Глава 48

Глава 48

Кай

Во что я ее втягиваю?

Тяжелые двери распахиваются на верхней площадке лестницы. Имперцы приветствуют меня поклоном.

Долг. Вот во что я ее втягиваю.

Потому что это не мой выбор.

Я мог бы разодрать глотку тому Имперцу за то, что он поднял на нее руку, так что же я сделаю, если Китт прикажет мне совершить нечто гораздо худшее?

Я с трудом выношу то, как она смотрит на меня, в этом взгляде, который я люблю, горит ненависть. Но это притворство — единственный раз, когда я притворялся с ней.

Каждое прикосновение, каждый танец, каждый поцелуй, замаскированный под отвлекающий маневр, — все это было не так. Потому что до того, как я полюбил ее, я тосковал по ней. Она была тем, чего я не был достоин. И я боюсь, что у меня никогда не будет шанса заслужить ее.

Потому что теперь, когда она у меня есть, я отдаю ее.

Мы проходим через огромные двери и попадаем в богато украшенный коридор. Она оглядывается по сторонам, словно сомневаясь, что у нее будет еще один шанс. Я ненавижу это, ненавижу то, что она уже смирилась со своей судьбой.Изумрудный ковер под нашими грязными ботинками выглядит неуместно, как и отсутствие рубашки на мне и грязная рубашка на Пэй. Моя первая миссия в качестве Энфорсера, конечно, не помешала мне выглядеть плохо. Но я держу голову высоко, чувствуя знакомое жжение от взглядов, выискивающих недостатки. Я расправляю плечи, выпрямляю спину, натягиваю на лицо маску безразличия.

Потому что власть — это образ. А уважение — требование.

Мы продолжаем идти по коридору, за нами следует группа Имперцев. Позолоченные двери становятся все ближе, маня нас узнать, что ждет по ту сторону. Кто ждет по ту сторону.

Я не знаю, какая версия его ждет нас за этими дверями. Возможно, брат, которого я знаю, или король, которому я теперь служу. Он непредсказуем, не готов к правлению в столь юном возрасте. Вернее, не готов к потере отца.

А Китт без сострадания — человек, которого я не узнаю.

Я оглядываюсь на безучастное выражение лица Пэйдин. Но ее суетливые пальцы выдают ее беспокойство: она неустанно крутит кольцо на большом пальце.

Ради нее я молюсь тому, кто потрудится меня услышать.

Я молюсь о своем кусочке рая.

Ее глаза прикованы ко мне, широко раскрытые и полные беспокойства.

Я не осмеливаюсь изменить бесстрасное выражение своего лица, когда в нескольких футах позади нее находится столько Имперцев.

Но я осмеливаюсь поднять руку. Осмеливаюсь поднести ее к ее носу, поскольку ее тело загораживает движение. В последний раз щелкнуть по кончику, надеясь, что она услышит мои слова, скрытые в этом действии.

Я люблю тебя.

А потом я распахиваю тяжелые двери.

Тронный зал заполнен знакомыми лицами. Каждый важный человек, похоже, занимает это огромное помещение, некоторые выходят из-за мраморных колонн, чтобы поглазеть на нас, пачкая блестящий пол каждым шагом.

Знатные мужчины и женщины, советники всех возрастов вздрагивают при виде нас. Не потому, что они не знали о нашем приезде, а потому, что мы выглядим так, будто прошли через ад, чтобы попасть сюда.

Я осознаю, что на моем теле множество импровизированных повязок, каждая из которых испачкана кровью. Помню, я обещал отцу, что больше не войду в его тронный зал без рубашки, и вот я здесь, полуголый перед всем двором.

Хотя Пэйдин выглядит не намного лучше. Кровь стекает по ее ноге из-за намеренной неосторожности Имперца, за которую я планирую заставить его заплатить позже. Рубашка свисает с плеча, хотя она позаботилась о том, чтобы лямка майки прикрывала шрам, который подарил ей мой отец. От одной мысли об этом у меня закипает кровь — впрочем, никто об этом и не догадывается, поскольку на моем лице непроницаемая маска.

Десятки глаз скользят по моей фигуре, прежде чем медленно найти ее. Отвращение пылает в каждом взгляде, который пробегает по ней, отмечая шрам на шее, рассеченную губу и короткие волосы, которые, несомненно, принадлежат некогда Серебряному Спасителю.

Я дергаю ее вперед за руку.

Притворись.

Я холоден и бессердечен, и мне нет никакого дела до пленницы, шатающейся позади меня.

Притворись.

Кандалы, сковывающие ее запястья, звенят с каждым неровным шагом, который она делает по направлению к трону. Люди расступаются, освобождая дорогу, и я встречаю каждый взгляд, обращенный на меня. Эта толпа слишком горда и порядочна, чтобы кричать о своей ненависти, как те, мимо которых мы проходили на улицах, но выражение их лиц говорит о многом.

Несмотря на то что Пэйдин держит голову высоко, ноги ее начинают подкашиваться с каждым шагом к трону. Трону, который теперь занимает наш новый король.

Ей страшно.

От этой мысли во мне вспыхивает гнев, но он не отражается на моем лице. Как бы она ни пыталась отрицать это, я знаю, что эта версия Китта пугает ее. Эта версия, в которой она, вероятно, винит себя.

Я заставляю ее встать на колени, когда мы достигаем подножия помоста.

Притворись.

Кандалы ударяются о мраморный пол; звук, ассоциирующийся с предательством. Она медленно поднимает голову, осмеливаясь встретиться с ним взглядом.

Но его глаза прикованы ко мне и быстро скользят по моему телу. Я делаю то же самое, разглядывая корону на его голове и трон под задницей, которую я когда-то надирал на тренировочном дворе. Не уверен, что когда-нибудь привыкну к тому, что он сидит в тени отца.

— С возвращением, Энфорсер.

Его улыбка невелика, и я не уверен, что формальности вызваны присутствием придворных, или же это будет пределом наших отношений на всю оставшуюся совместную жизнь.

— Я уже начал беспокоиться, — мягко говорит он. — Тебя ждали несколько дней назад.

Это не похоже на оскорбление, но, тем не менее, задевает. По крайней мере, я всегда знал, когда отец принижал мои способности. — Как ты видишь, — я жестом показываю на свое тело и тело Пэйдин внизу, — мы столкнулись с непредвиденными обстоятельствами.

Китт кивает. — Понятно. Но вы все равно добрались до дома.

— Конечно, добрались. — Слова звучат резче, чем следовало бы. — Ваше Величество, — быстро добавляю я.

— А твои люди? — спрашивает он, наклонив голову.

Я складываю руки за спиной. — Непредвиденные обстоятельства.

— А-а. — Китт барабанит пальцами по большому подлокотнику трона, чувствуя себя неуютно на сиденье. — А она? — внезапно спрашивает он, кивая в сторону стоящей на коленях Пэйдин. Наклонившись вперед, он скользит взглядом по моему лицу. — Есть еще какие-нибудь непредвиденные обстоятельства, о которых мне следует знать?