На самом деле это был не ответ, но в ее голосе слышалась резкость. Резкость, которую я услышал прошлой ночью. И мне правда не хотелось ссориться, пока я не выпью кофе.

— Ну, э-э, ты знаешь, когда у меня день рождения? — спросил я.

— Третьего апреля.

— Оу, — твою мать. Я не ожидал ответа. Или того, что она вспомнит через шесть лет. — В свою защиту…

Энн бросила на меня взгляд, более холодный, чем сосульки, свисающие с крыши хижины.

— В свою защиту скажу, что я никогда не был хорош в подобных вещах.

Ее ноздри раздулись.

— Да, это оправдание звучало намного лучше в моей голове, — пробормотал я. — Как насчет еще одного извинения? Прости меня.

Гнев исчез с ее лица, плечи поникли.

— Мне было шестнадцать. Я была убеждена, что ты любовь всей моей жизни. Потом ты забыл о моем дне рождения и сказал этому подонку Дэвиду Джонсону, что, в конце концов, бросишь меня и что я не девственница.

Я заслужил, чтобы эта дверь захлопнулась у меня перед носом.

— Да, я проебался.

— Спасибо.

Она вздохнула, поворачиваясь и глядя в огонь. Языки пламени танцевали в ее голубых глазах и окрашивали ее лицо в золотой цвет.

Я мог бы сидеть тут часами, разглядывая ее профиль, но кофе манил, поэтому я встал и удалился на кухню, чтобы заварить кофейник.

Энн все еще сидела на полу у камина, когда я вернулся с двумя дымящимися кружками.

— С днем рождения, — сказал я.

Ее лицо повернулось к моему, рот приоткрылся.

— Как ты узнал?

Я протянул ей чашку, затем свободной рукой достал из заднего кармана ее водительские права.

— Украл их из твоей сумочки.

Может быть, Аманда и Джессика знали, что у нее день рождения, и привезли ингредиенты для торта. Может быть, подарок или два. Вчера они не упомянули об этом, но я чертовски на это надеялся.

— Что-то ты долго.

Энн хихикнула, выхватывая свои права у меня из рук.

И я отказывался моргать, не желая пропустить ни секунды ее ослепительной улыбки.