Глава 8

Каллэн

— Мы, черт подери, практически уничтожили всех колунов, — говорит Роарк, глядя на меня с отчасти недоверчивым, отчасти испуганным взглядом. — Те немногие, кто выжил, бежали много лет назад. Ты уверен, что это были они?

У меня нет времени на это. Или терпения.

— Они сожгли мой гребаный мех на груди молнией. Если они не колдуны, то кто?

— Они могли играть в ролевых играх, — предполагает Лобо. — Это было в интернете. Звучит забавно. Люди притворяются колдунами, варварами и орками. Если бы я делал это, я был бы оборотнем…

— Ролевые игры? — Варгр качает головой. — Как бы они стреляли молниями? И когда ты пользовался Интернетом?

— Возможно, если они…

— Я ни хрена не понимаю, о чем вы оба говорите, — рычу я, перебивая их обоих. — Это были не люди. У одного был лягушачий рот, черт возьми. Они пытались взять Сестину. Они называли ее «истинной парой». Как, черт возьми, нормальные люди узнают обо всем этом? А молния? Лобо, это был не гребаный электрошокер, это была чертова белая молния.

Я поднимаю рубашку, морщась от боли в груди, чтобы показать им опаленный мех.

Сестина успокаивающе сжимает мою ногу рядом со мной, и я опускаю руку на ее обнаженное бедро и сжимаю ее в ответ. Я могу принять боль. Это ничего. Ожог требует времени на лечение, даже для волвенов, но я исцелюсь. Что мне нужно, так это защитить ее, и помоги мне Бог, я тоже хочу защитить их всех. Часть меня хотела бы убедить Холли вернуться сюда со мной. Если она поддержит меня, им придется поверить в то, что я говорю, и им придется действовать. Но она была права. Для нее важнее придумать правдоподобную историю для зевак, которые точно видели происходящее из окон десертного кафе, и придумать что-нибудь для своего доклада, в котором не упоминались бы лягушачьи рты, и, по-видимому, свиные ножки или тот факт, что две из трех «жертв» оказались растерзанными каким-то огромным волком.

— Хорошо, — говорит Роарк. — Хорошо. С сегодняшнего дня мы уходим на самоизоляцию. Мне нужно составить роту для патрулей сообщества. Мы остановим производство на всех рудниках, кроме Серебряного Два, так как он ближе всего…

— Нет! — кричу я, ударяя кулаком по столу. — Черт возьми, Роарк, ты меня не слушаешь, — я начинаю считать на пальцах, перечисляя события, произошедшие за последние пару дней. — Они пытались захватить Сестину. Они пришли за ней специально. Вчера на нас напал Одичалый и сказал, что «почувствовал зов». Знаешь ли ты, что это значит? Потому что я, черт возьми, не знаю. Холли сказала мне, что вчера пропали три овцы, а сегодня я нашёл их с вырванными кишками, выстроившимися треугольником вокруг какого-то чертова символа на нашей земле. Говорю тебе, должно произойти что-то большое, и нам нужно…

— Какой символ? — спрашивает Роарк, немного приподнимаясь со своего места. — Ты никогда не говорил о символе. Одичалый сказал, что «почувствовал зов»? Это именно те слова, которые он использовал?

— Да! — говорю я, задыхаясь. — Вот что я тебе говорю, он…

— Что за чертов символ, Каллэн?

— Не знаю, это было похоже на ряд треугольников под двумя полумесяцами.

— Как зубы, — рычит Роарк. — Как зубы и глаза. Чёрт. Блядь. Каллэн прав, мы не можем сидеть сложа руки. Все остаются здесь, пока мы составляем план атаки. Арт, запри дверь. Остальные, за дело. Принесите сюда припасы, нам нужно держаться вместе.

Когда Роарк говорит нам что-то сделать, он использует тон, не терпящий никаких возражений. Это тон, который заставляет нас уже встать на ноги и двигаться, чтобы следовать его инструкциям. Даже без подробностей мы знаем, что это нужно сделать, что у Роарка будет план до рассвета, и что скоро мы все поймем, что происходит. Лобо, тот из нас, кто обладает самой чистой, неконтролируемой силой, отходит в сторону комнаты, берет шкаф в три раза больше человеческого роста и направляется к двери в подвал, готовый преградить путь, как только придет Варгр и возвращается из темноты с припасами. Арт подходит к входной двери, хватает огромный дубовый брус и поднимает его на руки.

— Кто-нибудь знает, где сейчас Тулак? — рычит Роарк. — Ему это не понравится, но он тоже должен прийти. Он лучший следопыт, который у нас есть. Нам нужны все здесь. Нам надо...

Как только Арт собирается поставить засов на место, двери с грохотом распахиваются, раскалываясь, когда внутрь входят два огромных волвена. Один из них мне неизвестен, но по выражению его серебристых глаз и твердой выпуклости под сильно изношенными джинсами я могу сказать, что он ферал. Другого я уже узнаю.

— Ты, — рычу я. — Я думал, что сказал тебе идти на север.

— Не мой выбор, — смеется ферал, затем его глаза скользят вниз и вбок от меня. — Хорошо! У тебя есть кричунья!

Я рычу, опуская плечи, чувствуя, как шевелятся мои волосы, когда я отталкиваю Сестину назад, в сторону. Два ферала продвигаются медленно, рассредоточившись в обе стороны, по-видимому, работая вместе, что не имеет смысла. Фералы — не что иное, как дикие животные. Они не координируют свои атаки, воруют чужие убийства, им нельзя доверять. У них нет ума, чтобы работать в команде.

