Глава восемнадцатая

― Мне очень жаль. Я сейчас уйду, ― говорю я Грею вскоре после того, как приезжает его сестра и увозит Грейси за покупками.

― Останься. Нам нужно поговорить, ― говорит он.

― Мне нужно заняться организацией похорон мамы. ― Сейчас я скорее пройдусь по раскаленным углям, чем ввяжусь в разговор с Грейсоном. Я знаю, что у него будут вопросы, на которые я не смогу ответить.

― Я уже позвонил похоронному агенту. Он приедет сегодня днем. Но сначала нам нужно поговорить.

― О чем, Грей? ― Я не могу этого сделать. Не сегодня. Я спрыгиваю с его кровати и выхожу из комнаты.

Звук его тяжелых шагов следует за мной в ванную, которую я делю с Грейси. Я включаю воду, надеясь, что шум заглушит все, что он хочет сказать.

― Этот разговор запоздал на шесть лет, Кэтрин. Мы поговорим сейчас, нравится тебе это или нет, ― шипит он.

Я стягиваю с себя футболку. Мне совершенно все равно, увидит ли он меня голой. Это будет не в первый раз, а я хочу принять душ. Я хочу заняться похоронами. И я ни за что на свете не хочу вести с ним этот разговор.

― Мне нечего тебе сказать, Грей, ― отвечаю я ему, расстегиваю лифчик и бросаю его на пол, а затем расстегиваю джинсы и спускаю их вместе с трусиками. ― Я оставила тебя. Я не знала, что беременна, когда уходила. И я очень об этом сожалею.

― Ты убежала и спряталась. Ты не просто ушла, Кэтрин. От кого ты прячешься? ― спрашивает он, его взгляд ненадолго отрывается от моего лица и скользит по моему телу, прежде чем снова вернуться к глазам.

Я захожу в душ и подставляю голову под струю воды. Я закрываю глаза. Может быть, если я притворюсь, что его здесь нет, он исчезнет. Я знаю, что это ребячество, но отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Затем я чувствую, как энергия меняется. Я оглядываюсь и встречаюсь взглядом с изумрудно-зелеными глазами, которые преследовали меня последние шесть лет. К счастью, струи воды стекают по моему лицу, скрывая слезы, выступившие на ресницах.

Грей поднимает руку и проводит по моей щеке.

― Почему? Если ты ушла, просто оставила меня, потому что не любила, не хотела быть со мной, то просто скажи это. Скажи мне, почему, Кэтрин.

Я качаю головой.

― Я не могу.

― Объясни мне хотя бы одно. Что я сделал такого, что ты решила уйти от меня? ― спрашивает он.

― Ты ничего не сделал, Грейсон. Дело не в тебе. Я ушла не из-за того, что ты что-то сделал не так. Я оставила тебя, потому что не могла смириться с мыслью, что с тобой что-то случится, если я останусь. Я ушла, чтобы защитить тебя. У меня не было выбора, ― кричу я, когда мои ладони ложатся на его грудь, эту твердую, мать ее, грудь.

― Что? ― Грей сжимает мои запястья своими ладонями. ― О чем ты говоришь?

― Это моя вина. У меня было все. У меня был ты. У меня было все, и я все испортила. Я сделала это с нами. Я знаю это. Я понимаю, что назад дороги нет. Я облажалась, Грей. Я не могу исправить то, что сделала. Но это не значит, что я не сожалею. Хотела бы я вернуть все назад. Но я не могу. Мне просто жаль. Очень жаль. ― Мои колени подгибаются, и я падаю на пол.

Грей садится прямо передо мной в душевой кабинке. Положив палец мне под подбородок, он поднимает мое лицо так, что наши глаза встречаются.

― Что ты сделала?

― Ты был прав. Я воровка, ― говорю я ему.

― Что ты сделала, Кэтрин? От кого ты прячешься? ― повторяет он.

Я качаю головой.

― Я не могу тебе сказать. Они найдут меня. Ты не будешь в безопасности. Грейси не будет в безопасности. ― Я всхлипываю. Моя грудь вздымается, когда паника овладевает моим телом.

― Ш-ш-ш. С Грейси все будет хорошо. Я не позволю, чтобы с ней что-то случилось. С ней все в порядке. Я в порядке. Кэтрин, у нас все будет хорошо. ― Грейсон берет меня на руки и сажает к себе на колени, а мои ноги обхватывают его талию. Он прижимает мою голову к своей груди и медленно покачивает, снова и снова повторяя, что все будет хорошо.

Но это не так. Никогда не будет хорошо. Я всегда буду бежать. Я всегда буду оглядываться через плечо.

Я поднимаю голову. Мои глаза встречаются с глазами Грея. И в следующее мгновение я уже прижимаюсь к его губам. Мои руки обвиваются вокруг его шеи. Я прижимаю его лицо к своему, а мой язык проникает в его рот. Этот поцелуй неистовый. Я отчаянно нуждаюсь в нем. Что-то внутри меня требует, чтобы он знал, что я люблю его. Он должен помнить об этом. Он обещал, что будет помнить об этом.

Руки Грея путаются в моих мокрых волосах, его язык вступает в дуэль с моим, и я чувствую, как из него выплескивается столько же эмоций, сколько я пытаюсь отдать. Я уже у него на коленях, но пытаюсь прижаться еще ближе. Мне нужно быть ближе.

Это не похоже на прошлый раз, когда он был полон ненависти. Это совсем другое.

― Черт. ― Грей отстраняется от поцелуя. Его глаза смотрят в мои, а уголок губ приподнимается. ― Блондинкой ты мне нравишься больше, ― говорит он, а затем впивается в меня губами.

