27

КЛЭЙ

– Черт, – бормочет Новичок, наклоняясь над своим ботинком в раздевалке.

Я оглядываюсь.

– Что не так?

– Я забыл свой талисман удачи. Он был прикреплен к шнуркам. Наверное, он отвалился.

Плей-офф – это большое событие. Энергия на площадке и в зданиях разная. В нашей первой игре все ребята на взводе. И все же есть соблазн отнестись к пути к финалу как к спринту, а не как к марафону.

Нам предстоит сыграть три раунда с другими западными командами, каждый раз встречаясь с более сильным соперником. Если мы побеждаем на западе, то выходим в финал против лучшей команды востока.

– Переведи дух, – советую я. – Если ты не сделаешь этого, то сорок восемь минут будут долгими.

– Или быстрыми. Ты не успеешь замениться, – комментирует Кайл около соседнего шкафчика.

Новичок качает головой.

– Не то чтобы я всю жизнь тренировался для этого, – пробормотал он.

– Нам не нужна удача. Мы проливали кровь и пот ради этого, – говорит Джей, переходя в центр комнаты от своего шкафчика напротив.

Он складывает руки в центре, и я иду ему навстречу.

– Давайте победим.

Мы выходим на поле под оглушительные аплодисменты. Толпа собралась в полном составе и кричит с того момента, как объявляют игроков. Хлоя приготовила футболки по этому случаю, а те, кто на трибунах без футболок, надели фиолетовые футболки с надписью #BEARFORCE playoffs. Ребята видят, что атмосфера отличается от обычной.

– Мы больше не в Канзасе, принцесса, – говорит Кайл, проходя мимо Новичка и ухмыляясь.

По крайней мере, у нас есть преимущество домашней игры. Феникс, который мы едва обошли в борьбе за место в турнирной таблице, играет на нашей территории.

Пока я наблюдаю за игрой, Феникс берет перехват, прислоняясь к площадке при каждом розыгрыше.

Я все еще не в восторге от того, что выхожу со скамейки запасных, но я получу свое позже.

Обычно я бы усердно и быстро восстанавливался. Но благодаря совету тренера и присутствию Новы, успокаивающему меня, я действовал немного медленнее, чем обычно.

Феникс не может победить нас своим нападением. Наши трехочковые броски стали лучше благодаря Майлзу и Джею. Но Феникс хорошо защищается, ставит экраны, к тому же у них есть пара хороших блокировщиков бросков, чтобы держать Атласа и Кайла на расстоянии.

Когда я вхожу в игру, уже почти конец первой четверти. Через секунду они уже на мне, перекрывают мне дорожки, заставляют пасовать. Но мне все равно удается перехитрить их охранников и забить три мяча за столько же минут.

Толпа взрывается. Я чувствую себя здесь как дома. Адреналин заглушает любые сомнения, любые вопросы.

Ко второй четверти они начинают понимать меня и мои импровизации.

Майлз выходит сухим из воды, а Атлас медлит с шагом.

Когда я возвращаюсь на скамейку, я смотрю на толпу. Там тысячи лиц, но ни одно не похоже на то, которое я ищу.

Новы там нет.

На ней нет моей майки, она не выкрикивает мое имя.

Она в Париже со своей сестрой.

Я сказал ей уехать.

Но я скучаю по ней.

Она позвонила раньше, чтобы пожелать мне удачи, и прислала сообщение прямо перед разминкой.

Сейчас, с восьмичасовой разницей во времени, в Париже раннее утро. Она, наверное, крепко спит.

В то время как мое нутро сжимается, мне хочется, чтобы она была здесь и подарила мне одну из тех улыбок, от которых все становится лучше. Она напоминает мне, как сильно я люблю это делать. Я делаю медленный вдох и представляю, что слышу ее голос. «Тебе стоит попробовать себя в баскетболе. Уверена, у тебя получится».

Я в гребаном плей-офф с группой парней, которые заслуживают быть здесь. Мы не собираемся так падать.

В перерыве мы выигрываем четыре очка.

– Просто будьте на шаг впереди, – говорит Джей ребятам в раздевалке.

Я киваю.

– Они могут ротировать нас сколько угодно, но они устанут от такой жесткой защиты. Наказывайте их, когда они это сделают.

Третий раунд проходит в равной борьбе. Я играю половину, выигрывая свои минуты, хотя к концу у меня подкашивается колено.

В начале четвертого они вырываются вперед на несколько очков. Я не могу дышать, пока мы не вернем преимущество в два очка.

Но это слишком близко. Часы не могут бежать достаточно быстро.

– Заставь их поработать, – бормочу я, наблюдая, как Кайл обводит мяч.

Он расстраивается и решается на непродуманный трехочковый, который отскакивает от обода и попадает им в руки.

Феникс переводит мяч на другой конец и набирает два очка, чтобы сравнять счет.

– Давай, – повторяю я, сжимая кулаки на боках.

Кайл как будто слышит меня. Он получает пас от Джея и бросается к корзине. Защитник поднимается, чтобы блокировать его, и ловит ногу Кайла своей. Все сидящие на скамейке поднимаются в оцепенелом ужасе, видя, как Кайл падает.

Его уносят с площадки, а на табло высвечивается, что до конца игры осталось меньше минуты.

Ничья.

Мы получаем два штрафных броска.

Когда звучит финальный гудок, наши болельщики в экстазе.

Но он непродолжителен.

Мы выиграли, но поражение может оказаться более серьезным.

Мы ходим во сне по СМИ, все думают о Кайле.

