— Бесплатных подарков не бывает, тигренок, — говорю я. — Не для меня. Назови свою цену.

Дыхание Неры участилось. Ее глаза опускаются вниз и останавливаются на моем рте.

— Я хочу поцелуй.

Я замираю. На мгновение мне кажется, что я ослышался. Я мечтал о ее губах на своих уже несколько месяцев. Это была фантазия, недостижимое желание, но теперь она предлагает сделать его реальностью.

Мои пальцы слегка дрожат, когда я поднимаю руки и нежно обнимаю ее лицо ладонями. Я поглаживаю большими пальцами кожу под ее глазами, затем провожу ими по линии бровей и носа. Воровство. Ворую прикосновения, которые мне не предлагали. Я провожу костяшками пальцев по ее щекам, ощущая нежную текстуру ее безупречной кожи. Такая мягкая. Мягче, чем все, к чему я когда-либо прикасался. А теперь я запятнал их руками убийцы. Я так чертовски сильно хочу поцеловать ее. И даже больше. Я хочу, чтобы она была моей, телом и душой. Мой тигренок. Моя сияющая звездочка. Неужели я настолько эгоистичен, чтобы тащить ее в свою тьму? Но я не могу. И никогда не смогу этого сделать. Никогда.

Но я принимаю поцелуй, который она предложила. Для такого человека, как я, это больше, чем я заслуживаю.

Она вскрикивает, когда я обхватываю ее за бедра и поднимаю на прилавок. Взяв ее за подбородок, я наклоняю ее голову и смотрю в ее широко раскрытые и сияющие глаза.

— Еще одна часть тебя, теперь моя, — рычу я. — Ты не получишь его обратно.

Я прижимаюсь к ее рту. Жестко. Забирая. Захватывая каждый дюйм ее губ и рта одновременно. Мое! Ее дыхание смешивается с воздухом из моих легких. Я вдыхаю ее, втягивая в себя. Моя! Ее маленькие зубки прикусывают мою нижнюю губу. Я прижимаю ее спину к себе. Тепло ее ладоней просачивается сквозь ткань моей еще влажной рубашки, когда она сжимает мои плечи. Ощущение такое, будто она обжигает мою кожу. Еще один укус, на этот раз более яростный. Я отвечаю взаимностью. Хочу большего. Гораздо, гораздо больше. Я хочу ее всю. Не хочу — нуждаюсь. Как воздух. Как кровь, текущая по моим венам. Каждый удар моего сердца - ее. Почти год каждая клеточка моего существа принадлежала ей.

Может, это только наши губы соприкасаются, но она запечатлелась в моей душе. Я снова целую ее. Я краду ее дыхание. Я чувствую себя так, будто тону, и только она дает мне жизнь. Снова. Больше. И этого недостаточно. Никогда не достаточно.

Телефон в моем кармане начинает вибрировать. Мои губы замирают на ее губах. На какое-то мимолетное мгновение она заставила меня забыть о том, кто я есть. Она продолжает целовать меня, но телефон продолжает звонить. Как будто мои грехи взывают, хотят, чтобы о них узнали.

— Демон? — шепчет она мне в губы. — Все в порядке?

Я хочу отдать себя на ее милость, умолять ее взять меня, несмотря на то, что я - развалина человеческого существа. Может, она бы и согласилась, но это было бы неправильно. Потому что мне нужна вся она, но чтобы получить ее, мне придется предложить в обмен всего себя. Каждый грех. Все темные дела. Справедливый обмен.

Я закрываю глаза и вдыхаю ее запах. Невинного. Незапятнанный. Она никогда не примет меня, если узнает правду.

— Я должен идти, тигренок.

Ее глаза ищут мои, растерянные, но доверчивые.

— Куда?

— Я не могу тебе сказать.

— Почему?

Я ласкаю ее шелковистую кожу подушечками пальцев, снова крадусь к ней, а потом отхожу.

— Потому что между нами нет лжи. Только тайны.

Я чувствую ее взгляд на своей спине, пока иду к входной двери. И все это время мой телефон продолжает звонить. Мои грехи жаждут воссоединения. Прошлое. Будущее. И самое главное - настоящее.

* * *

Дождь бьет по лобовому стеклу, искажая мой вид на второе окно слева на третьем этаже. Мой рейс в Будапешт отправляется в девять, а значит, у меня есть еще несколько часов.

Я достаю телефон и еще раз просматриваю параметры задания, пытаясь найти способ сократить время, которое мне нужно провести в Венгрии. Его нет.

По первоначальному плану я должен был прилететь туда, выполнить задание и сразу же отправиться обратно. Максимум на три дня. Но когда я перезвонил Крюгеру после отъезда от Неры, он сообщил, что группа наблюдения в Будапеште уничтожена. Пока они не успели представить свой отчет. Это значит, что мне понадобится как минимум неделя, а возможно, и две, чтобы проследить за целью и установить ее распорядок дня, прежде чем я смогу приступить к убийству.

Четырнадцать дней. Две недели без встречи с моей девочкой. Не знаю, как я переживу такую долгую разлуку с ней. С короткими периодами, всего лишь днями, я с трудом справляюсь. А тут ещё больше. Недели? Я могу сойти с ума. Временами мне кажется, что я уже умер, но потом я прихожу к ней, и жизнь словно возвращается в мою душу. Я живу ради украденных мгновений с ней - это единственное, что помогает мне держаться.

