11

МЭЛ

— Мэл, ты не видела мою... — Энни останавливается в дверях с ошеломленным выражением лица. — Что ты делаешь?

— Я уезжаю, — категорично заявляю я, складывая одежду и запихивая ее в сумку.

— Ты не можешь уйти сейчас, — настаивает она, забыв о своем вопросе, когда входит в мою комнату. — Ты слышала Глеба. Это слишком опасно. — Энни захлопывает сумку, заставляя меня приостановить сбор вещей.

— Ты не можешь меня остановить, — огрызаюсь я, проходя мимо нее и продолжая собирать вещи.

Я знаю, что мой гнев неуместен, и вижу это по страху и обиде, промелькнувшим на ее лице. Энни была очень добра ко мне. Она просто пытается показать, что я ей небезразлична. Но после утренней ссоры с Глебом я слишком обороняюсь и слишком зажата, чтобы быть разумной.

— Почему, Мэл? Здесь мы в безопасности. К тому же, куда еще ты можешь пойти? — Тоненький голосок Энни и дрожащий подбородок пробуждают в моей груди чувство вины.

— Я не знаю, — признаюсь я. — Куда-нибудь подальше. Я разберусь с этим по ходу дела, но я не могу остаться здесь.

— Почему? — Спрашивает она, опускаясь на кровать и хватая меня за руки, чтобы притянуть к себе.

Вздохнув, я опускаю голову, глядя на наши сцепленные руки.

— Потому что я вижу предупреждающие знаки, Энни. Мне пора уходить, пока не стало слишком поздно.

— Какие предупреждающие знаки? Слишком поздно для чего? Ты говоришь загадками, Мэл. Не могла бы ты уделить мне минутку и поговорить со мной?

— Я имею в виду знаки о Глебе. Я думала, что он может быть другим, но он такой же, как и все остальные.

— Между вами что-то произошло? — Спрашивает она, слегка побледнев, когда ее карие глаза расширяются.

— Да, — бормочу я, развязывая узел, который душит меня с тех пор, как Глеб ушел сегодня утром.

— Но он всегда был так осторожен с тобой - со всеми нами. Я не могу поверить, что он мог... Он причинил тебе боль? — От волнения ее голос поднимается на октаву, и я бросаю взгляд в сторону двери, надеясь, что это не привлечет внимания других девушек.

— Нет. Конечно, нет. Он... мы... — Я тяжело сглатываю, пытаясь найти свой голос. — Мы переспали прошлой ночью.

— Но, Мэл, это же потрясающе! — Вздыхает Энни. — Я знала, что у него есть к тебе чувства, и думала, что ты никогда не захочешь впустить его, хотя я вижу, как ты... смотришь... на... него... — Ее волнение угасает, голос срывается, когда она, кажется, понимает, что слишком рано увлеклась, воображая меня и Глеба. — Но ты уходишь, потому что не хочешь быть с ним?

— В том-то и дело, Энни. Я хочу быть с ним. Я хочу быть с ним так сильно, что мне больно. Но чем больше я ему доверяю, тем легче ему контролировать меня. Я попадаю в ту же ловушку, что и всегда. Я продолжаю отдавать свою жизнь в руки властных мужчин, таких как мой отец и мой дядя. И каждый раз в итоге они используют меня в своих интересах. Они используют мою привязанность против меня. Если я позволю этому повториться с Глебом, однажды я проснусь и обнаружу себя в другой клетке, потому что я слишком боялась взять свою свободу, когда у меня был шанс. — Мой голос срывается, и я сжимаю губы, чтобы не дать эмоциям вырваться наружу.

— О, Мэл. Глеб не такой, — уверяет меня Энни, ее карие глаза обеспокоены. — Он никогда не заставит тебя делать то, чего ты не хочешь.

— Ты не слышала его сегодня утром. Когда я сказала ему, что не могу оставаться в этом доме... — Я покачала головой. — Он не позволит мне уйти.

— Он просто пытается защитить тебя, — мягко настаивает она.

Усмехаясь, я убираю свои руки и встаю.

— С этого все и начинается, Энни.

Она милая девушка, и Энни пережила не одну долю ужасных событий, но она не знает уродливой правды о мире. Не то что я. Некоторым женщинам не нужно это знать. И ради нее я надеюсь, что она никогда этого не узнает. Но это не делает ее менее правдивой для меня.

Вот почему я должна выбраться.

Если я не уйду сейчас, у меня может не хватить сил уйти, когда мне это понадобится. По правде говоря, я никогда не была в такой опасности потерять свою свободу, как сейчас. Потому что мои чувства к Глебу - это то, чего я никогда раньше не испытывала. И в отличие от ловушек, в которые я попадала в прошлом, эта вполне может оказаться тюрьмой, которую я сама себе создам. Я не стану помогать ему ставить вокруг меня клетку. Неважно, какие причины он мне назовет. Даже неважно, верит ли он в свои доводы. Я не хочу рисковать и слишком поздно узнавать, что ошибаюсь.

Сейчас я свободна и знаю, что мои чувства к Глебу могут легко завести меня на путь, который я не хочу исследовать. Поэтому я найду свой собственный путь. Даже если это будет более опасный путь.

— Ты действительно не собираешься даже поговорить с ним перед отъездом? — Спрашивает Энни, в ее глазах блестят слезы, когда я снова начинаю собирать вещи.

Я качаю головой.

— Я не могу рисковать. Он может сделать что-нибудь, чтобы остановить меня.

Между нами повисает долгое молчание, нарушаемое лишь тихим сопением Энни.

— Я буду скучать по тебе, — наконец пробормотала она.

Сердце сжимается, и я делаю паузу, чтобы встретиться с ее мягкими карими глазами.

— Я тоже буду скучать.

