Никто не смог бы описать, насколько божественным был этот дождик. Да, сам душ был всего лишь кро ...

Никто не смог бы описать, насколько божественным был этот дождик. Да, сам душ был всего лишь крошечной комнаткой в задней части фургона, в которой я едва могла развернуться, но это не имело значения.

Я, должно быть, вымыла волосы четыре раза подряд, прежде чем они показались мне хоть немного чистыми. Когда от меня перестало пахнуть мхом и кровью, я успокоилась.

Наряд ждал меня на вешалке за перегородкой, как и сказала Элли. Это было еще одно легкое, прозрачное платье, на этот раз темно-аметистового цвета с тонкими, похожими на нитки бретельками и асимметричным подолом, который ниспадал до лодыжек с разрезом по всей длине с одной стороны.

Это было красиво и на удивление удобно. У меня не было с собой лифчика, но, к счастью, моя грудь не была огромной, так что, вероятно, никто не обратит внимания.

Я пялилась на себя в зеркало пять минут подряд, настраиваясь на то, чтобы снова выйти на улицу и встретиться лицом к лицу с музыкой. По крайней мере, этот сон и душ немного прояснили мою голову.

Что мне нужно было сделать, так это найти кого-нибудь, кто мог бы сказать мне, зачем меня сюда привезли и кто. Если это был Легба…

Я покачала головой при этой мысли и рассмеялась про себя, склонившись над раковиной и упершись руками в столешницу.

— Папе Легбе ты не нужна, Мори, — прошептала я своему отражению. — Перестань обманывать себя. Ты даже не жрица…

Когда-то давным-давно я могла бы ей стать.

Мой обычно смуглый цвет лица казался бескровным, а темные круги под глазами делали меня похожей на персонажа Тима Бертона.

Я болезненно рассмеялась, внезапно представив себе Мертвую Невесту, бредущую через болотистые заросли в разорванном белом платье. Это звучало примерно так.

Я вышла из ванной и обнаружила Элли у плиты, наливающую в две кружки дымящийся чай. Она зажгла благовония на столике у кровати, и теперь в комнате пахло сандаловым деревом.

Это был уютный маленький фургончик, и в нем мне должно было быть спокойнее. К сожалению, это только усилило мою настороженность, что вот-вот случится что-то плохое, если я ослаблю бдительность. Возможно, это было именно то, что Теодор и Баэль планировали все это время.

Я просто продолжала представлять всех этих серых людей снаружи, бесконечно ожидающих в очередях, которые приведут их только к чему-то гораздо худшему.

Как они умерли? Что они сделали в жизни, что привело их сюда?

В детстве мне рассказывали о Перекрестках, но в моей голове они всегда были скорее символическими. Это была аллегория о выборе, который вам придется сделать в жизни.

Но это… это было то, чего я не могла представить и за миллион лет. Физическое, буквальное место, куда души приходили, чтобы узнать, что произошло дальше. Это было леденящее душу зрелище.

Элли, не поднимая глаз, протянула мне кружку. Я с благодарностью взяла ее, наслаждаясь теплом, исходящим от керамики. Он пах пряно и сладко, так что я слегка пригубила.

Возможно, это была плохая идея — принимать еду или питье от этих людей, но я уже была здесь, и, если я не хотела умереть с голоду, рано или поздно мне нужно было сделать решительный шаг.

— Ты выглядишь лучше, — сказала Элли.

Она сидела в плюшевом кресле напротив меня, поджав ноги под себя, как крендель, и все это время твердо держала свою полную кружку. Я последовала его примеру и снова села на диван, на котором проснулась.

— Спасибо, что позволила мне привести себя в порядок. — Я знаю, это странно. На самом деле, это было за гранью странного.

Она изучала меня прищуренными глазами, которые были знающими и проницательными, но не недобрыми. Ее лицо было накрашено и броско, с черными губами, крылатым карандашом для глаз, который почти касался висков, и маленькими драгоценными камнями, приклеенными к щекам на месте ямочек.

— Как тебя зовут, девочка? — спросила она. Ее ногти звякнули о кружку.

— Мория-Мори, но можешь называть меня Мори.

Черт возьми, что со мной не так? Как я могла вдруг стать таким неуклюжей идиоткой?

Казалось, Элли сдерживает ухмылку.

— Баэль должен быть здесь в течение часа. — Она взглянула на старые часы на стене. Они даже не тикали, что было странно. — Хотя, доверять Сент-Клеру в соблюдении графика само по себе потребовало бы чуда, так что удачи в ожидании.

Куда, черт возьми, он вообще сбежал? Он просто бросил меня здесь и исчез.

— Элли, я не пытаюсь быть грубой, но что, черт возьми, это за место на самом деле? Совсем не таким я себе представляла Перекресток.

— Так, значит, он рассказал тебе о Перекрестке, — сказала она, удивленно приподняв бровь.

— По крайней мере, я заставила их сказать мне хоть что-то. Но заставить их говорить без скрытых мотивов и загадок, по-видимому, невозможно.

— Они?

— Баэль и Теодор.

Что-то похожее на удивление промелькнуло в ее глазах, но тут же исчезло. Она поставила кружку и откинулась на спинку стула.

— Ну, тогда я бы сказала, что ты в хороших руках.

— Это спорно, — проворчала я, затем съежилась. — Извини, я не пытаюсь быть такой стервозной. Я даже не знаю тебя.

