10

КЕЙД

Я уставился на маленькую, израненную и босоногую женщину в разорванной ночной рубашке. Она была похожа на привидение; призрак, вернувшийся, чтобы преследовать нас. Только легкий подъем и опускание ее плеч говорили мне, что она жива — пока она не произнесла мое имя.

Мое имя, слетевшее с губ Эммы, вызвало во мне бурю эмоций — смесь облегчения, неверия и чего-то еще. Ее вытолкнули из окна — падение, которое убило бы любое сверхъестественное существо, не обладающее способностью к полету. Я искал ее изломанное тело на зазубренных камнях внизу, прочесывая их в поисках ее тела, и вернулся с пустыми руками.

В те минуты поисков реальность нашей ситуации глубоко проникла в мои кости. Эммы не было. Без нее мы были обречены.

Несколько дней назад, когда она впервые ушла от нас, я думал, что приду к такому же выводу. Я ошибался. Удар не давал мне покоя, пока я не полетел сквозь ночь, зная, что она мертва. Что-то в ее окончательной кончине и потере нашей надежды ударило меня в живот. Оно обвилось вокруг моей груди и не отпускало.

Я присел на корточки рядом с маленькой ведьмой, разглядывая ее впалые щеки, посиневшие ступни и бледную блестящую кожу. Мне нужно было отвести ее внутрь. Так нежно, как только мог, я подхватил ее на руки. Она зашипела от боли, но глаза ее оставались закрытыми. Ее маленькие ручки протянулись и вцепились в мою рубашку, как будто я был ее спасательным кругом.

Поток эмоций затопил мою грудь. Боль, истощение, надежда и странная струйка безмятежности вытеснили все остальные ощущения. Они затмили мои собственные чувства. Я воспринял все это. Взгляд на ее хрупкое, изломанное тело в моих руках заставил меня задуматься, как я вообще мог видеть в ней угрозу. Она была просто… Эммой.

Повернувшись, я направился обратно внутрь, туда, где ждали несколько охранников, и сказал: — Отключите сигнализацию и переустановите защиту.

Я направился к лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, и поднялся на третий этаж. При более ярком освещении Эмма выглядела хуже, намного хуже. Я поспешил по коридору в ее старую комнату. Я присмотрю за ней там. Это было странно, я должен был отдать ее нашим целителям и позволить им разобраться с ней, но вместо этого мои ноги сами понесли меня в ее комнату. Она была моей ответственностью — и я хотел этого.

Я уложил ее на кровать и использовал свою магию фейри, чтобы оценить ущерб, начиная с ее головы. У нее была высокая температура, ее тело боролось с еще невиданной инфекцией, треснувшая ключица, сломанные ребра, внутреннее кровотечение и ноги под угрозой обморожения. Я мысленно отметил каждую серьезную травму. Она также страдала от голода, обезвоживания и огромного количества синяков. Все это я мог вылечить, хотя на это требовалось время.

Дверь с грохотом распахнулась, прервав мою оценку. Вместе с этим нахлынула тревога, затем паника и, наконец, гнев.

— Как долго она у тебя здесь? — Спросил Лукас. — Почему ты мне не сказал? — Его гнев рассеялся, когда он сосредоточил свое внимание на Эмме. Она была в сознании, но едва-едва, и не двигалась с тех пор, как я опустил ее на кровать.

Еще одна неистовая сила ворвалась в комнату. Размытым пятном Зейн оказался рядом с кроватью. — Она жива.

Я хмыкнул и вернулся к работе. Они двое зависли, пока я пытался сосредоточиться. Зейн стоял как статуя, страж напротив меня. Лукас заломил руки, запустил их в волосы и продолжал переминаться с ноги на ногу.

Я вздохнул. — Будь полезен. Ей нужна вода. Еда — что-нибудь простое. А мне, черт возьми, нужно сосредоточиться. Она в плохом состоянии.

