— Изменения, которые ты привнесла в офис, не так уж плохи. Ты можешь продолжать в том же духе.

Господи, могу ли я говорить еще более роботизировано?

И как я и предсказывал, ее глаза начинают сиять от чистой радости, когда она спрашивает:

— Сэр Драгомир тоже может остаться?

Даже не глядя на нее, я слышу улыбку в ее голосе.

Сжимая в руках ручку, отвечаю:

— У нас установилось некоторое взаимопонимание. Ему хорошо там, где он сейчас.

— А остальные?

Я крепче сжимаю зубы и, подняв глаза, вижу, что она просто сияет.

Блядь... она такая красива, когда улыбается.

Отведя взгляд в сторону, тихо говорю:

— Ну, в конце концов, они его сородичи.

— Угу, — понимающе отвечает она. — Ну, кто мы такие, чтобы разбивать семью?

— Именно так. — Я прочищаю горло и достаю из портфеля ноутбук. Желая положить конец этому унизительному разговору, — А теперь, если не возражаешь, я бы съел немного овсянки, которую ты готовила на прошлой неделе.

Потому что она была чертовски вкусная, и я мечтал о ней все выходные.

Усмехнувшись, она кивает.

— Я займусь этим. И в будущем, мне следует обсуждать с Вами свои идеи о том, как украшать офис, или пусть это будет сюрпризом, как и раньше?

Пряча улыбку, я говорю:

— Сюрпризы заставляют меня быть начеку, это хорошая деловая практика.

— Угу, — отвечает она, видя меня насквозь.

В полном восторге она выбегает из моего кабинета, чтобы приготовить божественную овсянку, и, хотя она доказала, что я не прав, чувствую себя невероятно правым в этот момент. Пока не вспоминаю о том, что она сказала... Знаю, что на прошлой неделе надавила на Вас, я не хотела, чтобы Вы чувствовали себя измученным или Вам было неловко.

Ничего не могу с собой поделать. Я смеюсь. Дерзкая девчонка. Чертова дерзкая девчонка — как сказал бы лорд Эрик.

 

* * *

 

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, подходя к столу Чарли, где она читает и вертит в руках банку вишнёвой газировки.

Не удосужив меня взгляда, она поднимает палец вверх как раз в тот момент, когда раздается сигнал таймера. Вздыхая от досады, она откладывает Киндл и бросает на меня злорадный взгляд.

— Я читала, а Вы меня отвлекли.

— Ты должна работать, — говорю я, глядя на ее стол, на котором лежат два блокнота с заданиями. — Эти финансовые документы нужно срочно доставить.

Откинувшись на спинку стула, она складывает руки на груди и говорит:

— Согласно разработанному Вами руководству для сотрудников, у меня есть час на обед в полном одиночестве. В это время я люблю почитать и съесть салат. Вы не имеете права лишать меня этого времени, даже из-за финансовых документов, которые я отправила в отдел финансов, просмотрела, а затем принесла их сюда и положила на Ваш стол, пока Вы были на обеде. — Она щелкает пальцами перед моим лицом. — Это было довольно бестактно с Вашей стороны.

Ненавижу, что она настолько хороша.

Чаще всего я ненавижу это.

— А мой десерт? Ты забрала его?

— На Вашем столе коробка с выпечкой, в ней все, что было указано в списке... Ваше Величество.

Она кланяется и крутит рукой перед собой.

Охренительно дерзкая женщина.

Ее действия вызывают у меня едва заметную улыбку, несмотря на то, что ей хочется надавать мне по яйцам при любой возможности.

— Хорошо, пошли в мой кабинет.

Это звучит очень неприлично, но я не обращаю внимания на волну жара, скользящую по моей спине, когда врываюсь в свой кабинет с пакетом в руке, а она следует за мной. Я ставлю пакет на свой стол и начинаю вынимать продукты.

Игристый сидр, стеклянные фужеры для шампанского, изящные тарелки с цветочным принтом и, конечно же, огромная упаковка «Скитлс».

Открываю игристый сидр и наливаю в два бокала. Протягиваю смущенной Чарли один, когда она садится.

— Подвинься ближе.

Она делает так, как прошу, и тогда я протягиваю ей тарелку и открываю коробку с выпечкой.

— Мое любимое — дениш с лимоном (прим. пер.: Дениш – нежный хрустящий десерт с различными сладкими начинками. Внешне напоминает слойку).

Она поднимает на меня взгляд, и ее ясные голубые глаза прожигают меня вожделением, на которое реагирует мой член. На мгновение между нами повисает многозначительная пауза, мы изучающе смотрим друг на друга, прежде чем она достает из коробки дениш с сыром.

— Я могу продать душу дьяволу за дениш с сыром, — тихо говорит она, словно чувствуя необходимость объяснить свой выбор.

Я беру лимонный, а затем протягиваю ей пакетик «Скитлс».

Она несколько секунд изучает пакетик, прежде чем поднять на меня взгляд, мило склонив голову набок.

— Простите за недоумение с моей стороны, но что происходит?

— Прошло целых две недели, — говорю я, откусывая кусочек дениша. — Две полные недели, и мы не убили друг друга, и не прогуляли ни одного дня. Мы стали более эффективными. — Она сияет. — Так что, мы празднуем. Сидр и дениш — это для празднования, а «Скитлс» — чтобы ты могла и дальше продолжать подкупать людей.

Она смеется, а затем задумчиво произносит:

— Спасибо. Это много значит для меня.

— Для информации: такое случается нечасто, и мы не становимся друзьями или что-то в этом роде.

