— Те из нас, кто был частью «Подполья» с самого начала, решили, что пришло время действовать. Мы устали сидеть без дела и ждать, как отреагируют на презренное поведение жрецов. Когда — то, еще до пробуждения Богов, люди на этой территории голосовали. Они выбирали людей, которые управляли их городами. Мы хотим вернуть себе контроль и снова иметь право голоса. Мы заслуживаем того, чтобы сидеть за столом, за которым принимаются решения, влияющие на нашу жизнь. На наши семьи, наши средства к существованию.

Все, что она говорит, правда, но это не вся история.

— И ты делаешь это, взрывая людей? — Я поднимаю бровь.

Они просто взорвали бомбы возле Святилища Олимпа в качестве отвлекающего маневра. Там, где люди сражались против стражников и жрецов. Некоторые из этих людей погибли. И, может быть, я и не фанат элит и их превосходства, но заслуживают ли они смерти из — за того, что оказались втянутыми в трюк «Подполья»? Возможно. А, возможно, и нет. Моя Фурия кричит мне, что всех их следует оценивать по их индивидуальным достоинствам. Это не так просто, поскольку принадлежность к группе автоматически означает, что ты плохой человек.

Мои мысли сбивают меня с толку, потому что разве не так я думала о Богах в прошлом? Общее утверждение, что все Боги плохие. Хотя это было недавно, я уже начала подвергать сомнению это предположение, основанное на моем взаимодействии с Аидом и Персефоной. Даже с Аресом, когда он не ведет себя как придурок.

— А как насчет человеческих жертв в результате только что произошедшего инцидента? — Я изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие, но я не могу слушать, как она говорит о помощи людям, игнорируя обычное насилие. Фурия во мне хочет возмутиться, но я подавляю это воображаемым куском льда.

Кэт откидывается на спинку стула, ее руки соскальзывают со стола и падают на колени. — Иногда нам приходится чем — то жертвовать.

— И вы считаете, что у вас есть право решать, кого приносить в жертву? — Пластиковый стул, на котором я сижу, неудобный. Край впивается в мои голые бедра. Я хочу повернуться, но я также не хочу показывать никаких слабостей — даже таких глупых, как прилипание моей задницы к стулу.

— Новости сильно преувеличивают действия «Подполья». Они приписывают нам вещи, которые на самом деле являются работой жрецов. — Губы Кэт накрашены розовой помадой, настолько прозрачной, что ее почти не видно. На мне несколько слоев макияжа с парада. Я не могу отделаться от мысли, что мы обе носим что — то вроде масок.

— Разве ты только что не взорвала бомбы в толпе зрителей на параде? — Фурия клокочет у меня в груди. Моя кожа натянута, а спина болит между лопатками, где мои крылья угрожают вырваться на свободу. Возможно, у Кэт есть причины для таких действий, но она не сообщает их мне. Это один уклончивый ответ за другим.

— Ты хочешь сказать, что предпочла бы, чтобы Боги оставались у власти бесконечно? — Всякое подобие доброго понимания исчезло с лица Кэт. Сейчас передо мной настоящий лидер «Подполья». Проницательный, расчетливый командир, который верит, что цель оправдывает средства. Может быть, так оно и есть?

— Мне кажется, мы отвлекаемся. — Глубокий голос Атласа разносится по комнате, удивляя меня. Я была так сосредоточена на Кэт, что почти забыла, что он меня подслушивает.

Я так зла на него, на эту ситуацию, на Богов. Разочарование и чувство беспомощности клубятся у меня под кожей. Всю свою жизнь мне приходилось держать в секрете, кто я на самом деле, а теперь меня втягивают в войну, частью которой я никогда не хотела быть. Я даже не знаю, на чьей стороне правда. Ладно, я знаю, что жрецы заслуживают того, чтобы гнить в Подземном мире, а Зевс и Гера могут поцеловать меня в задницу. Афродита тоже. Но действительно ли «Подпольщики» — хорошие парни? Или все они разных оттенков серого, и я должна выбрать наименее плохих из них?

Я изучаю лицо Атласа, пытаясь понять, как он вписывается в эту головоломку. Он воспитывался в тренировочном комплексе с четырех лет. Был ли он все еще там незадолго до того, как присоединился к играм? Согласно статистике игрока, которая постоянно приводится в телевизионных репортажах об Олимпийских играх, Атласу двадцать пять. Он действительно был там все это время? И как он тогда оказался связан с «Подпольем»?

Раздается стук в дверь, и она распахивается прежде, чем кто — либо откликается. В дверь проскальзывает женщина с широкой улыбкой на лице. Ей чуть за двадцать, блестящие золотистые волосы собраны в высокий хвост, лицо соседской девушки. На ней джинсовые шорты и майка, подчеркивающая ее подтянутое тело. В наплечной кобуре спрятан пистолет, который противоречит невинной атмосфере, которую она излучает.

