— Стой! — малыш в гневе затопал ножками, приминая траву, цветы, сочную зелень. Его очень огорчила и раздосадовала неуступчивость насекомого. — Стой, я сказал!
И, нахмурив личико, он побежал вперёд, пытаясь неловко сгрести руками воздух вместе с красивой бабочкой, легко ускользавшей от мальца. Он злился, желая одного: получить, наконец, сказочно-красивое существо. Несколько раз останавливался и опять принимался топать ножками, гневно и одновременно обиженно выкрикивая:
— Всё равно я тебя поймаю!
А бабочка, словно играя с ним, отлетала недалеко и садилась на цветок в нескольких шагах. Кружила по поляне, будто насмехалась над неуклюжестью пацана. И он совсем разозлился. Насекомые разлетелись, когда мальчишка начал пинать траву — зелёные веточки летели в стороны, и бабочке не осталось ничего другого, как упорхнуть подальше, но тут ребёнок и схватил её. Схлопнул маленькие ладошки с такой силой, что никакое насекомое не уцелело бы. Но что-то внутри трепыхалось, что-то дёргалось ещё, пытаясь… выбраться?
Мальчонка медленно разжал ладошки и в ужасе попытался стереть то, во что превратилась бабочка. Чёрная пыль с её крыльев измазала чистую кожу рук. Мальчик тёр их друг о дружку, но пыльца только размазывалась, растиралась по ладоням, и — о, ужас! — начала распространяться дальше. Словно и не пыльца это была, а какая-то чёрная зараза. Ребёнок заплакал, когда эта дрянь покрыла полностью руки, перебралась на шею и дальше — по всему телу…
И проснулся… монстр. Стены старого храма еле слышно гудели от гулявшего в них ветра. Монстр вскочил на задние лапы, всё ещё одетые в рваные из-за бега по колючим кустам человеческие брюки, озираясь, словно только что стал свидетелем чего-то ужасного, но мысли будто застряли в патоке. Тёмной и тягучей. И она мешала думать, вспоминать. Кошмар, приснившийся Митяю, ничего не значил для животного, в которое тот превратился. Мысли и образы тут же выдуло ветром, гуляющим по пустому помещению. Лишь лик какого-то старца грозно взирал на него, не узнанный бывшим человеком. Чудовище клешнёй поскоблило настенную надпис на знакомом когда-то давно языке, не понимая значения слов: «Зачем нас предал?» — и шагнуло к выходу.
***
Тьма текла медленно, словно чёрная тягучая патока, окружая автомобиль со всех сторон. Казалось, она шевелится и подсматривает сквозь прозрачные стёкла за людьми, шепчет что-то таинственное, а потом, зная, что её не слышат, начинает закипать, меняя оттенки. В её шёпот нехотя, постепенно вплетаются посторонние шумы, неожиданные, резкие и для этой местности новые.
Понимая, что вряд ли получится передвигаться по лесу в тёмное время суток, Гром отдал команду отдыхать. До рассвета оставалось около пяти часов, и недоспавшие люди, занятые вместо сна преследованием, были на взводе, да и «Тигр» застыл в таком положении, что в тесной кабине семи мужикам никак удобно не устроиться. Наиболее удачно уселись Гром и Валентин Кондратьев, они занимали передние сиденья. Ко всему прочему, спустя несколько минут пугающая какофония ночной жизни просочилась в автомобиль извне. Люди плотно закрыли люки и двери, стараясь затаить дыхание — а то вдруг какая тварь услышит. Даже осознание, что «Тигр» — броневик, не помогало. Страх поселился в каждом, кроме Жлоба. Сеня беззаботно посапывал, как ни в чём не бывало, на своём двойном сиденье, прижатый съехавшими на него Семеновым и Андреем, на противоположной стороне так же жались Зек, Варвар и остальные Юдины.
Звуки ночной жизни леса с каждой минутой усиливались, переходя в крещендо: хорошая звукоизоляция «Тигра» не спасала. Кто кого ел, на кого охотился или от кого убегал — рассмотреть во тьме не удавалось. Да и Кондрат боялся светом фар привлечь внимание всевозможной живности. Один раз нечто огромное протрещало по лесу, ломая деревья. За ним следом, судя по звукам, проскакало животное поменьше, рыча и суетясь, бросаясь из стороны в сторону, будто не знало, с какой стороны напасть на большое существо. В таких условиях спать было не то что невозможно, но и противопоказано. Едва лишь тяжёлые шаги и треск деревьев затихли вдали, на капот «Тигра» рухнуло дерево. Люди вздрогнули, и только Грома распирала неуёмная злость от невозможности догнать Игоря. Опять его упустили! Снова.
Он нервно барабанил пальцами по подлокотнику двери и прокручивал в голове старые воспоминания. Злость возрастала, смешивалась с изначальной неприязнью и желанием отомстить за сына Воеводы. Олег, несмотря на опасность, мог и сейчас открыть дверь и продолжить путь во тьме, но военный опыт связывал инстинкты, не давал покинуть автомобиль. То, что случилось тридцать лет назад, в далёком две тысячи втором году, очень долгое время не отпускало Грома, а сейчас, когда воспоминания, словно прорвавшийся поток, хлынули на Олега, прошлое оказалось рядом — протяни руку и дотронешься. Слишком нестерпимым оказалось унижение от салаги-ботана. Слишком. И ведь никто не внял тогда доводам разума, никто не подумал, что право сильного принадлежит после победы ему, Грому, сумевшему доказать, что он достоин Риты, что обеспечит ее защитой на всю жизнь. Но нет. Кого она выбрала? Ох, уж эти идеалистические взгляды с верой в человечность и доброту. И где она теперь, со своими взглядами? Где? Только этот вопрос Олег и хотел задать Потёмкину. Посмотреть в глаза и спросить, надеясь не услышать правдивый ответ.
