ГЛАВА 20

ГЛАВА 20

И

снова все, что я хочу сделать, — это принять душ и лечь спать, но этого не произойдет. По крайней мере, не со сном. Я бы также не стала воротить нос от какой — нибудь еды. Чипсов и печенья из машины Эйлы и близко не хватит, чтобы наполнить мой пустой желудок.

Как только стражники переносят нас с Атласом обратно в тренировочный зал комплекса, я хорошенько разглядываю каждого. Я удивлена, что мы вернулись последними. На самом деле, это неправда. Я осматриваю комнату, замечая всех, кроме Ченса. Он все еще там, пытается решить задачу?

Все остальные чемпионы переоделись в свою тактическую экипировку, за исключением Грир и Джаспера. Грир все еще в своем кожаном костюме, а Джаспер выглядит как профессор, который только что веселился всю ночь. Я не уверена, все ли сразу сменили сценическую одежду или они вернулись в комплекс достаточно давно, чтобы принять душ. Достаточно беглого взгляда вокруг, и я могу сказать, что никто еще не приводил себя в порядок. Костяшки пальцев Джейд разбиты, и на ее лице виднеются пятна крови. Каштановые волосы Грир перепачканы кровью. Она хмуро смотрит на Престона, у которого на лице тоже кровь. Он выглядит ненамного счастливее, но его усмешка направлена на меня и Атласа.

Что, черт возьми, случилось с остальными этими ребятами?

У Шафран подбитый глаз, а у Ларк синяк на щеке. Вся комната выглядит взбешенной, но я не могу сказать почему. Справедливо предположить, что любой, кто переоделся, получил помощь извне. Возможно, мне следовало бы разозлиться, но, похоже, это не принесло им большой пользы, когда дело дошло до самого настоящего испытания.

Я прислоняюсь плечом к стойке спарринг — ринга. Я не сяду на пол, пока не смогу сорвать эти штаны и выбросить их в мусорное ведро.

— Должен сказать, я удивлен. Вас осталось больше, чем я ожидал. — Билли входит в комнату, оглядывая всех нас. Его глаза устремлены на меня, как будто он впервые видит меня полностью. Я отвожу взгляд, чувствуя себя незащищенной. Я не думаю, что Билли сможет раскрыть мои секреты, просто взглянув на меня, в отличие от Атласа, но зачем искушать судьбу.

— Сегодня вечером вы, счастливчики, получите честь, о которой большинство людей могли только мечтать. — Билли взволнованно приподнимается на цыпочки.

Это как — спать в настоящей кровати, а не на раскладушке? Потому что это было бы действительно чертовски здорово.

Подождите, осталось больше чем он ожил? Я снова осматриваю комнату, но единственный, кого из нас не хватает, — это Ченс. Значит ли это, что он не выжил? Что там случилось с остальными?

Билли продолжает, как будто уход одного из чемпионов совсем не важен. — Сегодня вечером вы будете праздновать с богами.

У меня сводит живот, и я не могу скрыть удивления на лице. Я позволяю ему появиться только на короткую вспышку, прежде чем придаю лицу обычное выражение и жду, когда Билли продолжит.

— Примите душ. Вы встретитесь со своим стилистом, который подготовит вас к сегодняшней вечеринке. — Билли уходит, как будто вопросов нет. Как будто нет больше никакой информации, которой он мог бы поделиться с нами.

Я смотрю, как остальные начинают выходить, Престон удостоверяется, что он задел Грир за плечо. Дрейку, очевидно, это не нравится, и он разворачивается так быстро, что становится едва заметным пятном, сжимая в руке рубашку Престона. — Следи за собой, Брэнниган. Я не какой — нибудь бедняга, которого можно столкнуть с лестницы. Ты не лучший в этом соревновании, и если мне нужно напоминать тебе об этом каждый день, я буду.

Хм, может, мне стоит влюбиться в Дрейка, а не в Атласа. Подожди. Престон столкнул кого — то с лестницы. Ченс? Ужас скручивает мой желудок. Я сказала этому парню всего несколько слов, но, черт возьми, я не хочу видеть, как ему причиняют боль.

Дрейк отталкивает Престона от себя, но Престон только улыбается, как сумасшедший мудак.

— Я бы хотел посмотреть, как ты попробуешь, — огрызается Престон в ответ. За исключением того, что за его словами следует быстрое отступление из тренировочного зала.

Грир толкает Дрейка локтем в бок, но либо она сделала это не очень сильно, либо он сделан из твердого камня, потому что просто смотрит на нее сверху вниз.

— Я могу за себя постоять.

Дрейк одаривает ее очаровательной улыбкой. — Я знаю. Это не значит, что мне не нравится делать это для тебя.

Клянусь, на секунду я вижу, как Грир улыбается. Нет. Должно быть, мне это показалось. Она оглядывается через плечо, замечает меня и Атласа, который стоит в нескольких футах справа от меня, и хмурится.

— Что ты сделала? — Взгляд Грир перемещается между мной и Атласом.

— Что с вами случилось, ребята? — Спрашиваю я вместо ответа. Думаю, она спрашивает меня об отказе от победы, но я не знаю наверняка. В любом случае, откуда ей вообще это знать?

Грир поворачивается, скрестив руки на груди. Дрейк устраивается рядом с ней, но не смотрит сердито.

— Мы все ходили в «Nemean Enterprises», — говорит Дрейк, поднимая брови, глядя на Атласа, а затем на меня. — Куда вы двое ходили?