— Конечно же, нет. Боже упаси, — с сарказмом говорит она.

— Я поступаю, как босс, который ценит своего помощника.

Не знаю, почему так говорю, но чувствую себя странно и в то же время счастливым. После прошедшей недели и нелегкой работы, которую Чарли проделала, не прилагаю особых для этого усилий, я понял, что должен сделать для нее что-то особенное.

И да, это может быть не очень много, но хоть что-то.

— Поняла. — Она усмехается и качает головой, отламывая кусочек от своего дениша. — Не хотелось бы, чтобы возникали ложные надежды.

В ее голосе слышится раздражение, и я обращаю на это ее внимание

— Не расстраивайся.

— Я не расстраиваюсь, Рэт, но знаете, Вы могли бы узнать меня немного получше. Это Вас не убьет. В конце концов, я тот человек, который готовит Вам завтрак и следит за тем, чтобы Ваши трусы забирали из химчистки.

Я бросаю на нее серьезный взгляд.

— Мы оба знаем, что я сам слежу за стиркой своих трусов, как любой нормальный засранец.

— Вы в этом уверены? Могу поспорить, что видела несколько шелковых трусиков в партии, поступившей на прошлой неделе.

— Шелк не позволяет коже дышать. — Я прочищаю горло. — Но мы отклонились от темы.

Она оживляется.

— Подождите, Вы раньше носили шелковые трусики?

— Мы не говорим о... трусиках.

Она закатывает глаза.

— Хорошо, поскольку это моя двухнедельная праздничная вечеринка, почему бы нам не задать друг другу парочку вопросов, чтобы узнать друг друга получше? Ничего слишком личного, потому что, видит Бог, Вы выкинете меня из своего кабинета и отправите обратно за мой стол.

— Ты ведешь себя так, словно я тиран.

— Вы недавно срывались из-за жалюзи или нет?

— Неуместно.

— Совершенно уместно. Вы буквально сошли с ума. Я думала, у Вас вот-вот случится сердечный приступ, прямо здесь, в Вашем кабинете, рядом с сэром Драгомиром. Ему пришлось бы обратиться к психологу по растениям, а я слышала, что садоводческие психологи стоят недёшево.

Гребаная Чарли «Пенис во множественном числе».

— Ты до неприличия смешна, ты это понимаешь?

Я качаю головой, глядя на нее.

— Да, но именно это и делает меня забавной. — Она улыбается. — Итак, Вы согласны? Вопросы?

У меня такое чувство, что она этого так не оставит, и хотя я никогда не признаюсь в этом, но мне любопытно узнать о ней что-то, выходящее за рамки тех общих сведений, которые я уже знаю.

— Хорошо, но ничего слишком личного.

— Да, заметано. — Она берет салфетку с моего стола и вытирает рот. — Я начну первой. Если бы Вы могли получить любую работу в мире, кроме той, которой занимаетесь, кем бы Вы стали?

Хммм... хороший вопрос.

Я откидываюсь на спинку кресла и откусываю кусочек дениша, обдумывая свой ответ, пока терпкость лимона обволакивает мои вкусовые рецепторы.

— Если бы я мог стать кем угодно на данный момент, я бы, наверное, был владельцем пекарни, которая специализируется на выпечке и только на выпечке. Ни кексов, ни тортов, ни печенья, только выпечка вроде эклеров, медвежьих когтей, миндальных круассанов и...

— Я поняла, что Вы имеете в виду. — Она смеется. — Кто бы мог подумать, что Вы такой сладкоежка? Вы умеете готовить выпечку?

Я качаю головой.

— Нет, именно поэтому я и сказал, что у меня была бы своя пекарня.

— Но это обычно подразумевает, что Вы сами занимаетесь выпечкой.

— Если не хочешь, чтобы выпечка была черствой и подгоревшей, не проси меня печь ее.

— Нам придется это исправить, — говорит она и заносит эту информацию в блокнот, что только заставляет меня нервничать. Почему-то я представляю, как прихожу в пятницу к Чарли в белой кондитерской шапочке, кухня безупречно чистая, на мне фартук с надписью «Босс в брюках сшитых на заказ». — Что ж, Ваша очередь, задавать мне вопрос.

Мой вопрос должен быть хорошим, интригующим, ее ответ должен удивить меня.

Но в этот момент мне в голову не приходит ни одного хорошего вопроса. Поэтому я неубедительно говорю:

— Если бы тебе пришлось зарабатывать на жизнь чем-то еще, кроме как быть моим помощником, чем бы ты занималась?

— Ой, да ладно, вы не можете повторять мои вопросы, — возразила она, закатив глаза.

— Могу, потому что я босс, — отвечаю я, скрещивая руки на груди.

— Рановато разыгрывать карту босса. Хорошо, — вздыхает она. — Думаю, если бы мне пришлось быть кем-то еще, кроме лучшего помощника в мире, я бы стала дизайнером планингов.

— Ты имеешь в виду планинг из канцелярских принадлежностей.

— О да. У «Daisy and Dot» самый лучший планинг, но я бы все равно внесла некоторые изменения, небольшие коррективы, особенно для людей подобных мне, планирующих миллион дел одновременно. В моей голове много отличных идей, думаю, я могла бы создать отличный планинг.

Интересно. Я киваю и слушаю ее — а слушать есть что, поскольку она находится в «Стране канцелярских принадлежностей Чарли», — размышляя о новом проекте, который, вероятно, поразит ее воображение, и озарит улыбкой её прекрасное лицо.