— Куда ты дел Риту, урод?
— Командир? — оказывается, задремав, Гром задал вопрос Игорю вслух, да так зло, что Кондрат смотрел теперь на Олега расширившимися от удивления глазами. Слабый свет нового дня пробивался сквозь запотевшие стёкла, звериный шум стих, поэтому людей сморил сон. Не желая тратить ни минуты, Гром скомандовал:
— Ну, всё, подъём! Твари рассосались, пора догонять беглецов! Жлоб, ты первый с «Печенегом», расчистишь, если что.
Сеня кое-как выбрался из «Тигра» — габариты амбала не позволили сделать это вместе с оружием. Но животных рядом не оказалось. Следом вышел Лёха Юдин и помог нацепить рюкзак с цинком боезапаса и гибкой лентой подачи, соединяющей цинк и пулемёт. Весила конструкция достаточно много, отчего пользоваться ею мог только Жлоб. Он, как заправский танк, выбрался из кювета на дорогу и обозревал окрестности, пока выгружались остальные.
— Всё! Двигаем! — Гром указал направление, поднявшись по склону. Бойцы осторожно пошли вперёд, а он осмотрелся. В этом месте дорога делала крутой поворот, на отрезке в двести метров изгибаясь, как змея, скользящая с одного холма на другой. Низину заполнил лёгкий туман, клубясь и перемещаясь, словно живое существо. Удивительно, как беглецы смогли повредить колесо «Тигра»? На скорости, на таком невероятном вираже, ночью, одной гранатой? Яр? Неужели чертёнок так хорошо подготовлен?
Что-то мелькнуло в тумане, очертаниями похожее на человека, но… нет! Это не человек! Какое-то странное чёрное создание. Оно на секунду проявилось в молочной дымке тумана, наблюдая, а затем исчезло. Гром поёжился. Что-то жутко стало. И откуда все эти ночные твари взялись в этих краях? Раньше ведь не было. Не иначе из заражённых земель приходят, тоже жить хотят звери, чуют радиацию, смерть. А потому бегут…
— Командир! — бас Жлоба вывел из оцепенения, и, ещё раз глянув в сторону тумана, Олег побежал лёгкой трусцой.
Выйти из леса не составило труда: звери спрятались с приходом дня. Лишь однажды из придорожной канавы выскочило щупальце неведомого монстра, но Зек отрубил его без лишнего шума тесаком, похожим на мачете. А после долго ругался, оттирая нож от жутко воняющей слизи.
К полю, начинающему зарастать молодыми деревцами, и изгибу дороги вышли через два часа. Справа высилась стела с надписью: «Кольчугино», а дальше за низиной, покрытой туманом, на противоположном берегу водохранилища торчали серые дома города. Сокол забрался на стелу и через оптику винтовки осмотрел Кольчугино.
— Движения нет, — рапортовал он сверху.
— Отлично! — Гром подозрительно смотрел на развалины деревенек по сторонам дороги. Старые дома покосились и выглядели покинутыми. Но Олега не оставляло ощущение, что рядом есть люди. — Юдины! Разведайте местность до самой плотины. Что-то мне кажется, что мы тут не одни. Кондрат, готовь динамит и гранаты… так, на всякий случай.
— А они всегда на взводе! — с улыбкой заметил Кондратьев и похлопал по рюкзаку на плече.
Братья вернулись через час. И младший, Алексей, доложил:
— Плотина прорвана, Гром. Не перейти. Но перед ней дорога вбок ведёт, там дальше мост через реку, и здание высокое над туманом видать, а ещё… — он вытянул из кармана маленькую перчатку. — Вот, что мы нашли на той дороге. Но…
— Какая-то проблема? — тут же насторожился Гром.
— Ага, — кивнул Юдин и показал гильзу. — У плотины валялась. Стреляли недавно, возможно, сегодня. Двенадцатый калибр. В «Тигре» не было такого оружия, значит…
— Значит, есть другие, — согласился Олег. — Те, кто эту гильзу оставил. А оставили, видимо, потому, что задержали наших, иначе гильз было бы больше. Сокол! Ищи место на берегу, откуда лучше видно, что на той стороне делается. Прикрываешь! Остальным — рассредоточиться вдоль дороги, идём в сторону моста. Там здание высокое, говоришь?
— Да! Из-за тумана полностью не видно, только пара этажей, как корабль, плывёт…
— Отставить поэзию! Наверняка в этом здании выжившие. Будем отбивать Потёмкина. Добровольно нам его всё равно не отдадут, к гадалке не ходи…
— Так, может, они дальше пошли?
— Тогда бы «встречающие» не стреляли, — ответил Гром Алексею. — Итак, всем всё ясно? Сокол — прикрываешь, остальные со мной. Сеня, ты давишь живую силу. Кондрат, надо будет взорвать пару дверей.