— Это частная встреча, Саванна, — говорит Кэт, но в ее словах нет стержня.

Саванна отмахивается от нее. — Я знаю, мне жаль, но я слышала, что Моррисон здесь, и я не могла не поздороваться. Он так редко попадает к нам в лапы. Всегда где — то поблизости, хитрый и обаятельный.

Женщина пересекает комнату и обнимает Атласа. Он обнимает ее в ответ. Я смотрю прямо перед собой и складываю в уме числа. Что угодно, лишь бы не обращать внимания на двух прекрасных золотистых людей, обнимающихся в нескольких футах от меня. У меня болит спина, и я едва сдерживаю свои крылья, чтобы они не расправились. Я медленно выдыхаю, пытаясь контролировать себя. Единственная проблема в том, что я хочу дать выход своей Фурии.

Нет. Атлас не стоит таких усилий. Какая разница, кто для него эта женщина. Я уверена, что она просто друг. С кем он тайком встречался и выполнял секретные задания «Подполья». Ну и что, что она знает его намного дольше, чем я, и он обнимает ее. Может быть, он бы тоже обнял меня, если бы я предложила. Чего я делать не собираюсь.

Я рискнула взглянуть на них двоих краем глаза. Саванна кладет руки на щеки Атласа, прижимая их друг к другу, как будто собирается притянуть его голову для поцелуя. Я вне себя от ярости и не могу решить, чью голову оторвать первой.

— Разве у нас много времени? Я думала, мы сбились с темы. — Я возвращаю ей слова Атласа, сказанные несколько мгновений назад. Но я продолжаю смотреть на Кэт.

— Да, конечно. — Кэт улыбается, ее спокойное и терпеливое поведение возвращается на место. — Саванна, нам нужно закончить здесь кое — какие дела. Почему бы тебе не уйти, и вы двое сможете воссоединиться позже.

Я стараюсь согнать с лица кислое выражение. Какое мне дело, если Саванна и Атлас пойдут есть мороженое и всю ночь будут болтать по телефону. Я зла на него. И это только подтверждает причину. Я почти ничего не знаю об Атласе. Насколько я знаю, он может спать с половиной «Подполья».

— Конечно, Кэт. Береги себя, Атлас. Не будь незнакомцем. — Саванна даже не замечает моего существования, когда выходит из комнаты. Дверь с тихим щелчком закрывается за ней. С первого взгляда никогда не поймешь, что сюда заходил кто — то еще, но у меня такое чувство, будто здесь пронесся торнадо и оставил после себя разорванный в клочья беспорядок.

Кем, черт возьми, была эта женщина? Подруга? Бывшая девушка. Безжизненное тело, которое вскоре должно было появиться на земле.

Внимание Кэт снова полностью сосредоточено на мне. — Рен, «Подполье» дает людям выбор бороться за то, во что они верят. Мы никого не заставляем выходить на улицу и рисковать своей жизнью. Эти люди верят в это дело. Они знают, что иногда приходится идти на жертвы, чтобы увидеть прогресс.

Атлас отталкивается от стены и сокращает пространство между нами. Он все еще одет в тогу с парада, но каким — то образом от него веет уверенностью и лидерством, которые не омрачает одежда. Это раздражает. Каждый дюйм его идеального лица и тела. Я хочу ударить по всему этому.

Атлас выдвигает стул рядом со мной и садится. Он смотрит не на стол, а на меня, положив руки на бедра.

— Рен, ты могла бы стать ключом к прекращению всего этого. — Вместо обычного замкнутого выражения в его глазах светится огонь. С Атласом я не могу сказать, когда он разыгрывает шоу, а когда раскрывает свою истинную сущность. Он просто обнял ту блондинку и позволил ей похлопать себя по щекам. Это могло быть еще одной уловкой, чтобы вовлечь меня, играя на тех запутанных чувствах, которые я испытываю к нему.

Он мой конкурент, он мой союзник. Он придурок, он разыгрывает шоу для своего отца. Откуда мне знать, какая из его версий настоящая?

Боль разрывает мои внутренности. Атлас вздрагивает, и я закрываю глаза. Я была недостаточно быстра, чтобы скрыть эмоции на лице.

Ни Атлас, ни Кэт не сказали, что знают, кто я такая. Я не знаю, сознаются ли они или мы собираемся танцевать вокруг слона в комнате всю ночь напролет.

— Что именно, по — твоему, я могу сделать? — Я перевожу взгляд между ними, не в силах выдержать его взгляд прямо сейчас. Я чувствую себя слишком беззащитной, слишком обнаженной.

На этот раз заговаривает Кэт. — Мы хотим, чтобы ты снова погрузила Богов в сон.