Грей хватает меня за бедра, прижимает свой член к моей киске, а затем медленно тянет меня на себя. Моя голова откидывается назад. Ощущение его внутри меня ― это чувство, которое я не могу описать. Но это похоже на возвращение домой. Туда, где мое место. Туда, откуда мне не следовало уходить.

Его рука берет меня за подбородок, и его губы снова находят мои. Он глотает мои стоны, пока я насаживаюсь на него. Поднимаюсь и опускаюсь на его член. Его ладони спускаются на мои бедра, и он направляет мои движения.

― Блядь, с тобой так хорошо. Всегда так чертовски хорошо, ― стонет он.

― М-м-м, так хорошо, ― соглашаюсь я, скользя по его длине.

Губы Грея устремляются к шее, и я выгибаю спину, чтобы дать ему лучший доступ к моему телу. Затем его рот приникает к одной из моих грудей.

― Так чертовски хорошо, ― повторяет он, обхватывая губами вершинку. Высунув язык, он дразнит мой сосок, а затем его зубы касаются его поверхности, и он слегка прикусывает его.

― Черт. О, боже. ― Я прижимаю его голову к себе, не желая, чтобы он прекращал. Мой темп нарастает, когда я чувствую приближение оргазма.

― Кончи на мой член. Я хочу почувствовать, как ты кончаешь для меня, Кэтрин, ― рычит Грей, его губы снова двигаются вверх по моей груди, по шее, а затем находят мои губы как раз вовремя, чтобы проглотить мой крик, когда мое тело начинает биться в конвульсиях.

Каждое нервное окончание загорается, когда наслаждение вспыхивает во мне. Наступает эйфория. Я чувствую, что парю.

― Черт, я сейчас кончу, ― говорит Грей, прежде чем глубоко войти в меня, и его сперма выплескивается внутрь меня.

Я не шевелюсь. Смотрю на него. А потом вскакиваю и отшатываюсь назад.

― Что случилось? ― спрашивает он, обводя взглядом каждый дюйм моей кожи.

― Ты только что кончил в меня, Грейсон. ― Мои слова звучат торопливым шепотом.

― Не то чтобы я не делал этого раньше, Кэтрин.

― Да, и это привело к появлению Грейси, ― напоминаю я ему.

― И так уж случилось, что это лучшее, блядь, что я когда-либо создавал. Не то чтобы я имел большое отношение к тому, какой потрясающей она выросла, ― говорит он, его голос понижается в конце, как всегда, когда он упоминает о том, как много он пропустил в ее жизни.

Я втягиваю воздух, пытаясь успокоиться.

― Я не принимаю таблетки.

― Ладно. По крайней мере, если я снова тебя обрюхачу, на этот раз ты не сможешь сбежать. ― Грейсон поднимается на ноги, и я чувствую внезапный озноб, не имеющий ничего общего с холодной водой. ― Похоронный агент будет здесь через двадцать минут, ― говорит он.

Моя мама. На несколько минут я позволила себе забыть об этом.

Я киваю головой и смотрю, как Грейсон выходит из душа и обматывает полотенце вокруг талии.

― Когда ты набил мое имя? ― спрашиваю я, когда мой взгляд падает на татуировку на его ребрах.

Он опускает взгляд, словно желая убедиться, что она все еще там.

― Когда я смирился с тем, что ты мертва, потому что не мог придумать другой причины, по которой ты бы меня бросила, ― говорит он, прежде чем уйти.

― Мне жаль, ― говорю я ему в спину.

― Да, мне тоже, ― бросает он через плечо, оставляя меня и то, что было нашей первой попыткой объясниться.

Собравшись с силами, я спускаюсь вниз. Я понятия не имею, где нас ждет похоронный агент. Я направляюсь в игровую комнату, потому что именно там обычно проводит время Грей. Когда я прохожу мимо гостиной, голоса, доносящиеся из-за двери, заставляют меня замереть на месте и повернуться в ту сторону.

― Лил? Что ты здесь делаешь? Я бросаюсь к своей лучшей подруге ― ну, по крайней мере, когда-то она ею была. Теперь это просто еще одни отношения, которые я разрушила своим побегом.

― Почему бы мне не быть здесь? Я узнала о твоей маме. Не благодаря Грейсону. ― Она бросает на мужчину такой взгляд, от которого многие бы бросились бежать. Но ему, похоже, все равно.

― Ты хочешь, чтобы я делился с тобой, Лил? Может, тебе стоило оказать мне такую же любезность шесть лет назад, когда ты помогла ей сбежать с моим ребенком? ― Ворчит он.

― Во-первых, я не знала, что она беременна. И она, кстати, тоже. А во-вторых, она ― моя лучшая подруга. Неужели ты думаешь, что я могла отказать ей в помощи? ― огрызается она.

Грей складывает руки на груди и прислоняется к двери, явно отказываясь отвечать на вопрос Лилианы.

― Мне очень жаль. Вы двое не должны ссориться из-за меня. Грей, это я сделала, а не она. Она ни в чем не виновата, ― говорю я ему.

Он смотрит на меня, и его глаза немного смягчаются.

― Представитель похоронного бюро ждет в гостиной. Просто скажи ему, чего ты хочешь. Я уже выписал ему чек, ― говорит Грейсон и выходит.

Я хочу пойти за ним. Я хочу все исправить, но пусть он лучше продолжает злиться на меня. Потому что, когда он снова становится самым милым, заботливым мужчиной, которого я помню, мне еще больнее.

― Вы двое точно снова трахаетесь, ― хмыкает Лилиана, и я поворачиваю голову в ее сторону.

― Что? Не будь смешной. Ты что, не видишь, как сильно он меня ненавидит?

― Да. Но между любовью и ненавистью очень тонкая грань. И вы двое ее перешли. ― Она улыбается.