Глава 1

Катарина — 5 лет спустя

— Пора двигаться дальше, — говорит Антон Смирнов, выпрямляясь в кожаном кресле с высокой спинкой за письменным столом в своем личном домашнем кабинете.

В отличие от многих российских дипломатов в США, Антон не стал жить в российском комплексе в Бронксе, а предпочел роскошный пентхаус на Парк-авеню с потрясающим видом на Центральный парк. Безопасность в этом современном здании на высшем уровне, и его охраняет команда верных воров.

— Согласна. Пенсильвания, Флорида, Огайо, Иллинойс, Вашингтон и Невада работают без сбоев. Пора переключить наше внимание на Бостон, Нью-Джерси и Нью-Йорк.

Не сомневаюсь, что именно упоминание Невады стало причиной поджатия его тонких губ. Вражда между Братвой и доном Салерно такая же жестокая, как и всегда. Антон — главный пахан, руководящий реструктуризацией русской мафии в США.

Хотя его не было здесь, когда происходили самые кровавые события между моим отчимом и русскими за контроль над Лас-Вегасом, он хорошо осведомлен о недавней истории и полон решимости отомстить.

В этом мы с ним полностью солидарны, но на все требуется время. Это затяжная игра в шахматы, и каждое движение на доске требует глубокого анализа, стратегического мышления и огромного количества терпения.

— Я переговорю с московскими и организую встречу с колумбийцами, чтобы обсудить расширение поставок, — говорит он характерным авторитетным голосом, в котором все еще чувствуется сильный акцент, несмотря на отличное владение английским, и своеобразного тона.

— Все уже предрешено.

Я аккуратно складываю руки на коленях.

— Они пытаются проникнуть на нью-йоркский рынок уже много лет. Они нам не откажут, мы сможем получить хорошую цену. Согласие дона Маццоне будет зависеть от конкуренции.

— Качество их продукции превосходит парагвайское, и они доказали свою надежность, — заявляет Антон, неторопливо поднимаясь со своего кресла и направляясь в винный шкаф.

— Это тоже помогает, но главное препятствие — нежелание дона Маццоне вмешиваться.

Беннет Маццоне — глава семьи Маццоне, самой могущественной из пяти семей, правящих Нью-Йорком. Греко, Аккарди, Мальтиз и Дипьетро возглавляют остальные четыре. Все они входят в руководящий совет Комиссии, президентом которой является Беннетт. В настоящее время все организации итало-американской мафии являются членами Комиссии, и уже несколько лет мы наслаждаемся относительным миром и процветанием благодаря их сильному руководству.

— Он должен хотеть навести порядок, — отвечает Антон, жестом приглашая меня присоединиться к нему у окна.

— Это плохой бизнес для всех.

— Согласен, и неважно, насколько он узаконил свои бизнес-операции или что на улицах нет никаких связей с ним. ФБР это не волнует. Они по-прежнему агрессивно преследуют мафию по законам RICO, и у дона Маццоне висит огромная мишень на спине. Если они придут за ним, у него есть связи для помощи. Хотя я понимаю его сдержанность, у него нет особого выбора.

Я поднимаюсь на ноги и присоединяюсь к своему союзнику у окна.

Антон протягивает мне рюмку водки.

— Твое здоровье!

Мы чокаемся.

— Твое здоровье!

Выпиваем по рюмке и стоим бок о бок, любуясь великолепным видом на город и Центральный парк из пентхауса Антона на пятидесятом этаже.

Глядя на него, никогда не подумаешь, что он — влиятельная фигура в Братве и самый могущественный русский мужчин в США. Его высокая худощавая фигура под дорогим костюмом — это облик самодостаточного человека, который уверен в своих талантах и своем месте в мире. Его темные волосы всегда аккуратно подстрижены, а пробивающиеся сквозь них седые пряди придают ему солидный вид, но не угрожающий. Он совсем не похож на стереотипного мафиози и полностью соответствует своему дипломатическому статусу. Он бывший военный, и, как и многие его товарищи в России, уже много лет активно работает в криминальном мире, выполняя двойную роль — на правительство и на преступный мир. Их не всегда легко разделить.

— А что думают другие семьи? — спрашивает он, прерывая мой внутренний монолог. наклоняет подбородок, чтобы посмотреть на меня.

— Судя по полученным мною сообщениям, они в замешательстве.

Дон Маццоне умыл руки от уличной торговли много лет назад, сосредоточившись на поставках высококачественных наркотиков VIP-клиентам через свою сеть казино и клубы и сконцентрировавшись на развитии недвижимости и технологическом бизнесе. Остальные семьи всегда поддерживали его решения, потому что все они стали богатыми благодаря его проницательности. Но нынешняя война с наркотиками на улицах заставляет большинство донов беспокоиться. Дон Дипьетро уже призывает к действиям. Когда я приду и предложу решение, Беннетт будет просто безумцем, если откажется.

— Ваш послужной список говорит о многом.

— Наш послужной список говорит о многом.