Я запихиваю последние предметы одежды в сумку. Последнее, что я упаковываю, - манильский конверт с модельными снимками. Многие из них были повреждены во время нашего похищения, но я сохранила достаточно, чтобы составить достойное портфолио, где бы я ни оказалась. Надеюсь, в другом городе мне удастся найти новый большой шанс.

Осторожно, чтобы не порвать папку и не помять фотографии, я закрываю сумку и оглядываю комнату. У меня не так много вещей. Большая часть того, что у меня есть, досталась мне от Петра и Сильвии, когда они помогли нам с девочками встать на ноги. Я оставляю несколько своих объемных нарядов, потому что у меня нет места, чтобы упаковать их в сумку.

Мне придется заменить их, когда я доберусь до места и найду новую работу.

— Сделаешь мне одолжение? — Спрашиваю я, перекидывая сумку через плечо.

— Конечно. Что угодно. — Энни встает и улыбается мне, несмотря на свой водянистый взгляд.

Я вручаю ей свой телефон, потому что не сомневаюсь, что Глеб сможет отследить меня по нему и вернуть в одно мгновение. Затем, отдельно, я вручаю ей запечатанный конверт, который собиралась оставить на своей кровати.

— Отдашь это Глебу, когда увидишь его?

Энни кивает.

— Конечно.

— И... никому больше не говори, что я уехала.

— Ты не собираешься попрощаться с девочками? — Обида в ее голосе говорит о том, что я совершаю серьезный проступок.

— Ты скажешь им за меня? — Мягко спрашиваю я. — Позже, когда Глеб узнает, что я уехала? Мне нужен день-два форы. И ты единственная, кому я доверяю хранить свой секрет. — По крайней мере, я надеюсь, что она сможет. Не то чтобы я ожидала, что она будет врать ради меня. И я не сомневаюсь, что Глеб будет расспрашивать ее, когда узнает, что меня нет. Но надеюсь, он будет слишком занят делами Велеса, чтобы понять, что я пропала, до того, как я выберусь из Нью-Йорка.

— Хорошо, — кивком соглашается Энни.

Прикусив нижнюю губу, я крепко обнимаю хрупкую девушку.

— Спасибо, что ты моя подруга, — бормочу я.

Она фыркает сильнее.

— Спасибо и тебе, что ты моя подруга. Ты дашь мне знать, когда приземлишься в безопасном месте?

— Я позвоню тебе, как только смогу.

Кивнув, Энни сжимает меня и отпускает.

— Как ты собираешься выбраться из дома? Думаешь, охранники позволят тебе уйти?

Один этот вопрос доказывает, что я пытаюсь донести до нее свою мысль. И хотя я представляю, что никто, кроме Глеба, не попытается остановить меня силой, я не сомневаюсь, что они позвонят ему, как только я войду в парадную дверь.

— Я надеялась, что ты поможешь мне сбежать? — Спросила я, оскалив зубы в извиняющейся улыбке. — Просто отвлеки их достаточно долго, чтобы я смогла улизнуть...

Энни нервно пожевала губу.

— И что ты имеешь в виду?

— Ну, Дэн на террасе перед домом. Может, ты сможешь отозвать его в сторону и поблагодарить за то, что он пришел за нами, или что-то в этом роде? Мне просто нужно время, чтобы проскользнуть мимо него.

Выражение ее лица говорит о том, что Энни далеко не в восторге от этой идеи.

— Хорошо, — заикается она. — Я попробую.

— Спасибо, Энни.

Мы вместе спускаемся по лестнице, причем я постоянно кручу головой, чтобы убедиться, что никто не заметит меня с моей упакованной сумкой. Когда Энни доходит до входной двери, она делает глубокий вдох. Затем она поворачивает ручку и смело выходит во внутренний дворик.

Притаившись в подъезде, я прислушиваюсь, не откроется ли дверь.

— Привет, Дэн, — говорит Энни, ее голос дрожит от нервного напряжения.

Господи, бедняжка собирается сорвать мое прикрытие еще до того, как начнет, так плохо она умеет врать.

— Все в порядке, барышня? — Почтительно спрашивает он.

— Да, да, абсолютно. Я просто... хотела выйти и сказать... ну, я просто подумала... — Резкий вскрик обрывает Энни, за ним следует звонкий стук.

— Энни!

Тревожный крик Дэна заставляет меня подняться из своего укрытия раньше, чем я успеваю сообразить, что делаю. Я уже на полпути к выходу, когда понимаю, что она блестяще отвлекла его. Хотела она того или нет, но, похоже, Энни попыталась сесть на перила, ограждающие наше крыльцо, и чуть не свалилась спиной вперед в кусты внизу. Но Дэн надежно обхватил ее за талию и, повернувшись ко мне спиной, остановил ее падение до того, как она упала на землю.

— Прости, — вздыхает Энни, обхватывая его за шею и ограничивая движение его головы, жестом через плечо приказывая мне бежать. — Я такая неуклюжая, — задыхаясь, говорит она, пока он тащит ее обратно на цементный дворик.

— Ты в порядке? — Спрашивает он, поддерживая ее, когда она спотыкается.

Я не жду ее ответа, но благодарность переполняет меня, и я как можно быстрее и тише спускаюсь по ступенькам и шаркаю по тротуару, не оглядываясь через плечо.

Я забираю назад все свои язвительные мысли об Энни. Она может быть милой, застенчивой и до смешного открытой, но эта девушка - гений. Я в большом долгу перед ней. Широко улыбаясь, я продолжаю идти, пока не огибаю угол квартала. Затем поворачиваю налево и спускаюсь по лестнице под землю к остановке. На ней я могу доехать до железнодорожного вокзала, а оттуда... что ж, посмотрим, куда меня приведут восемьдесят три доллара.