Я сидел на скамейках для пикника возле Аспен-Холлс, наблюдая, как Дэнни, Чед и остальная футболь ...

Я сидел на скамейках для пикника возле Аспен-Холлс, наблюдая, как Дэнни, Чед и остальная футбольная команда выстраивают Невыразимых перед стеной огромного каменного здания, бросая в них пригоршни грязи, и я ждал, не расколется ли кто-нибудь из них и не выдаст ли нам какую-нибудь информацию о Ниндзя Правосудия.

Этим утром мы проснулись и обнаружили гигантский коричневый член, нацарапанный на витражном стекле тем, что, как мы были чертовски уверены, было человеческим дерьмом. Честно говоря, блядь, кто-то в этой школе насрал, подобрал это и использовал, чтобы нарисовать член на нашем доме рядом с инициалами Сэйнта, от чего Сэйнт почти свихнулся, и ни один из нас не захотел подходить достаточно близко, чтобы смыть это, так что в итоге он позвонил своей горничной Ребекке и предложил ей пять штук, чтобы она притащила свою задницу домой и отскребла это, пока мы были в классе.

Как наиболее вероятные подозреваемые в этой веселой игре о том, кто ненавидит нас настолько, чтобы сделать дерьмовую фреску на нашем доме, Невыразимые нуждались в допросе, поэтому я вызвался присматривать за этим. Но мы занимались этим больше часа, и им нечего было мне предложить, так что я потерял надежду.

Несколько секунд назад у Глубокой глотки было перепачканное лицо, и я рассмеялась, как будто это было весело, щелкнув фото, чтобы отправить Киану, прежде чем позволить фальшивой улыбке сползти с моего лица, когда все они снова сосредоточились на игре. Это было похоже на аплодисменты кучке детей, которым постоянно требовались заверения в том, что они хорошо справляются со своей работой, от их папочки. Но я не был их гребаным папочкой. Я был просто жалким сукиным сыном с нарисованной улыбкой.

Я вздохнул, откидываясь на стол, не обращая внимания на пронизывающий холод в воздухе, и посмотрел на грозовое небо. Дождя еще не было, но он явно собирался. Просто еще одна вещь, которая сделает этот мрачный ублюдочный день менее приятным. Сегодня мне уже пришлось сдавать математику и геометрию, неужели небу действительно нужно было еще и на меня пописать?

Я забарабанил пальцами по деревянной столешнице, когда Халявщица начала плакать и молить о пощаде. Даже это не подняло мне настроение. На самом деле, это заставило меня почувствовать себя мудаком. И даже если я им был, мне не нужно было напоминать об этом прямо сейчас.

— Вы все Невыразимые ублюдки, — крикнул я, даже не потрудившись взглянуть на них. — У вас есть десять секунд, чтобы убраться отсюда к чертовой матери так быстро, как только сможете. Любой, кто после этого останется в пределах видимости, будет иметь удовольствие от того, что в вас будут швырять камнями, а не грязью.

— Ой, да ладно тебе, Блейк, все только начинало налаживаться, — умолял Чед, но я проигнорировал его отчаяние. Если ему было скучно, это была не моя проблема, которую нужно было решать.

— Десять, — крикнул я. — Девять, восемь…

До меня донеслись крики и топот ног убегающих Невыразимых, и это звучало так, словно большая часть футбольной команды погналась за ними. Но это тоже было не моей проблемой. Я даже не потрудился закончить обратный отсчет.

Я медленно выдохнул и посмотрел на постоянно темнеющее небо, прежде чем перевести взгляд на огромное здание рядом со мной. Аспен-Холлс был старым, серый камень выветрился от времени и бесконечного дождя, который, казалось, всегда вот-вот обрушится на это место.

Это были четыре этажа искусственной готической красоты, спроектированные так, чтобы родители самых богатых детей в мире ахали и ворковали при виде его впечатляющей архитектуры, когда они подписывали более тысячи долларов гонорара за привилегию отправить сюда своих маленьких любимцев. Я уверен, они думали, что это лучшее, что можно купить за деньги. Что их дети предпочли бы остаться здесь, у черта на куличках, чем проводить время со своими семьями. Я имею в виду, я предполагал, что у большинства людей не было причин верить, что время может быть драгоценным, так что это имело смысл. И это не было похоже на то, что я был несчастлив здесь. Мне нравилось проводить время с другими Ночными Стражами, а теперь и с Татум. Но если бы я понимал, что мое время с мамой на исходе, я бы максимально использовал каждый день, проведенный с ней.

Я наблюдал, как на крыше здания сильно развевается зеленый флаг Еверлейк-Преп на ветру, разгоняющем шторм, и не мог не задаться вопросом, каково это — быть там, наверху, когда разразится шторм.

— Ты в порядке, чувак? — Голос Дэнни Харпера привлек мое внимание, и я, оглянувшись, обнаружил, что он стоит рядом со мной с таким видом, словно ему на меня не наплевать.