Часы на приборной панели показывают два часа ночи. Я просидел здесь четыре часа, пытаясь заставить себя уйти. Не могу. Перед уходом мне нужно еще раз взглянуть на нее. Еще один взгляд, который, я надеюсь, сохранит мой рассудок. Поэтому, как ночной вор, я выхожу из машины и спешу на другую сторону улицы.

Слабый свет, проникающий через окно, освещает спящую Неру. Она свернулась калачиком, опираясь на край кровати. Ее волосы собраны на макушке, спутанные пряди торчат из беспорядочного пучка во все стороны.

Ее спальня невелика, возможно, лишь наполовину меньше гостиной, но оформлена в тех же тонах - белых и бледно-коричневых. Несколько красных акцентов тут и там - ваза на туалетном столике, вязаное покрывало, аккуратно сложенное на кресле в углу комнаты, и несколько разбросанных бежевых подушек, расшитых цветами мака, - делают комнату уникально ее. А на зеркале над туалетным столиком, висит красный шелковый шарф.

Мои шаги заглушает толстый белый ковер, когда я пересекаю комнату и приседаю у кровати, глядя на губы, которые я пробовал на вкус всего несколько часов назад. Я уверен, что не издал ни звука, но Нера все равно шевелится, как будто каким-то образом ощущает мое присутствие. Ее глаза распахиваются, и несколько мгновений она просто наблюдает за мной. В ее взгляде нет ни тревоги, ни даже намека на удивление, как будто обнаружить меня рядом со своей кроватью посреди ночи - абсолютно нормальное явление.

— Я думала, что ты ушел. Что случилось?

— Ничего. — Я берусь за край одеяла и натягиваю его, прикрывая ее обнаженное плечо.

— Ты обещал, что между нами не будет лжи, демон. Только секреты.

Иногда меня поражает, как хорошо она меня знает, хотя на самом деле не знает обо мне ровным счетом ничего.

— Путешествие, в которое я отправляюсь. Это будет дольше, чем я ожидал.

Она прикусывает нижнюю губу. Я жду, что она спросит, почему, но она просто смотрит на меня и кивает.

— Как долго тебя не будет?

— Десять дней. Может, чуть больше.

Еще один кивок.

— Ты уезжаешь прямо сейчас?

— Через несколько часов.

Она протягивает руку и гладит меня по щеке.

— Тогда оставайся здесь на ночь.

— Тигре...

— Пожалуйста.

Я на мгновение закрываю глаза, споря с собой, что должен уйти. Я проигрываю. Снова.

— Хорошо.

Ладонь Неры нежно скользит по моему подбородку, к затылку, вытягивает косу из-за плеча, чтобы она упала мне на грудь. Если не считать нежной руки Неры, последний раз кто прикасался к моим волосам более двух десятилетий назад был тот сукин сын и он не пережил последствий этой встречи. Но ее прикосновение это другое. Я жажду этого. Мне нравится ощущать, как ее нежные пальцы двигаются по спутанным прядям, пока не добираются до резинки, удерживающей все вместе.

— Можно? — спрашивает она.

— Да.

Маленькая, сонная улыбка тянется к ее губам, когда она снимает резинку и начинает распускать мою косу. Она делает это медленно и осторожно, пропуская пальцы сквозь пряди. Несмотря на то, что я полностью одет, мне кажется, что она снимает с меня все слои, оставляя меня голым перед ее глазами.

— Ты собираешься провести остаток ночи, сидя на корточках рядом с моей кроватью, демон?

— Так и планировалось.

Она еще раз проводит пальцами по моим волосам, а затем забирается обратно в кровать и ложится рядом со стеной. Приглашение лечь с ней. Она не просит меня забраться в постель, точно так же, как не спросила бы, куда я иду. Я установил правила игры, в которую мы играем, и даже по прошествии стольких месяцев она по-прежнему придерживается их. Но проблема в том, что это больше не игра. Не для меня. Уже давно как.

Каждое утро я просыпаюсь с мыслями о ней, и каждую ночь я засыпаю с ее именем на устах. Это неправильно. Все в этом неправильно. Она так молода, и дело не в ее возрасте. Мне едва исполнилось тридцать, но по сравнению с ней я чувствую себя древним. Мои три десятилетия на этой земле наполнены насилием и смертью.

Я бросаю взгляд на толстый учебник, лежащий на ее тумбочке. Чтобы прочитать одну главу в этой книге, мне понадобится несколько дней. Она слишком умна, слишком нежна и заботлива, чтобы связать себя с кем-то вроде меня. В начале этой недели я наблюдал, как она помогала своему другу-ветеринару спасти жизнь маленькой птичке со сломанным крылом. Они потратили два гребаных часа на то, чтобы возиться с этой дурацкой штукой. Я же, напротив, без раздумий забираю жизни. Без малейших угрызений совести.

Я понятия не имею, почему она позволяет нашим странным отношениям продолжаться. У нее есть семья. Друзья. Каждый раз, когда я прихожу к ней, я жду, что она попросит меня уйти и не возвращаться. В конце концов, она это сделает. Было бы грубой ошибкой позволить ей приблизиться хоть на дюйм. Она поймет, что во мне не осталось ничего стоящего. Возможно, их никогда и не было. Просто пустая оболочка человека, который идет по жизни, оставляя за собой трупы, страдания и ужас везде, где он побывал. Если бы у меня была хоть капля порядочности, я бы позволил себя убить. Много лет назад. Миру было бы лучше, если бы меня в нем не было.