С Антоном меня познакомил общий знакомый почти четыре года назад. Он только недавно переехал в США. Мы мгновенно нашли общий язык, поняли, что у нас есть общая цель и общая философия ее достижения.

Благодаря его сильному руководству Братва наконец-то реализовала свой потенциал в США, но нам еще многое предстоит сделать. То, чего мы достигли до сих пор, было сделано втихую, но это не будет успокаивать Пахана Смирнова вечно.

Он понимает, что нужно делать это структурированно, частично, и он менее высокомерен, чем большинство воров и мафиози, с которыми я сталкивалась, но он все еще человек.

Его можно сдерживать лишь до тех пор, пока ему так выгодно.

— Твой шурин ничего не говорил о брачном контракте Греко? — спрашивает он, усаживая меня обратно в кресло и не обращая внимания на мгновенную панику, которую вызывает во мне одно это слово.

У нас с Антоном прекрасные отношения, но они сугубо профессиональные. Излагая причины, по которым я хочу наладить рабочие отношения с нашим врагом, я намеренно туманно рассказывала о событиях своего детства, говоря только то, что ему необходимо знать, укрепляя доверие.

Он даже не представляет, что это имя вселяет в меня неподдельный страх.

Я смахиваю ворсинки со штанины своего белого брючного костюма, прежде чем занять свое место, — мне нужно несколько секунд, чтобы успокоиться. В груди защемило, в горле встал болезненный комок, пока я не сосредоточилась на дыхании и не взяла себя в руки. Все это время я вела внутреннюю борьбу, но мое внешнее выражение лица оставалось спокойным, благодаря многолетней практике сокрытия эмоций. Я прочищаю горло и качаю головой.

— Круз ничего не сказал.

Я встречаюсь взглядом со стальными карими глазами Антона.

— А ты что слышал?

Он наклоняется вперед к столу, сцепив руки перед собой.

— Это твой вход.

На его губах заиграла довольная улыбка.

— Это открытие, которого мы так долго ждали.

***

— Ты расскажешь мне, почему выглядишь так, будто тебя сейчас стошнит?

— спрашивает Ренцо, как только мы выходим из лифта в подземный гараж.

— Дарио тоже должен это услышать, — объясняю я, кивая на Эцио, который открывает передо мной дверь. — Не хочу повторять десять раз.

Полуторачасовая поездка обратно в Филадельфию проходит спокойно, но чревата тем, что я еще ничего не рассказала. Мне нужно время, чтобы принять решение.

Ответ очевиден, но для его реализации потребуется железная сила воли, а я не уверена, что она у меня есть.

Когда машина подъезжает к высоким деревянным воротам, окружающим двухэтажный современный дом, с моих плеч спадает слой напряжения. Расположенный в уединенном месте в богатом районе Честнат-Хилл в Филадельфии, этот дом — мое убежище, единственное место, где я могу полностью ослабить бдительность и расслабиться.

Сегодня великолепный июльский вечер, и мне так и хочется налить бокал холодного вина и посидеть в прекрасном саду с ландшафтным дизайном, но такой разговор должен состояться в помещении. Даже с учетом всех мер безопасности, которые я принимаю, и команды людей, которые двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю дежурят по периметру моего дома, никогда нельзя быть стопроцентно уверенной. Дроны все больше совершенствуют, как и оборудование для наблюдения и другие средства контроля.

— Ты бледная, донна Конти, — говорит Дарио Агесси, приветствуя меня в прихожей дома, когда мы переступаем порог.

— Поймешь, почему, когда я расскажу о последних событиях.

Я не замечаю обеспокоенного взгляда, которым Ренцо обменивается с моим консильери, и не думаю, что кому-то из них потребуется много времени, чтобы расставить все точки над i.

Есть только одна тема, которая не дает мне покоя даже спустя столько лет.

Ренцо, Дарио и его жена Николина знают правду о том, что Карло Греко сделал со мной, когда мне было тринадцать.

Анаис — моя сестра — была слишком мала, чтобы понять, и я не рассказывала, даже когда она подросла.

Не было смысла доводить ее до кошмаров.

Ее отца — моего отчима — Саверио Салерно, дона Лас-Вегаса, шантажом заставили молчать, а Круз Дипьетро, мой шурин, — единственный человек, который знает, но я доверяю ему держать все в тайне. У него свои амбиции, и он хочет играть в эту игру.

Он зол на семью Маццоне по нескольким причинам, включая мою сестру и ее неспособность держаться подальше от Калеба Аккарди. Калеб — пасынок Натальи Маццоне, но она теперь Наталья Мессина, шесть или семь лет назад вышедшая замуж за Лео — младшего босса ее брата Беннета.

Это сложная неразбериха, которая выходит из-под контроля, и я настоящая сука, что разжигаю это пламя ради своих планов.

Но вы не услышите от меня никаких извинений.

У мести нет ни совести, ни правил, ни ограничений, и это величайшая форма свободы. Я на все пойду ради мести.

— Расскажи нам, почему ты так потрясена, — говорит Агесси, когда мы сидим в моем кабинете, потягивая виски из одинаковых бокалов.