Она закатила глаза, отмахиваясь от меня.

— Не беспокойся о том, что обидишь меня, дорогая. У меня кожа толще, чем у большинства, и я бы посоветовала тебе развивать это как можно быстрее. Но я хотела бы дать тебе несколько советов, если ты не возражаешь. — Она не стала ждать, пока я дам ей добро. — Я знаю, что ты напугана и сбита с толку. Любой в здравом уме был бы напуган. Но что бы ты ни делала, не позволяй карнавалу увидеть это.

— Что ты имеешь в виду? — Она говорила о карнавале как о живом, что было безумием. — Должна ли я бояться за свою жизнь, Элли?

На этот раз ее губы тронула искренняя улыбка, и что-то похожее на жалость наполнило ее розовые глаза.

— Здесь тебе следует многого опасаться. Никогда не позволяй себе забывать об этом. Даже я чувствую исходящий от тебя запах ужаса, и это соблазнительно. Здесь играют не по тем правилам, к которым ты привыкла. Ему наплевать на твои потребности или ожидания. Покажи ему, что ты этого не боишься, и ты могла бы…

Стук в дверь прервал ее на полуслове. На мгновение в воздухе между нами повисла тишина. Казалось, я не могла отвести от нее глаз, как будто она каждой клеточкой своего тела желала меня выслушать.

Я бы послушала. Или, по крайней мере, умерла бы, пытаясь.

Элли подошла к двери и высунула голову. Раздалось тихое бормотание, прежде чем она вернулась внутрь.

— Я думаю, это для тебя.

Присоединяясь к ней в дверях, я ожидала увидеть стоящего там Баэля, вероятно, с ухмылкой на его слишком красивом лице, но, к моему удивлению, это был всего лишь Лафайет.

Он сидел на мшистой земле у подножия фургона Элли, обвив хвостом свое тело, и моргал на меня своими сияющими серебристыми глазами.

— На твоем месте я бы не заставляла джентльмена ждать, — сказала Элли.

Затем над моим плечом пролетел небольшой предмет и приземлился у ног кошки. Это было драже. Лафайет схватил его и проглотил целиком.

Я с сомнением посмотрела на Элли, но она просто пожала плечами, как будто это было обычным делом.

Я предположила, что должна последовать за маленьким дьяволом. В конце концов, он был первым, кто подошел ко мне. Хотя я все еще не могла сказать, что доверяю ему. Привести меня в этот веселый дом было непросто по многим причинам, и у меня было чувство, что он это знал.

Я открыла рот, чтобы еще раз поблагодарить Элли за то, что позволила мне остаться в ее фургоне, но она меня опередила.

— Тебе здесь рады в любое время, Мори. — Она похлопала меня по плечу, и, к моему удивлению, прикосновение ее ладони было теплым.

По какой-то причине я думала, что она будет холодной, раз она мертва и все такое.

Она усмехнулась.

— И оставь платье себе. В любом случае, оно выглядит на тебе лучше.

Я была на третьей ступеньке вниз, когда обернулась к незнакомой женщине. В животе у меня внезапно запорхали бабочки. Она терпеливо стояла в дверях.

— Элли…

Мой голос был хриплым, вероятно, от нервов. Она была невероятно полезна мне, но все же мы были незнакомцами, и я не хотела испытывать ее терпение.

— Выкладывай, дорогая. Я и так уже опаздываю.

Ее слова были быстрыми и отрывистыми, но лицо оставалось открытым и добрым. Это было почти комично — то, как она небрежно прислонилась к дверному косяку, одетая в полосатый костюм во все тело и с накрашенным лицом, как будто это была самая обычная вещь в мире.

— Этот человек — Теодор, — сказала я, чуть не подавившись его именем. В глазах Элли на мгновение мелькнуло беспокойство. От этого у меня перехватило горло. — Он опасен?

Я уже знала ответ. Его лицо вспыхнуло в моем сознании. Эти черные, мраморные глаза. Этот скелет фасада, который выглядывал наружу, когда свет менялся в нужную сторону.

— Будь осторожна с ним, — серьезно сказала Элли.

Ее розовые глазки нервно забегали из стороны в сторону. Но вокруг не было никого, кроме нас двоих и кромки деревьев.

— Мы нечасто его видим, но если он заинтересовался тобой, это не может означать ничего хорошего. Пожалуйста, будь осторожна, Мори. Это место опьянит тебя своей сущностью, и если ты не будешь осторожна, оно поглотит тебя.

В ее глазах было настоящее беспокойство. Как будто она знала что-то важное, но решила не посвящать меня в этот секрет. И снова она говорила об этом месте, как о живом существе. Как будто оно могло видеть и слышать меня или даже чувствовать только через мой страх.

Эта мысль была ошеломляюще ужасающей.

Лафайет провел меня по карнавалу. На этот раз вместо паутины, сломанных кабинок и остовов старых аттракционов повсюду были огни, люди, музыка и запахи сладостей.

Я старалась обходить серые лица как можно дальше, хотя Лафайетт довольствовался тем, что срезал длинные очереди, иногда даже между их ногами. Кот хотел убить меня, я просто знала это.

Я сразу узнала направление, в котором мы двигались. «Дом веселья» был впереди, далеко за возвышающимся колесом обозрения. Оно было почти все освещено, и какая-то часть меня хотела прокатиться на нем.