Глава 20

Глава 20

ЛИ

M

агия гудела и покалывала у меня под кожей, когда я выходил в сад, заставляя меня разминать пальцы, как будто это могло помочь стряхнуть излишки.

Я только что нанес визит Джулс с намерением подправить самые сильные из ее синяков, но в ту секунду, когда я подключился к своей магии, я понял, что что-то изменилось.

Когда я прикоснулся к ее первой ране, она зажила за долю секунды, которое обычно на это уходит, и магия после этого не исчезла, как должна была, оставаясь в моих пальцах.

Немного запаниковав, я быстро побежал в сады, в единственное место, где, как я знал, я мог безопасно высвободить лишнюю магию. Единственным известным мне способом.

— Слава богам, — вздохнул я с облегчением, обнаружив, что оранжерея пуста, когда проскользнул внутрь. Дело было как раз в сумерках, так что большинство садовников и смотрителей за садом уже закончили работу на день. Я направился прямо к ряду маленьких горшочков на длинном прилавке в центре комнаты — рассаде. В ту секунду, когда мои пальцы коснулись мягкой почвы, я выпустил всю эту потрескивающую магию и застонал, когда она вытекла из меня.

Стараясь равномерно распределить магию по всем коробочкам с рассадой, чтобы все они росли равномерно, я ходил взад и вперед возле стола, прикасаясь к каждой, пока не перестал чувствовать себя неуправляемым.

— Вау, — сказал я, снова сосредоточившись на столе и увидев результат своей работы. Пышные растения с листьями переполняли их крошечные горшки, яркие цветы распускались на каждом доступном месте, а спутанные корни свисали со стола.

Я ни за что не смог бы объяснить это хорошей почвой и солнечным светом. Я собирался посадить их все, чтобы скрыть улики или признаться садовникам, что я прокрадывался и портил их растения.

— К черту это, — пробормотал я себе под нос. — Сажать всю ночь — лучший вариант.

Я содрогнулся при мысли о том, что столкнусь лицом к лицу с главным садовником, дородным мужчиной по имени Том. Когда я был ребенком, он предельно ясно дал понять, что я не должен использовать свою магию на его растениях. Он гордился своим умением выращивать флору естественным путем, но я физически не мог оторваться от сада. В конце концов, я просто начал работать тайно и позволил Тому присвоить себе заслуги за такой цветущий сад.

— О, извините, я не знал, что здесь кто-то есть. — Голос раздался у меня за спиной, со стороны двери и я обернулся с тем, что, я был уверен, было виной, написанной на моем лице.

Стоявший там мужчина был мне незнаком, но, судя по его униформе, он, должно быть, был сотрудником охраны территории. Его любопытный взгляд скользнул от меня к столу с цветами позади меня, затем снова вернулся ко мне, прежде чем он склонил голову в легком поклоне.

— Ваше высочество, — сказал он, — прошу прощения за нарушение этикета.

Его слова на мгновение сбили меня с толку, прежде чем я понял, что он имел в виду, что видел мое лицо без маски. Я так привык не носить эту зудящую вещь перед Зариной, и Саген, что почти забыл носить ее во дворце. Это было чудо, что никто больше не заметил или не прокомментировал это. Может быть, они просто приняли меня за садовника Ли.

Хотя не было особого смысла пытаться отрицать мою истинную личность здесь. Садовник Ли не владел магией, и беспорядок на столе был совершенно очевидно вызван магией. Черт возьми, этот бедный старик, вероятно, просто видел в горшках чистую почву, семена, только что посаженные и невидимые.

Тогда существовало дурацкое правило о том, что простолюдинов казнят, если они увидят лицо члена королевской семьи. Этот закон кричал о матери и ее тщеславии, несмотря на заявления, что это старая традиция.

— Извиняться не нужно, — ответил я с неловкой улыбкой. — Мне самому не следовало нарушать этикет. Обещаю, я не отправлю вас на виселицу из-за собственной лени. — Я провел рукой по волосам и бросил взгляд на свои только что распустившиеся цветы. — Полагаю, мы не могли бы оставить это между нами? Том… не ценит мою помощь.

Мужчина с редеющими седыми волосами и глубокими морщинами на лице, казалось, был поражен, но кивнул головой, сам разглядывая цветы.

— Вам нужна помощь в их посадке, ваше высочество?

Инстинктивно я начал отказываться. Этот человек либо закончил на сегодня свою работу, либо только собирался. Я не хотел заставлять его часами копать и сажать землю просто потому, что потерял контроль над своей магией.

— Это не проблема, — заверил меня мужчина, прежде чем я успел сказать хоть слово. — Я нахожу работу в саду по ночам успокаивающей. А вы нет?

Я не мог не согласиться, поэтому кивнул и улыбнулся ему в ответ.

— Если вас не затруднит, мне, вероятно, не помешала бы ваша помощь.

Он просто закатал рукава и направился к стойке с инструментами, чтобы взять нам пару маленьких лопаток и толстые перчатки.

— Я Кевамл. — Он представился, когда снова присоединился ко мне. — Для меня большая честь познакомиться с вами, ваше высочество.

Я пожал ему руку с натянутой улыбкой.

— Тоже самое, Кевамл.

