Глава четыре

Джейс

Мы заперты в рутине.

Она ведет себя так, будто приглашение меня на ужин ее почти убивает, а я играю роль хорошо контролируемого гостя.

Прошла неделя с тех пор, как я набросился на нее, испытывая искушение прижать к стене. В тот вечер я сдерживал себя, понимая, что это может принести больше вреда, чем пользы.

Она должна принять решение. Она должна перестать бороться с тем, что между нами.

А до тех пор я буду вести себя хорошо, показывая ей лишь проблеск того, что она теряет.

Даже если это убьет меня.

Как по часам, я сижу в ее дворе в темноте.

Она думает, что я сумасшедший. Может, и так, но мне нравится нажимать на ее кнопки. Я знаю, что кресло - это нелепо, но оно привлекло ее внимание, заставив улыбнуться. А облокачиваться о дерево всю ночь было неудобно.

Я рад, что у нее не так много соседей. Ближайший из них все же находится достаточно далеко, и это создает иллюзию уединения. Мне нравится, что здесь спокойно.

Моя девочка боится впустить кого-то в дом. Всю жизнь ее обижали и обращались с ней как с дерьмом. Она боец, но я не возражаю. Она может бороться со мной сколько угодно.

Я никуда не уйду.

Открывается входная дверь, и она, закатив глаза, выходит на крыльцо. На ее губах играет улыбка, и я подавляю желание вскочить на ноги, как собака, и повалить ее на землю, пожирая каждый сантиметр ее восхитительного тела.

— Куриные палочки. Соглашайся или уходи.

Она покачивает бедром, выглядя чертовски очаровательно.

— Я соглашаюсь, убийца.

Поднявшись с кресла, я поднимаюсь по ступенькам и следую за ней внутрь.

На столе стоят две тарелки с куриными палочками, между ними пакет чипсов и бутылка ранчо. Я улыбаюсь про себя.

Она сложна и в то же время проста.

Сев за стол, она принялась за еду, и я наблюдал за каждым ее кусочком. То, как работает ее челюсть, когда она жует, заставляет мой член твердеть.

Мы едим в тишине, пока она не замечает, что я наблюдаю за ней.

— Почему ты такой тихий? Это странно.

Вытерев рот салфеткой, я бросаю ее на стол и расслабляюсь на стуле.

— Я просто любуюсь видом.

Она закатывает глаза, глядя на свою еду.

— Слушай. Я не знаю, почему я продолжаю приглашать тебя в свой дом. Я предпочитаю быть одна. Это не имеет никакого смысла. Мы почти не знаем друг друга. Я либо впускаю тебя, либо ты сидишь на улице. Не знаю, почему мне вообще есть до этого дело. Я должна просто перерезать тебе горло и покончить с этим.

Посмеиваясь над ее внутренним смятением, я отвечаю так, что, я знаю, ее разозлит.

— Ты приглашаешь меня, потому что тебе нравится то, что ты видишь.

Она насмехается, ее глаза пылают жаром.

— Не думаю, что это так, гаденыш.

— А мне нравится. Я вижу, как твои глаза блуждают по мне, когда ты думаешь, что я не смотрю. Ты умираешь от желания увидеть, к чему ведут эти татуировки.

Я ухмыляюсь, наблюдая, как розовый румянец распространяется по ее лицу и груди.

Она вскакивает, ее стул скользит по полу, ударяясь о стену.

— Ты, блять, совсем спятил!

Черт.

Когда я вижу ее в таком состоянии, мне становится не по себе. Мне хочется прижать ее к стене и вытрахать из нее всю наглость.

— Что ты так разозлилась? Я просто говорю правду.

Самодовольная улыбка растягивает мои губы, что еще больше ее злит.

Она сжимает челюсть и стискивает зубы.

— Неужели ты не понимаешь, что я перережу тебе горло?

Ее резкие слова не дают мне покоя, когда я смотрю на ее пышные сиськи. Мой взгляд останавливается на ее твердых сосках, проступающих сквозь мягкую ткань рубашки.

Я медленно встаю, огибаю стол, но она не отступает. Я не останавливаюсь, пока наши груди не оказываются вровень друг с другом.

Она задыхается, когда наши тела соприкасаются, и моя кожа впитывает биение ее сердца. С каждым моим шагом она отступает назад. Я ступай за ней, следя за тем, чтобы мы никогда не теряли контакта.

Ее зрачки расширены, зелень в глазах - лишь тонкий контур.

Она тяжело дышит, но не отталкивает меня.

Мой член чертовски тверд, и я сгораю от желания уничтожить ее. Я хочу уничтожить ее там, где единственное, что ей нужно в этом мире, - это я.

Я хочу поглотить ее.

Она резко останавливается, и я усмехаюсь.

Моя маленькая убийца прижата к стене, и ей некуда бежать.