Лукас вылетел из комнаты, выполняя задание. Зейн последовал за ним, вернувшись в мгновение ока со стаканом воды, и приложил стакан к ее сухим, потрескавшимся губам. Ей удалось проглотить его, затем она закашлялась, показав кровь.

Это нехорошо. — Дай ей еще немного, но не все, — сказал я.

Я снова просканировал ее тело, выискивая инфекцию. Она была там, ее энергия была темной и острой, ощущение наиболее острое в ее торсе. Я сорвал с ее тела испачканную ночную рубашку. Ее ребра были покрыты глубокими синяками, и лихорадка могла быть результатом этой травмы, но моя магия подсказала мне заглянуть глубже.

Лукас вернулся, неся поднос с хлебом, сыром и супом. Он поставил его на стол у окна. Рычание вырвалось из его горла, когда он увидел обнаженную фигуру Эммы. Черный, синий и пурпурный цвета создавали резкий контраст с ее слишком бледной кожей.

— Помоги мне перевернуть ее, — попросил я. Две другие пары рук взялись за мои, и мы вместе осторожно перевернули ее. Она захныкала.

Лукас первым ахнул, когда ее спина показалась в поле зрения. Ужас и потрясение исходили от Зейна. Глубокая ярость всколыхнулась у меня внутри — моя собственная реакция. Всплыли вспышки старых воспоминаний. Я стряхнул их.

На ее коже был вырезан символ V, окруженный уроборосом «5-го Круга». Вырезанный. Ублюдок, который это сделал, не потрудился должным образом залечить рану. Красная отметина выделялась, пылающая и воспаленная. Ее участки были ярко-малинового цвета, которые распространялись веером по окружающей плоти и распространяли кожную инфекцию. Черт.

Я первый отвел взгляд. — Позови целителя и Эша. Они понадобятся мне оба. — Ее ребра, или спину, или остальные более мелкие травмы я мог бы вылечить самостоятельно, но это… это была монументальная задача. По крайней мере, несколько часов, за которыми последует неделя или около того восстановления.

Зейн ушел в мгновение ока. Я начал с ее ног, самых последних повреждений. Лукас вцепился себе в волосы, не отрывая взгляда от Эммы.

— Этот сукин сын сделал это с ней, — сказал он. Я предположил, что он имел в виду Форреста. — Я собираюсь содрать с него кожу живьем. Он заплатит.

— Успокойся, мать твою, или убирайся. — Мои слова тяжело повисли в воздухе, пока Лукас не присел рядом с Эммой и не взял ее за руку. Ярость внутри него продолжалась, но, по крайней мере, он держал рот на замке.

Прибыл Зейн с Эшем и целителем. Чувство собственничества пронзило меня, когда взгляд Эша остановился на обнаженном теле Эммы. Он оценивал ущерб, я знал это, но я не мог побороть желание прикрыть ее. Оградить ее от двух мужчин в комнате, которые вообще не имели на нее прав. Похожие чувства передались мне от Зейна и Лукаса, но нам троим удалось не отреагировать на это.

Приступая к делу, мы трое, фейри, принялись за работу, в то время как Лукас и Зейн вертелись поблизости, отказываясь покидать комнату. Они пользовались любой возможностью, чтобы быть рядом с Эммой, держать ее за руку или гладить по волосам. Минуты растягивались в часы; день пролетел, и мало-помалу мы восстановили ее. Мы обменялись только необходимыми словами, решив сохранить нашу энергию для процесса исцеления.

В какой-то момент вошел Джейс с подносом с едой. К еде почти не притронулись, ее трогали только во время коротких перерывов.

Ночь сгущалась, и, наконец, был виден конец. Эш отключился первым, его энергия иссякла, когда он, спотыкаясь, вышел из комнаты. Как только целитель был удовлетворен, он коротко кивнул нам всем и ушел к себе в постель, оставив нас троих наедине с Эммой.

Я рухнул вперед на матрас у ее изголовья и закрыл затуманенные глаза. Никогда в жизни я не был так измотан. Но теперь я точно знал, что маленькая ведьма выживет.