Глава 39

Катарина

Я не могу уйти вот так. Не извинившись перед Массимо. Мне стыдно за то, как я с ним обошлась, особенно теперь, когда я знаю всю историю. Развернувшись, я возвращаюсь в комнату, мгновенно реагируя, когда вижу, что происходит. За долю секунды моя рука находит кинжал, и я швыряю его через всю комнату, когда Ренцо подносит лезвие к шее моего мужа. Мой кинжал попадает в цель, вонзаясь в руку Ренцо, и тот мгновенно роняет нож, падая назад и воя от боли.

— Что ты делаешь, блять? — кричу я, пробегая через комнату и падая перед Массимо. Наклонившись, я подбираю брошенный Ренцо нож и размахиваю им перед собой.

— Он должен умереть! Он манипулирует тобой, а ты этого не замечаешь, или хочешь сказать, что купилась на ту чушь, которой он тебя только что накормил? — рявкает Ренцо, вырывая из руки мой нож и взвизгивая от боли. — Он врет, ты этого не видишь?

Я быстро набираю сообщение на своем телефоне, запрашивая помощь.

— Я не из тех, кто лжет и манипулирует, — спокойно говорит Массимо у меня за спиной. Я слегка отступаю в сторону, все еще держа нож и готовясь вонзить его в сердце Ренцо, если он сделает еще одно движение в сторону моего мужа.

— Ты знаешь меня, — Ренцо умоляюще смотрит, поворачивая кинжал и протягивая мне рукоятку. Я забираю. — Ты знаешь меня очень давно, Ри-ри. Все, что я делаю, я делаю для тебя. Ты сейчас плохо соображаешь.

Я внимательно наблюдаю за ним, пока развязываю веревку на правом запястье Массимо.

— Я нормально соображаю, Рен. И понимаю, что ты не подчинился прямому приказу, и это не в первый раз, — освобождаю запястье Массимо и выпрямляюсь, предоставляя ему возможность самому развязать другую руку и лодыжку. Остаюсь рядом с мужем, настороже, готовая действовать, если Ренцо предпримет что-нибудь еще.

— Я делаю все в твоих интересах. Ты еще поблагодаришь меня.

— Я люблю своего мужа, — говорю я, когда дверь открывается и в комнату входит Рикардо с двумя людьми Массимо. — Я люблю его и планирую быть с ним в будущем. Прошлое умерло и похоронено, и там оно и должно остаться, — киваю Рикардо. — Надень на Ренцо наручники, забери у него пистолет и все остальное оружие.

Рикардо выглядит ошеломленным, но без колебаний выполняет приказ. Ренцо не протестует, когда Рикардо заводит ему руки в наручниках за спину и обыскивает его, конфискуя два найденных пистолета. Ренцо смотрит на меня с таким видом, словно на его плечах лежит тяжесть всего мира.

— Что теперь, босс? — спрашивает Рик. — Что с ним сделать?

— Отведи его в одно из безопасных мест. Я хочу, чтобы его охраняли круглосуточно. Все будут отчитываются. Не позволяй ему уйти, пока я не скажу.

— Ри-ри, пожалуйста.

— Прекрати меня так называть! — кричу я, теряя контроль над своими эмоциями. — Это явный пример манипуляции! Ты теперь не вернешь все, как было, Рен. Ты только что пытался убить моего мужа. Это величайшее предательство.

— Ты не видишь того, что находится прямо у тебя перед носом! Пожалуйста, моя донна, убей его, пока он не утянул тебя за собой. Связь с Греко не принесет ничего хорошего! Помни, кто ты есть! Помни о том, что важно.

Он начинает походить на сумасшедшего, и мне надоело выслушивать его бредни. Ник и Массимо были правы. Он так и не смог меня отпустить, и его, очевидно, убивает то, что я счастлива и влюблена в мужчину, который на него не похож. Ренцо не мыслит здраво. Я придаю своему лицу нейтральное выражение и пронзаю его холодным взглядом.

— О Марии и твоих детях позаботятся. Я скажу им, что тебе нужно уехать за границу в командировку.

— Они отдыхают в Мексике, — отвечает он, выглядя подавленным. Я удивлена, услышав эту новость, потому что он мне не сказал. Это только напоминает, как мы отдалились друг от друга. — Пожалуйста, ничего не говори. Не тревожь их понапрасну.

Я коротко киваю ему, прежде чем повернуться к своему телохранителю.

— Уведи его.

— Как пожелаешь, донна Греко.

Массимо встает, кладет руку мне на бедро, и мы наблюдаем, как Рикардо и люди моего мужа выводят Ренцо на улицу. Тот бросает на меня умоляющий взгляд через плечо.

— Я пытаюсь защитить тебя. Вот и все.

Рикардо выволакивает его в коридор и закрывает дверь, оставляя нас наедине.

Массимо кладет голову мне на плечо, и я на мгновение прижимаюсь к нему, потом высвобождаюсь из его объятий. Поворачиваюсь к нему лицом.

— Мне так жаль, Массимо, — я беру его за запястье и нежно провожу большим пальцем по следам, оставшимся на его коже от веревок. — Я даже не дала тебе шанса объясниться, — мои пальцы поднимаются, осторожно дотрагиваясь до синяка на его виске, который я оставила прикладом пистолета.

— Все в порядке, — он обхватывает рукой мое запястье.

Я качаю головой.

— Нет, это не так. Все далеко не в порядке. Я просто обезумела. Старые знакомые эмоции вырвались на поверхность, и я не могла ничего видеть, ни о чем думать. В тот момент я забыла обо всем, что мы значим друг для друга, и причинила тебе боль, — слезы наворачиваются на глаза. Сегодня я выплакала больше, чем за последние десять лет. — Мне так жаль.