Дэнни был странным в этом отношении. Все остальные в этой школе толпились вокруг меня, целовали мою задницу и хотели проводить время в моей компании из-за статуса, которым я обладал, и защиты, которую мог бы предложить, если бы я видел в них друга. Но Дэнни на самом деле, казалось, было на меня не наплевать. Он был единственным, кто заметил, что в эти дни я рисовал половину своих улыбок. Единственный, кто когда-либо спрашивал, все ли со мной в порядке, не выглядя наполовину испуганным тем, что, если это не так, я могу использовать свою силу в этом месте, чтобы наказать его за это. Возможно, он действительно был моим другом. Хотя я не мог сказать, что у меня было много настоящих друзей, так что трудно было быть уверенным.

— Я слышал, что молния ударила в этот флагшток во время летней грозы, — сказал я, указывая на крышу здания. — Очевидно, флаг подожгли, и он сгорел дотла, и им пришлось купить новый, прежде чем снова начался семестр.

— О да? — с любопытством спросил он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на небо и темные облака за ним.

— Как ты думаешь, на что было бы похоже стоять там, наверху, пока на нас обрушивается дождь и небо прорезают молнии?

Он на мгновение задумался, затем повернулся и посмотрел на меня с усмешкой.

— Я бы сказал, что это было бы похоже на то, чтобы быть живым, — ответил он, уже зная, к чему я клоню, и явно чувствуя мое настроение.

Мне сегодня нужна была какая-то спешка, если я собирался разорвать этот безнадежный порочный круг, в который я погружался.

— Я почти уверен, что внутри есть выход на крышу, — предположил Дэнни, направляясь к двойным дверям, которые вели в здание, но я покачал головой, выпрямляясь.

— Не-а. Я предлагаю выбрать более прямой путь. — Я указал на серые стены рядом с нами, и он заколебался, поняв, что я имел в виду.

Кирпичи были старыми, а штукатурка много где осыпалась, так что я был уверен, что мы сможем найти опору для ног и рук, чтобы взобраться наверх. Это было бы чертовски долгое падение, если мы облажаемся, но это было частью удовольствия.

Я ухмыльнулся в ответ на вызов и сбросил блейзер, прежде чем снять галстук и закатать рукава рубашки. Модные мокасины, вероятно, были не лучшим выбором для лазания по стенам, но, черт возьми, именно это делало это занятие интересным.

— Ты, блядь, псих, чувак, — нервно хихикнул Дэнни, но все равно снял свой блейзер и бросил его на скамейку для пикника рядом с моим.

— Лучше чем быть несчастным, — пробормотал я, и взгляд, который он бросил на меня, сказал, что он это слышал, но у него хватило здравого смысла не комментировать.

Сквозь тучи прогрохотал гром, и мы оба подняли головы, обменявшись взглядом, в котором читалось, что это было чертовски глупо, и, ухмыляясь, мы все равно двинулись к стене.

— Последний, кто доберется до вершины, отстой, — съязвил я, выбирая свои первые опоры для рук.

— Надеюсь, ты не имеешь в виду это буквально, — пошутил он, и моя улыбка стала шире.

— Думаю, мы узнаем, когда ты проиграешь.

— Три, два, один…

Я просунул пальцы в небольшую щель между кирпичами и начал карабкаться так быстро, как только мог.

Сначала было более чем достаточно щелей и выбоин, чтобы я мог подтянуться выше, затем я воспользовался верхом окна первого этажа, чтобы набрать еще большую высоту, но, добравшись до второго этажа, я не заметил, за что ухватиться.

Дэнни рассмеялся, вырвавшись вперед справа от меня, и я проклял его, когда был вынужден пробираться в его направлении вдоль передней рамы подо мной.

В небесах снова прогремел гром, и с неба полил дождь, заставляя меня смеяться, когда он пропитал мою рубашку и обжег кожу ледяными каплями.

Мне удалось добраться до места, где надо мной была еще одна щель, позволявшая мне снова подняться выше, и я продолжал карабкаться, полный решимости догнать Дэнни, когда я посмотрел вверх и увидел, что он взбирается мимо окна третьего этажа надо мной.

Я прищурил глаза от хлещущего дождя, когда снова прогремел гром и вспышка молнии осветила небо.

Блестящие подошвы моих ботинок скользнули по мокрым кирпичам, когда я карабкался выше, и на один замирающий миг я чуть не упал.

У меня внутри все сжалось, и я разразился лающим смехом, когда адреналин хлынул через меня, и я цеплялся изо всех сил, в то время как мои ноги били по серым кирпичам, пока мне не удалось найти другое место, чтобы упереться пальцами ног.

Дэнни притормозил надо мной, и я услышал, как он выругался, поскольку то ли страх, то ли отсутствие опоры для рук замедлили его движение. Мне было все равно, что именно, лишь бы это давало мне шанс вернуть себе лидерство.

Я оттолкнулся сильнее, добравшись до третьего этажа и взбираясь выше, мое сердце бешено колотилось, а ветер завывал так сильно, что моя мокрая рубашка развевалась и хлопала по спине.

Было чертовски холодно, дождь хлестал по мне, но даже мурашки, танцующие по моей коже, помогали прогнать ту бесконечную гребаную сердечную боль, которая весь гребаный день шептала мое имя. Вот почему я продолжал так глупо рисковать. Чего бы это ни стоило, чтобы избежать собственного дерьма, что бы я ни мог сделать, чтобы освободиться от постоянного горя хотя бы ненадолго.