— Ну, я не знаю, куда он пошел первым, но я сделала всю работу, а этот парень ворвался и забрал у меня приз.

Атлас делает несколько шагов вперед, глядя на меня с подозрением. — Ты не слишком сопротивлялась.

Я игнорирую его, намереваясь снова переключить внимание на Грир, но мой взгляд зацепляется за один из телевизоров, висящих на стене. Это кадры с беспилотника, запечатлевшие блестящий современный небоскреб; «Nemean Enterprises». У меня скручивает живот, и во мне закипает ярость. Прежде чем я понимаю, что происходит, моя Фурия уже осознала, что произошла несправедливость. Внизу экрана бегущая строка, которая гласит: «Чемпион Посейдона падает замертво, официально удаляя Посейдона из Игры». Я больше не голодна. Я в ярости. Они даже не указали имя Ченса. Они идентифицировали его только как «Чемпиона Посейдона».

Я отворачиваюсь, считая на вдохе, а затем снова на выдохе. Мои плечи горят, крылья угрожают вырваться из меня. Фурия почти полностью контролирует меня. Я не могу позволить этому взять вверх. Я бы подписала себе смертный приговор.

Я представляю, как мое сердце качает воду, такую холодную, что она леденеет в моих венах, охлаждая огонь в моей крови. Ярость вспыхивает с новой силой. Мой пульс выстукивает два слова, повторяя их снова и снова. Правосудие. Месть.

Я сжимаю в кулаке свой амулет в виде змеи, делая все возможное, чтобы запихнуть свою Фурию обратно в коробку. Запирая ее. Когда — нибудь скоро я выпущу ее на волю и исправлю всю эту несправедливость. Только не сейчас, не здесь.

— Что случилось с Ченсом? — В моих словах больше силы, чем я хочу, но я еще не полностью контролирую ситуацию.

Лицо Дрейка вытягивается, а Грир выглядит еще более взбешенной. — Этот кусок дерьма, крысиный ублюдок, Престон столкнул его со ступенек. Он даже не стоял у него на пути. Он просто пытается устранить конкурентов любым доступным ему способом.

Я закрываю глаза, желая, чтобы лед охладил мой гнев. Когда я открываю глаза, Атлас прямо здесь, изучает мое лицо. Я не отвожу от него взгляда, когда задаю свой вопрос. — Они отвезли его в больницу?

— Не будь тупицей, Рен, — огрызается Грир. — Если тебя столкнет с лестницы сын Геры, ты не выживешь, чтобы рассказать об этом.

Гера. Мать Престона — Гера? Проходит еще несколько мгновений, прежде чем до меня доходит остальная часть того, что она сказала. Престон убил Ченса. Все это время я знала, что Игры полны насилия и люди умирают. Я знаю это лучше, чем большинство. Это испытание даже не было опасным. Мы не сражались с гидрой и не переплывали реку Стикс. Боги.

— Нам нужно принять душ, пока Билли не закатил истерику, — мягко говорит Дрейк, выводя меня из транса.

Остальные трое покидают комнату. Атлас бросает на меня последний скрытый взгляд, прежде чем уйти. Я не иду за ними, слишком погруженная в собственные мысли. Думая о том, как сильно я ненавижу богов и все, что они с нами сделали, и как сильно я не хочу быть частью этих Игр. Лента в моей груди сжимается, и я прикусываю внутреннюю сторону щеки. Этот проклятый контракт.

Мысли кипят в самых темных уголках моей души, ярость медленно нарастает, пока я пытаюсь похоронить ее поглубже. Я провела свою жизнь, скрывая правду о своем происхождении, сражаясь в качестве Темной руки в своем районе, потому что это казалось чем — то незначительным, тем, что я могла контролировать в этом огромном беспорядочном мире. Меня устраивала такая жизнь. Я немного изменяла ситуацию. Теперь, когда я здесь, я не уверена, что этого достаточно.

— Никакой кожи. — Я кричу Эстелле, входя в ту же комнату, где она вчера гримировала меня. Такое чувство, что прошло несколько дней с тех пор, как она готовила меня к интерью.

— На сто процентов. Сегодня больше никакой кожи. — Эстелла улыбается мне. Она протягивает чашку кофе и похлопывает по стулу, приглашая меня присесть, чтобы сделать прическу и макияж.

— Нет, не только сегодня. Это дерьмо было жарким, и я клянусь, они уменьшились. — Я беру кофе и сажусь, перекидывая все еще влажные волосы через спинку стула.

— Но ты выглядела крутой.

— Все пукающие звуки, которые издавала кожа, заставляют с этим не согласиться. — Я смотрю на нее через зеркало и делаю глоток кофе.

Эстелла заливается смехом, и я улыбаюсь ей. Не знаю, почему с ней так легко. Она вызывает у меня желание смягчить некоторые свои острые углы. Есть что — то расслабляющее в ее поведении и непрерывном потоке болтовни, что позволяет мне легче блокировать свой гнев из — за того, что меня заставляют участвовать в этих Играх. Из — за бессмысленной смерти человека, у которого вся жизнь была впереди. Я нахожу это утешающим, а не раздражающим. Это настоящая суперсила.

Она перескакивает с одной случайной темы на другую, пока делает мне прическу и макияж. Большую часть времени мне даже не нужно отвечать. Когда она, наконец, поворачивает меня к зеркалу, у меня отвисает челюсть. Она оставила половину моих волос распущенными, а на макушке заплела толстую четырехпрядную косу. В длинной копне моих темных волос спрятаны и другие косички поменьше.