Глава 8

Катарина

— Где он? — спрашиваю я, скользя взглядом между двумя вооруженными мужчинами, охраняющих двери темной, мерзкой гостиной моего отчима. Мое терпение ограничено, и Саверио испытывает меня.

— Дон Салерно сказал провести вас сюда, скоро он присоединится, — говорит один из них.

Ни тот, ни другой не входят в группу, преданную Ренцо, которая в наше отсутствие предоставляет информацию, гарантируя, что мы всегда будем в курсе того, что происходит в Вегасе.

— Он проявляет неуважение к донне Конти, — говорит Ренцо, его рука тянется к пистолету на бедре.

— Мы не будем это терпеть. Он должен помнить о своем месте.

Между Ренцо и его бывшим доном нет особой любви из-за того, как Саверио обращался со мной в прошлом.

— Прошло пятнадцать минут, а я занятая женщина.

Я встаю и направляюсь к грозному мужчине с подстриженными темными волосами.

— Передайте дону Салерно, если его не будет здесь в течение следующих пяти минут, я отправлю видео дону Маццоне.

Я бросаю взгляд на часы «Tag Heuer» на своем запястье.

— У вас есть четыре минуты и сорок секунд. Валите.

Мужчина уходит и возвращается как раз вовремя с Саверио.

— Тебе повезло, что она оставила тебя в живых, — Ренцо бросает убийственный взгляд на своего бывшего дона.

— А тебе повезло, что я оставил тебя в живых, — рявкает Салерно, плюхнувшись в потертое кожаное кресло.

— Выглядишь дерьмово, — говорю я ему, довольная тем, что постоянный поток выпивки, наркотиков и женщин, которыми я его снабжаю, работает как идеальная магическая формула.

Когда я впервые переехала сюда с мамой, после того как нам пришлось бежать из Нью-Йорка, он гордился своей внешностью. Но с уродливой раной на лице ему приходилось нелегко.

Он поддерживал себя в форме и был здоров, даже несмотря на пагубную привычку к наркотикам. Теперь он совсем опустил руки. Его живот выпирает над поясом брюк, волосы поредели, а неудачная покраска почти не скрывает седину. Сухая, бледная кожа и налитые кровью глаза свидетельствуют о неправильном питании и плохом сне. Образ жизни убьет его раньше, чем у меня появится шанс, а это было бы очень плохо, ведь я уже приготовила пытки для своего отчима.

— А ты все еще выглядишь как заноза в заднице, — говорит он, щелкая пальцами в воздухе.

— Если бы не донна Конти, твой банковский баланс был бы не таким огромным, а хаос на улицах Вегаса привел бы к тому, что ты снова потерял бы свою территорию, — говорит Дарио, напоминая ему о том, что я реструктурировала его бизнес, очистила улицы и набила его карманы.

— Если бы не я, у нее бы ничего не было.

Он тычет пальцем в сторону Дарио, пока один из его людей приносит ему стакан скотча. Он ничего не предлагает ни мне, ни моим людям, — настолько презрительно он ко мне относится.

Он знает, что я держу его за яйца, и ненавидит это.

— Я тебя создал, — шипит он, устремив взгляд в мою сторону.

— Все, что у тебя есть сейчас, ты имеешь благодаря мне. Помни об этом.

Последняя капля терпения испаряется, я вскакиваю и бросаюсь на него, поднимая его подбородок кончиком ножа. Его люди вынимают оружие, мои тоже и направляют пистолеты друг на друга над нашими головами.

— Ты продал меня этой свинье Конти в восемнадцать лет, чтобы избавиться. Ты ни хрена для меня не сделал. Ты знал, что он из себя представляет, и все равно отдал меня ему. Все, что я имею сейчас, — это моя заслуга. Тебе стоит помнить об этом.

— Думаешь, у меня был другой выбор? — рычит он, и я вдавливаю острие ножа в его горло, протыкая кожу. — Ты была не чиста, сломлена и озлоблена. Поврежденный товар. Ты была никому не нужна. Я приютил тебя и твою мать-шлюху, когда вам некуда было идти! Я оплатил все твои операции. Вернул твою внешность. Я позволил своему человеку обучать тебя, а потом взял его в подчинение. Я заключил брачный контракт, когда ты никому не была нужна. Сделка, которую я заключил, дала тебе цель и власть, а у тебя хватает наглости поносить меня?

Я глубже всаживаю нож, пока его люди тревожно переглядываются.

— Я должна перерезать тебе горло прямо сейчас, как ты перерезал горло моей матери, когда она тебе надоела.

— Но я все равно оставил тебя в живых.

— Я была на побегушках. Ты держал меня ради Анаис. Ты не делал этого ради меня. Ты бы с таким же успехом перерезал и мое горло, только Анаис была привязана ко мне. Она любила меня так же, как я любила ее. Я растила свою сестру четыре года, пока ты убивал, трахал и обманывал как своих союзников, так и врагов. Не притворяйся, что было иначе.

Я убираю нож и выпрямляюсь, чтобы не убить ублюдка раньше времени.

— Убрать.

Я смотрю на людей Саверио, а затем киваю Дарио, Ренцо, Эцио и Рикардо. Все мужчины опускают оружие. Я выхватываю недопитый скотч из рук Саверио и одним махом опустошаю бокал. Затем швыряю в стену, наблюдая за тем, как он разбивается, со злобным удовлетворением.