Затем причина всего этого появляется позади них.

Высокий, худощавый визард, облаченный в струящиеся одежды темно-фиолетового и черного цветов, скрывающие все его черты, кроме пальцев, похожих на корни деревьев, и длинного хоботка, похожего на насекомое, встает позади двух фералов. Свисающие с этих древесных пальцев тонкие щупальца того, что может быть веревкой, дымом или чистой тьмой, тянутся к шеям его домашних животных. И это то, что они есть. Полностью под его контролем. Эти струны не от мира сего.

— Защищайте Сестину! — кричит Роарк. — Защитите пару Каллэна. Этого беру на себя.

— Роарк? Я вижу, еще жив, — доносится шипящий голос из-под плаща. — Ненадолго.

— Пустая болтовня, — отвечает Роарк и, не говоря ни слова, бросается на визарда.

В то же мгновение два ферала оказываются на расстоянии удара, и я чувствую, как вытягиваются когти. Тот, кого я знаю, с рыжим мехом, сверкающим, как медь, огрызается на меня, и я бью его по лицу острым, как бритва, кулаком, даже отступая назад, чтобы увести Сестину в безопасное место. Я никак не могу удержать их обоих. Не в одиночку.

К счастью, я не одинок.

Лобо не быстрый, но массивный. Все еще держа шкаф, он неуклюже подходит ближе, затем швыряет его в голову второго одичалого. Это сбивает его с ног, отбрасывая в сторону и привлекая внимание рыжего, но в тот же момент Арт опускает голову и атакует. Варгр с горящими глазами вбегает по лестнице из подвала, быстро осматривает комнату, затем с ревом несется к визарду, который стреляет в Роарка каким-то темным шаром несвета.

И еще один ферал вваливается в дверь.

— Бля, — стону я.

Мы все ещё превышаем их численностью, но только немного, и даже одна битва с безумным фералом может быть гребаным кошмаром, чтобы подавить ее, не добавляя в смесь визарда. И это тоже не один из тех дилетантов, что нападали на нас раньше. Этот знает Роарка, значит, он старый и опытный. Это будет ужасно, это точно, и я понятия не имею, как все пойдет.

Я поворачиваюсь к Сестине.

— Поднимись наверх, найди, где спрятаться. Не выходи, пока я не скажу тебе или ты не услышишь, что все стихло, и в таком случае убирайся отсюда как можно дальше и не оглядывайся. Ты меня слышишь?

Она качает головой.

— Нет, я хочу остаться с тобой! Каллэн, я…

Я прижимаюсь к ее губам, зная, что это может быть последний поцелуй, который мы разделяем в этой жизни. Я держу ее, кажется, целую вечность, питаясь силой ее желания, ее любовью, чувствуя ее физическую реакцию даже на все, что происходит вокруг нас. Я знаю, что если я положу ее на стол перед всем этим хаосом, она позволит мне спариться с ней. И я могу это сделать. Перед остальными членами Пакта я наконец-то смогу сделать нас одним целым.

Но нет времени.

— Я люблю тебя, — рычу я. — Я люблю тебя больше жизни и защищу тебя своей, если придется. А теперь беги, Сестина. Спрячься. Если ты пострадаешь, это будет конец для меня.

Она кивает, слезы текут из ее глаз, когда она убегает вверх по лестнице, и я поворачиваюсь обратно к кровавой бойне.

Лобо ухмыляется от жажды битвы, когда он поднимает своего противника и врезает его головой в стену, а рост Варгра дает ему небольшое преимущество перед третьим фералом, в то время как визард и Роарк спрятаны в облаке черной пыли, но рыжий нависает над Артом, бьёт в лицо когтистыми кулаками, и я знаю, где нужен.

Я приседаю, затем одним прыжком бросаюсь через стол, с криком ярости отрывая рыжего от его цели. Я должен был убить его, когда у меня был шанс. Я больше не совершу эту ошибку. Только не с Сестиной, которая прячется наверху.

Он встает на ноги, выпрямляется во весь рост и сгибает плечи, затем тотчас же наносит удар кулаком. Я ловлю его ладонью, отбрасываю в сторону и вступаю в его оборону. Я даже не заморачиваюсь своими когтями. Моя ярость сейчас слишком горяча для вежливого спортивного поведения. Я хватаю его за горло, вырывая огромный кусок плоти, из которого брызжет кровь, когда он отступает прямо туда, где Арт ждет, чтобы схватить его.

Рыжий кричит от ярости, когда его удерживают на месте, но против нас двоих у него нет шансов. Я продвигаюсь вперед и бью его по лицу правым хуком, острые, как бритва, когти вонзаются в его подбородок, глаза и нос. Я не останавливаюсь. Я хватаю его голову, отталкиваю ее назад и бросаюсь вперед, чтобы убить.

Когда его кровь хлещет сквозь мои зубы из его разорванного горла, я заставляю себя отстраниться, будь проклята боевая ярость, и киваю Арту, который позволяет ему упасть. Он мёртв. Даже волвен не может излечиться от этого достаточно быстро, чтобы что-то изменить.

— Иди. Помоги Варгру, — говорю я Арту, слыша позади себя смех Лобо с детским восторгом, который продолжает бить другого дикаря о стену.