— Все в порядке, — он притягивает меня к себе, прижимая мою голову к своей груди. — Я знаю, ты действовала инстинктивно. Не буду врать и говорить, что одобряю, но я все понимаю.

— Я недостойна тебя.

— Прекрати, — он кладет подбородок мне на макушку и проводит рукой вверх и вниз по моей спине. — Это я тебя недостоин, — он нежно приподнимает мой подбородок одним пальцем. — Как ты можешь позволять мне прикасаться к тебе после того, что сделал этот монстр? — на этот раз в его глазах появляются слезы. — Как ты можешь смотреть на меня, зная, что в моих жилах течет та же кровь? — добавляет он шепотом.

— Ох, Массимо, — я обхватываю ладонями его красивое лицо. — Ты не Карло. Когда я смотрю на тебя, все, что я вижу, — это любимого мужчину, который любит меня безоговорочно, даже если я поступаю с ним несправедливо, — несмотря на то, что я измучена, мне нужно рассказать все остальное. Я могу раскрыть оставшиеся грязные секреты. — Я приехала в Нью-Йорк, планируя убить тебя и твою семью, а также дона Маццоне.

— Меня это не шокирует, — он убирает волосы с моего лица, глядя на меня с бесконечной нежностью.

— Но ты должен ненавидеть меня, — я пытаюсь вырваться из его хватки, но он не отпускает.

— Я никогда не смог бы ненавидеть тебя, даже если бы ты сказала мне, что твои планы не изменились. Но ты чуть не убила Ренцо, чтобы защитить меня.

— Это не оправдывает меня! — огрызаюсь я. — Я нехороший человек, Массимо. Все эти годы я гордилась, что защищаю невинных, но это самая большая ложь, которую я когда-либо говорила себе. Ты невинный. Как и Бен. И все же я хотела заставить вас заплатить за чужие грехи.

— Все мы запятнаны кровью. Все мы разделяем грехи наших семей, потому что такова природа нашего мира. Я был бы удивлен, если бы ты не хотела отомстить.

— Боже мой, — из моих глаз текут слезы. — Ты должен ненавидеть меня! — я плачу из-за того, что он слишком понимающий. — Даже через тысячу лет я не стану достойной тебя, Массимо. Ты слишком хорош для меня. Я чудовище, — всхлипываю я, уткнувшись лицом в его шею, ненавидя то, как сильно я нуждаюсь в его утешении, хотя и не заслуживаю его. — Я такое же чудовище, как и твой брат. Я могла бы сказать, что он во всем виноват. Но я сама несу ответственность за свои решения. Я могла бы выбрать другой путь, но не сделала этого.

Боль пронзает меня изнутри, и все, что я скрывала, вырывается наружу одним яростным взрывом. Я разваливаюсь на части в его объятиях. В объятиях любимого человека, которого я собиралась убить, и это было бы напрасно.

Он действительно пытался мне помочь.

Элеонора и Гейб тоже. Они не совсем невинны, но они тоже были жертвами.

— Из-за меня погиб мой брат, — плачу я.

— Нет, милая. Это не твоя вина.

— И папа, — всхлипываю я, плача еще сильнее, освобождая часть своего горя. — Я годами ненавидела его. Верила, что он бросил меня, отдал волкам, но он этого не делал.

— Твой отец любил тебя. Он предал своего босса, пытаясь спасти твою жизнь. Единственные, кого следует винить, — это Карло, Примо и мой отец. Они виноваты, и все они горят в аду. В этом я уверен.

Массимо подхватывает меня на руки, прижимает к груди и несет к дивану. Он шепчет слова утешения и проводит ладонями вверх и вниз по моей спине и рукам, пока я саморазрушаюсь.

Не знаю, как долго плакала, но я намочила его рубашку, у меня щиплет в глазах и пересохло в горле.

— Я люблю тебя, — говорит он, когда я перестаю всхлипывать.

— И я люблю тебя, — хриплю я, отстраняясь, чтобы видеть его лицо. Мои пальцы нежно касаются синяка на его брови. — Я не старалась показать тебе свою любовь, но сделаю это, если еще не слишком поздно.

— Mia amata. Mia regina, — он гладит меня по щеке. — Я говорил тебе, что ты не сможешь заставить передумать, и это правда. Я никуда не собираюсь уходить.

— Все равно недостойна, — шепчу я.

— Катарина, — серьезность в его тоне меня поражает. — Я очень сожалею о тех ужасах, которые ты пережила от рук моей семьи. Мне больно от того, что с тобой сделали. Мне жаль, что мы не смогли освободить тебя.

— Теперь я знаю, что ты пытался. Спасибо, Массимо.

— Я не лгал, когда говорил, что ты преследовала меня во сне. Так и было, Рина. Долгие годы я гадал, что с тобой случилось. Пытался искать, но след простыл.

— Саверио всегда боялся, что кто-нибудь узнает, кто я такая. Твой отец был членом «Комиссии» и одним из самых влиятельных донов в стране. Салерно не хотел, чтобы кто-то знал, что он взял меня к себе. Он сказал, что меня ищут.

— Отец бы убил тебя, если бы нашел, — Массимо сжимает челюсти. — Я подозреваю, что именно поэтому твоя мама сбежала из Нью-Йорка. Отец пришел бы за тобой.

— Оказывается, я многого не знала о своих родителях. По-своему, Саверио спас мне жизнь. Но потом продал меня Конти, — на меня накатывает усталость, но в то же время я чувствую облегчение, пронизывающее до костей. Приятно расставить все по местам. Осталось сказать еще кое-что, но признать это будет очень трудно.