— Пойми одну вещь, Саверио, — его ноздри раздуваются. — Ты живешь, потому что я позволила. У меня теперь есть прямая линия связи с доном Маццоне. Если я покажу ему видео, он поймет, что ты планировал предать его, и что ты не простил его за то, что он забрал у тебя Алессандро. Он без колебаний убьет тебя.

— Чего ты хочешь? — шипит он, доставая из кармана испачканный носовой платок и вытирая струйку крови, стекающую с шеи.

— Я пришла напомнить, чтобы ты молчал о Карло Греко, и подтвердил историю, если Лео, Бен, Алессо или кто-то еще из Нью-Йорка спросит обо мне.

Я рассказываю ему придуманную нами историю о своем происхождении и о том, как я стала женой Пауло.

— Я ничего не скажу.

Ему ничего не остается, как согласиться.

— Я знаю, что не скажешь. Анаис любит тебя почему-то. Если ты умрешь, она будет опустошена. Особенно если это произойдет от моей руки. Помни об этом, если возникнет соблазн предать меня.

Единственное, что волнует Саверио в этом мире — больше, чем он сам, шлюхи и наркотики, — это моя сводная сестра. У них какие-то поганые отношения, которые я никогда не пойму.

— Если ты откажешься от своего слова, все ставки будут сделаны, — напоминает он мне, неловко поднимаясь на ноги. — Я хочу получить место в Комиссии, когда ты будешь контролировать ситуацию.

— И ты его получишь, — лгу я. — Если только будешь придерживаться плана.

Он кивает, жестом прося своего человека налить выпить.

Мои люди движутся вокруг, пока мы идем к выходу.

— Держи нос чистым, а голову опущенной, Саверио, — напоминаю я ему, зная, что он будет делать прямо противоположное.

***

— Мне нравится вот это, — говорит Николина, перебирая пальцами свадебное платье с вырезом без бретелек и многослойной юбкой, когда я поднимаю голову от распечатанного документа в руке.

— Ты что, совсем меня не знаешь?

Я уже дала список своих предпочтений владелице элитного свадебного бутика, и сейчас она подбирает для меня несколько нарядов, чтобы я примерила их. Николина забронировала столик, настояв на встрече в нерабочее время, чтобы у нас было полное уединение.

— Я хочу что-нибудь простое, но элегантное. Что-нибудь захватывающее дух, но при этом не выглядящее так, будто я слишком старалась.

— Я знаю, что тебе нравится утонченность, но это же свадьба, — сказала она с мечтательным взглядом.

— Если и есть день, когда можно отбросить все правила, то в день, когда ты выходишь замуж.

— Я уже выходила замуж, и мне не приходилось выбирать платье. Эта сука Франческа выбрала сама, и одела меня в это ужасное тяжелое безе с высоким вырезом, которое царапало кожу и почти душило меня в жару. На этот раз я сделаю все по-своему.

— Справедливо, — ее взгляд скользит по рядам красивых платьев. — О, посмотри на это. В черном ты точно будешь на высоте.

Мой взгляд остановился на изысканном облегающем платье из черного кружева и органзы с перьями.

— Оно бы точно произвело впечатление, но я хочу привлечь внимание к этому браку по другим причинам.

— Массимо по-любому будет выглядеть сексуально в костюме.

Я качаю головой, пролистывая условия юридического соглашения, пока мы ждем, когда владелец свадебного салона позовет меня.

— У тебя нездоровая одержимость им. Надо пожаловаться твоему мужу.

— Ну же, девочка. Признай это. Он чертовски сексуален и значительно лучше твоего предыдущего мужа!

— Большинство мужчин объективно лучше Пауло. Это не самое удачное сравнение.

— Я просто говорю, что могло быть намного хуже.

— Как? — смотрю поверх ее головы, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. — Он младший брат человека, который украл мою невинность и мучил меня самыми ужасными способами.

Все должно быть просто. Я выйду за него замуж и, когда придет время, убью его. Но это не так просто, потому что он надоедливый, сексуальный и загадочный, и я не могу перестать думать о нем и о том, каким охренительным был наш секс.

Ее глаза загораются, и иногда мне кажется, что Нике не хватает нескольких жизненно важных клеток мозга.

— Поверь мне, это не лучше, чем было.

— Разве будет плохо, если ты насладишься времяпрепровождением с ним?

— Да.

— Почему?

— Потому что у меня могут появиться чувства к нему, и это только усложнит задачу.

Ее глаза расширились.

— О боже, ничего себе. Чувства уже появились.

— Не смеши. Единственное, что я чувствую, — это раздражающее желание вышибить ему мозги. Именно поэтому я не могу согласиться на этот абсурд, — я помахала контрактом в руке. — Он добавил пункт о сексе.

Ее глаза расширяются настолько, что я боюсь, как бы они не выскочили.

— Дай посмотреть, — она выхватывает документ у меня из рук, прежде чем я успеваю ее остановить. — Хо-хо-хо, нихрена себе.

Она прикрывает рот рукой, читая список сексуальных требований, включая то, что он хочет трахаться дважды в день, доступ к моему рту, моей киске и моей заднице, и я должна согласиться на бондаж и другие извращения, которыми он увлекается. В попытке обеспечить равенство он оставил пустое место, чтобы я могла добавить свой собственный список сексуальных требований.