— Если это тебе не по вкусу, съешь что-нибудь другое. — сказал я после того, как прошло четверть часа, а от булочки не осталось и половины.

— Я устала. — сказала Мэй, отводя взгляд. — Оставь поднос. Я посплю и поем позже.

— Ты поешь сейчас.

Она вздрогнула, ее широко раскрытые глаза остановились на моем лице. Я знал, что говорю строго, и она настороженно наблюдала за мной, что-то промелькнуло в ее глазах.

Моя тень, все еще свернувшаяся клубком внутри нее, сказала мне, что это было.

Страх.

Впервые с тех пор, как мы познакомились, моя жена по-настоящему испугалась меня. Я отшатнулся, желая взять свои слова обратно, извиниться и взять свои слова обратно.

После безграничной радости и наслаждения прошлой ночи, после того, как я увидел, что она такая открытая и щедрая, этот страх был как порез. Это было больно, и моя боль вспыхнула во мне, на мгновение погасив мое пламя.

Она ахнула.

— Твои глаза… Они черные.

Я покачал головой и заставил себя успокоиться. Дело было не во мне и моих страхах. Дело было в моей жене и том слабом пламени, которое горело внутри нее.

Что-то разъедало меня изнутри, и если я ничего не предприму, она уйдет.

Я сдался с чувством окончательности.

То, что она боялась меня, было самой мучительной, невозможной пыткой, которую я мог себе представить. И все же я с радостью взвалил бы на себя это бремя, если бы это означало, что Мэй здорова.

Так оно и было.

Я был таким безграничным эгоистом, что заставлял свою жену жить любой ценой. Потому что я не мог без нее.

— Не обращай внимания на мои глаза. Иногда такое случается. — сказал я. — Ешь, Мэй. Ты должна. Если ты этого не сделаешь, энергия внутри тебя иссякнет. Ты умрешь.

Она покачала головой, на глаза навернулись слезы.

— Но я не голодна. — захныкала она, ее страх перешел в безумие, смешанное со странным отчаянием.

— Это не имеет значения. — сказал я, стараясь, чтобы мой голос не стал мягче, хотя у меня болело в груди от того, что я заставил ее так себя чувствовать. — Ты должна поесть, потому что я отказываюсь тебя терять. Я говорил тебе, что я эгоист. Вот что это значит. Я сохраню тебя и прослежу, чтобы ты была здорова. Даже если мне придется причинить тебе боль, чтобы добиться этого.

Ее глаза расширились, и она напряглась, с удивлением наблюдая за мной. И затем…

Моя тень почувствовала, что это произошло, и инстинктивно отпрянула, почувствовав ее боль. Что-то внутри Мэй надломилось, и она разрыдалась, безудержно рыдая. Я взял поднос у нее с колен и, сев рядом, обняла ее.

— Ш-ш-ш, моя дорогая. Не волнуйся. Я позабочусь обо всем. Тебе нужно только сказать мне, в чем дело.