У меня в голове крутится новая информация, которая рисует моего отца в совершенно новом свете. Все эти годы мама просто защищала меня. А я был для нее полным дерьмом.

Я отказывался видеться с ней в течение двадцати лет. Все это время было потрачено впустую.

— Ты должна была мне сказать, — прохрипел я сквозь сдавленное горло.

— Ты так любил своего отца. Ты на него равнялся. Я не хотела отнимать у вас последние годы совместной жизни. Он не был совсем уж ужасным человеком. Он был отличным отцом для тебя.

Она фыркает и вытирает нос салфеткой. После этого я встаю со своего места и иду к ней. Она встает мне навстречу, и впервые за два десятилетия я обнимаю свою маму.

* * *

Вернувшись в машину, я кладу руку на бедро Хлои.

— Спасибо тебе за все это.

— За что? — спросила она, явно смущенная.

— Это было тяжело для меня, но ты была такой замечательной. Ты сделала так, что мне было легко навестить маму, хотя мне пришлось идти и тащить за собой всю боль и обиду из прошлого.

— Рада, что смогла помочь.

Мы проехали несколько миль в тишине, прежде чем она с усмешкой проговорила:

— Тебе не нужно было говорить ей, что я твоя девушка, конечно же.

Я переплетаю свои пальцы с ее, когда сворачиваю в кафе, где подают лучшие молочные коктейли в Лос-Анджелесе.

— Мне просто показалось, что в этом есть смысл. Это то, о чем мы всем говорили.

Теперь я просто лгу. Я начинаю действительно хотеть, чтобы она была моей девушкой. Но сегодняшний день и так был достаточно тяжелым, а мои эмоции слишком сильны, чтобы как следует все обдумать.

— Не всем. Бет спросила меня об этом, и я сказал ей правду.

— Правильное решение, — подтверждаю я со стиснутыми зубами, прежде чем заказать коктейли.

Мы пьем их, пока я отвожу Хлою домой, чтобы она могла собрать свою одежду. Я настаиваю на том, чтобы пойти с ней и проконтролировать. Меня до сих пор тошнит при мысли о том, что через несколько дней мне придется оставить ее здесь навсегда. Это просто небезопасно и негигиенично, если уж на то пошло. Я хочу, чтобы она переехала, но у меня нет права давить на нее. К тому же, похоже, она действительно не может себе этого позволить и не хочет принимать от меня никакой помощи. Я давно не чувствовал себя таким зажатым и беспомощным.

* * *

Вернувшись в отель, мы чистим зубы бок о бок возле двойной раковины, а затем забираемся в постель. Как-то странно снова делать эту процедуру с другим человеком, но это успокаивает.

Я выключаю свет и закрываю глаза. Прошло уже несколько дней с тех пор, как Хлоя попросила об одолжении, поцеловав меня, но каждую ночь, когда мы спим вот так, мои мысли возвращаются к этому поцелую. С моей стороны было бы нелепо ожидать, что я снова ее поцелую.

Это была всего лишь услуга. Один раз. Почему я не могу забыть об этом?

— О чем ты думаешь? — спрашивает она в самый неподходящий момент.

— Об изменении климата, — быстро говорю я.

Она смеется.

— Серьезно?

— Нет, — признаюсь я.

— Ты думал о том, что на ужине с твоей мамой у меня в зубах было маленькое семечко, а ты так и не удосужился мне об этом сказать?

Я фыркнул от смеха.

— Прости за это. Я действительно не заметил. Сомневаюсь, что и она заметила.

— Ну да, конечно, — ворчит она.

— Мне очень жаль. Как я могу загладить свою вину?

Я переворачиваюсь. Она уже лежит на боку лицом ко мне. Кажется, она борется с улыбкой, но не отвечает.

— В чем дело? — спрашиваю я. — Очевидно, ты придумала, что я могу сделать.

— Не смей читать мои мысли, — насмехается она и накрывает голову подушкой.

Я отодвигаю подушку.

— Расскажи мне, — умоляю я, заправляя прядь шелковистых волос ей за ухо.

Она закрывает глаза от моего прикосновения и вдыхает.

— Это дерзко.

Я ухмыляюсь, опустив глаза.

— Ты? Хлоя? Просишь меня о дерзкой услуге? Теперь я должен это услышать.

Хлоя делает большой вдох, ее глаза опускаются вниз, чтобы избежать моего взгляда.

— Я тут подумала. Может быть, то, что мы такие хорошие друзья, означает, что мы можем вместе преодолевать наши страхи.

— Как мы и делали. У тебя был первый поцелуй, я встретился с мамой. Мы в ударе. Что еще у тебя на уме? Прогулка по канату? Бег через пробки? Бокс с медведем? — поддразниваю я.

Несмотря на темноту, я вижу, как по ее щекам расплывается глубокий красный румянец.

— Быть с кем-то в интимной близости.

— В смысле... — я замялся, не решаясь произнести эти слова.

— В сексуальном плане, — заканчивает она за меня.

— О, — говорю я на тяжелом выдохе.

Она переворачивается на спину.

— Это глупо. Я же говорила тебе. Я не должна была этого говорить. У тебя сегодня был чертовски тяжелый день. Я бесчувственная. Не обращай на меня внимания.

Я сдерживаю безумный смех. У меня нет ни единого шанса проигнорировать просьбу Хлои. Я слишком много думал о том поцелуе, о том, чтобы обнять ее, о том, как она чувствовала себя на моих коленях этим утром, или о том, как мне нравилось держать ее за руку, пока я боролся со своими демонами.

— Да, — говорю я прямо.

— Да. Хорошо. Не обращай на меня внимания.

— Нет. Не «да» игнорировать тебя. Я согласен на близость с тобой, Хлоя.

Ее голова запрокидывается, чтобы посмотреть на меня. Я глажу ее по щеке.

— Да.

Затем, не успев договорить, я сокращаю расстояние между нами и прижимаюсь губами к ее губам.

Хлоя придвигается ближе ко мне, что дает нам лучший угол для поцелуя. Не знаю, что она задумала попробовать, но сейчас мне уже надоело бороться с этим чувством.

Я действительно чувствую близость с Хлоей. Меня влечет к ней. Нет никаких причин, по которым я не должен выполнить ее просьбу. По крайней мере, именно так я говорю себе сейчас.

Поцелуй с ней — это что-то особенное. Может быть, и мне будет полезно немного близости. У нас есть еще три дня вместе. После этого каждый из нас сможет вернуться к нормальной жизни. Я не увижу ее снова до начала съемок второго сезона, которые начнутся через три месяца или около того.

Я должен максимально использовать то немногое время, что у меня осталось. И все же, пока я веду поцелуй, он остается целомудренным, потому что я не собираюсь торопиться с чем-то сегодня в пылу момента.

Когда мы отрываемся друг от друга, я спрашиваю ее:

—Почему бы тебе не решить, что ты хочешь сделать, и мы начнем завтра?

Она издает довольный вздох, который растапливает меня.

— Хорошо.

— А пока, может быть, мы снова пообнимаемся? — она отворачивается от меня в ответ, и я прижимаюсь к ней всем телом, обхватывая ее за талию для надежности.