Через час мы получаем сообщение. Мы с Джеем все еще сидим в раздевалке и обдумываем случившееся.

– Это растяжение. Лодыжка, – мы поднимаем глаза на голос главного тренера.

Черт.

– Насколько серьезно? – спрашивает Джей.

– Пока рано говорить.

Кайл может вернуться до конца серии или выбыть на год.

Это почти хуже, чем поражение. Отстать – это хреново, но с полным составом здоровых игроков у тебя есть шанс.

Мы только что потеряли одного из наших лучших парней.

Может, он и урод, но он – звезда.

– Мы его вернем, – говорю я с большей уверенностью, чем чувствую. – Продолжайте в том же духе.

Мы с Джеем обмениваемся взглядами.

Мы можем проиграть эту серию.

Впервые мне приходит в голову мысль.

Все это может быть напрасно.

Я – чемпион, который вернулся на круг почета. У меня был шанс жить вечно, а вместо этого я буду забыт.



НОВА

– Тук-тук. Ты еще спишь? – зовет знакомый голос.

– Который час? – я прищуриваю глаз, не поднимая лица от подушки.

– Почти девять, – Мари заходит в мою комнату с подносом и улыбкой.

Я тру глаза от солнца, бьющего в окно.

Маленькая квартирка, которую мы сняли, находится недалеко от Эйфелевой башни. Мы здесь уже три дня, и это было прекрасно. Потрясающие сады, хорошо одетые люди, и да, пирожные, от которых можно умереть.

– Я должна готовить тебе кофе, – говорю я ворчливо, заставляя себя сесть, когда Мари ставит поднос на кровать над моими коленями. – А где Эмили?

– Играет на своем коврике, – она кивает в сторону другой комнаты и садится на край моей кровати. Она уже вписалась в парижский образ в белой футболке и облегающих черных брюках.

Я беру кофе и делаю с благодарностью глоток.

– Как поздно ты легла? – спрашивает она.

– После конца пресс-конференции.

Ее глаза расширяются.

– Игра шла до... двух. Я подумала, что правильно сделала, что не легла так поздно.

– В четыре окончилась пресс-конференция.

Вчера вечером в серии было два очка у Феникса и два у Денвера. Проиграв первую игру, Денвер сумел вырвать две следующие. Но поражение прошлой ночью стало ударом. Я чувствовала разочарование Клэя.

– Во сколько у тебя встречи? – спрашиваю я.

– У меня сегодня ничего нет, – она улыбается, медленно и коварно. – Давай скажем, что заболела.

– Кто ты и что ты сделала с Мари? – требую я, но это приятное развлечение.

Мы втроем идем в галерею, Эмили в коляске.

– Когда мы были детьми, ты бы ни за что не пошла в картинную галерею, – комментирую я.

Она фыркает, пока мы вместе осматриваем галерею.

– Но я хочу, чтобы Эмили ценила искусство.

– Потому что успешные люди всесторонне развиты и говорят обо всем на свете?

– Нет. Потому что ты такая.

Я смотрю на нее, пока мы идем к выходу, где кто-то продает яркие флажки из ткани.

Малышка просыпается и смотрит на них расширенными глазами. Она машет руками, и я покупаю фиолетовый и креплю его на ее коляску.

Мы гуляем вместе, наслаждаясь апрельским днем.

– Почему дома никогда не бывает так спокойно? – вздыхает Мари.

– Ты всегда торопишься куда-то попасть. Легко забыть, что половина удовольствия – это добраться туда.

Когда мы возвращаемся в нашу квартиру, я отправляю сообщение Клэю. Сейчас полдень, а значит, там утро.

Он сразу же звонит.

– Как прошла игра? – спрашиваю я.

– Тяжело. Кайл выбыл три раза подряд. Я почти скучаю по этому уроду.

– У вас два и три. Еще одна победа, и вы снова будете в равных условиях.

– А поражение выкинет нас из плей-офф.

Никому из нас не нужно говорить, о чем он думает: что у него, возможно, осталось не так много лет, чтобы заниматься любимым делом.

Я прохожу в маленькую гостиную и тянусь к манежу Эмили. Она хватает мой палец своим пухлым кулачком.

– Как твоя поездка? – спрашивает Клэй.

– Отлично. Мы с Мари проводим много времени вместе с Эмили, – я улыбаюсь Эмили, но мои мысли заняты Клэем. – Жаль, что я не могу помочь.

– Нам нужны дополнительные пятнадцать очков со скамейки запасных. Работал над своим броском?

– Черт, знала, что забыла что-то. У тебя есть тренировка?

– Да, скоро начнется. Мы должны подготовиться к завтрашнему дню.

– Что бы ни случилось, ты потрясающий. Не только в том, что ты делаешь, но и в том, что ты всегда рядом со своей командой. Если бы я была Майлзом, или Новичком, или Джеем, или кем-то из них, я бы ни с кем не предпочла встретиться лицом к лицу в этой игре, чем с тобой.

Он молчит долгую минуту, но когда заговаривает, его голос звучит хрипло.

– Спасибо, Пинк. Никто никогда раньше не говорил мне ничего подобного.

Как бы я хотела, чтобы он был здесь, чтобы я могла обнять его.

Вместо этого, после того как мы попрощались, я плюхнулась обратно на кровать и уставилась в потолок.

Я в Париже с сестрой, но мое сердце – с Клэем.

Даже если я не могу помочь ему на корте, наверняка я могу что-то сделать за его пределами.

Я достаю принадлежности для рисования, которые привезла с собой, и тканевый баннер, который купила ранее для коляски Эмили.