Некоторое время мы работали в дружеской тишине, перенося растения со стола в горшках в сад, сажая их в укромных местах, где Том не сразу заметил бы новое дополнение.

Весь процесс был успокаивающим. Приземленным. Несмотря на огромное количество энергии, которую я уже использовал, я не чувствовал обычного истощения, которое вызывало расходование моей магии. Вместо этого я был бодр, полон энергии, как будто проспал целую неделю. На тех небольших участках, где я осмеливался использовать струйку магии, чтобы помочь больному дереву здесь или замерзшей фиалке там, все это не было борьбой. Я был полностью заряжен, как будто в моем колодце теперь был неиссякаемый запас магии.

Это было чертовски страшно, и мне нужно было обсудить это с Зариной и моими братьями как можно скорее. Но сначала нужно разобраться с этими цветами.

— Вам нравится лечить людей, не так ли, ваше высочество? — Прокомментировал Кевамл, напугав меня после того, как я потратил слишком много времени, помогая страдающему Кизиловому дереву.

Я бросил на него виноватый взгляд, прекрасно понимая, что мне не следовало использовать свою магию на деревьях и отряхнул руки. Некоторое время назад я избавился от перчаток, предпочитая чувствовать почву под пальцами.

— Это мой подарок, — ответил я, слегка пожав плечами. — Я не думаю, что смог бы остановиться, даже если бы попытался.

Старик на мгновение задумался над моим ответом, стягивая свои перчатки и засовывая их в задний карман.

— Нет, я не думаю, что все так просто. Ваша магия не подталкивает вас к исцелению людей или растений. Я думаю, что это вы подталкиваете свою магию в этом направлении.

Я нахмурился, не понимая.

— Я или моя магия, это все одно и тоже. — Я остановился, увидев его любопытное выражение лица. — Разве это не так?

Кевамл просто бесстрастно моргнул, глядя на меня.

— Неужели?

В этом старике было что-то странное, я просто не мог точно определить, что именно.

— Если это не так, то как вы объясните неконтролируемую потребность, которую я испытываю, когда вижу, как кто-то страдает или дерево изо всех сил пытается расцвести? — Я указал на кизил, который уже выглядел в миллион раз лучше.

Кевамл слегка пожал плечами.

— Я бы подумал, что ваше собственное сострадание и бескорыстие превратили вашу магию в то, чем она проявляется в настоящее время. Ваше желание помогать всем и вся, независимо от того, заслуживают ли они этого, говорит о глубине вашего характера, ваше высочество.

Это была интересная теория, о которой я никогда не задумывался. Мои братья и я ощутили магию маленькими мальчиками, но впервые применили ее только в подростковом возрасте. Когда чума пронеслась по Лейкхейвену, мы работали вместе, чтобы избавиться от нее, и для этого потребовалось сочетание всех наших навыков. Но Кевамл предполагал, что именно наши личности диктуют нашу магию, а не наоборот.

— Я не знаю, — пробормотал я, обдумывая это, пока снова опускался на колени и копал еще одну ямку для нового цветущего растения.

Кевамл протянул мне готовое растение с распущенными корнями.

— Скажите мне вот что, ваше величество. Если бы у власти был человек — человек, который позволил амбициям и ненависти разъесть его разум до безумия, до такой степени, что в нем больше не сохранилось ни капли человеческой порядочности, — что бы вы сделали, чтобы убедиться, что этот человек не способен разрушить еще больше жизней?

Я сел на корточки, сбитый с толку вопросом.

— Ну, я не знаю.

Кевамл просто уставился на меня в ответ.

— Нет, знаете.

Я разочарованно нахмурился.

— Думаю, я бы попытался исцелить его. Залечить то, что сломалось внутри него.

Мой друг-садовник понимающе улыбнулся.

— Конечно, вы бы так и сделали. Полагаю, ваш брат Тибо ответил бы на тот же вопрос совсем по-другому.

Я что-то проворчал в знак согласия. Тай даже не стал бы пересматривать этот выбор. Он бы сначала убил, а потом задавал вопросы.

Я глубоко вздохнул. Сценарий, который изложил Кевамл, не был случайным. Он говорил о моем отце, Титусе. И он был прав. В глубине души я прокручивал всевозможные стратегии того, как я мог бы попытаться исцелить своего отца.

— Некоторые люди, — тихо сказал Кевамл, — зашли слишком далеко, чтобы их можно было спасти. Некоторые люди просто не заслуживают нашего сострадания.

Я покачал головой.

— Я в это не верю.

— Вы так много отдаете себя, ваше высочество. Что произойдет, если однажды вы проснетесь и обнаружите, что все части вас исчезли, их забрали менее достойные люди, и для вас ничего не осталось? И для тех, кого вы любите? — По голосу старика было не похоже, что он выносит суждение, а просто делает замечание, но я снова решительно покачал головой.

— Так не бывает, — сказал я ему с абсолютной уверенностью. — Сострадание и доброта — это не ограниченные ресурсы. Они просто не иссякают, если ими злоупотребляют. На самом деле, я считаю, что все наоборот. Чем добрее мы будем к тем, кто этого меньше заслуживает, как вы говорите — тем больше доброты мы должны будем дать. — Когда я сказал это, я почувствовал абсолютную истину этого в своей душе. — Это колодец, который никогда не иссякнет, пока в моих легких есть дыхание.