Я сдерживаю слезы, грозящие пролиться. Я так привыкла к тому, что мне напоминают о моих недостатках, что трудно поверить, когда кто-то говорит обратное. Я провела много времени в терапии, разбирая свои проблемы, связанные с самооценкой, и до сих пор бывают дни, когда мне кажется, что я вернулась к исходной точке. Слышать, как Дилан говорит от сердца, и знать, что это искренне, — бесценно.

— Спасибо. — Я кладу свою руку поверх его. — Это значит больше, чем я могу адекватно выразить. Редко кто говорит мне такие слова, особенно в отношении моего искусства.

Игнорирование осуждения стало второй натурой. Раньше я направляла всю свою энергию на то, чтобы отмахнуться от негатива. При этом я часто упускала из виду, что важно научиться ценить и любить те отличительные качества, которые делают меня такой, какая я есть.

— Это чертовски обидно. — Дилан проводит большим пальцем по моей щеке. — Тебе нужно каждый день напоминать о том, какая ты исключительная.

Я делаю глубокий вдох, смакуя его искренние слова.

— Я ценю твои слова.

Дилан прочищает горло и убирает руку.

— Тебе пора доедать суп.

Он указывает на полупустую миску на тумбочке.

— Да, но сначала я хочу принять душ.

Я протягиваю ему часть своих волос, отмечая, насколько они грязные. Я не мыла их уже несколько дней, и они влажные от пота. Будет здорово, когда они снова станут чистыми и шелковистыми.

Хорошо, что я не пытаюсь произвести впечатление на Дилана или что-то в этом роде.

Он качает головой.

— Я ни за что не позволю тебе принять душ, когда тебе было трудно стоять на ногах. Как насчет того, чтобы принять ванну?

— Ванна — это хорошо. Знаешь, Дилан, ты очень хорошо умеешь идти на компромисс. — Игриво говорю я.

— У меня было много практики. — Он ухмыляется. — Я сейчас вернусь.

Он встает и идет в главную ванную комнату. Мгновением позже я слышу звук льющейся воды.

Дилан снова появляется и без труда заносит меня в ванную, сажая на мраморную столешницу.

— Спасибо...Ты не собираешься уходить? — Спрашиваю я, когда он не двигается с места.

— Я подумал, что тебе не помешает помощь, чтобы забраться в ванну.

Я зажала губу между зубами, ошеломленная нахлынувшим на меня потоком эмоций. Хотя я, вероятно, смогла бы помыть волосы самостоятельно, с помощью было бы гораздо проще.

Мне стыдно, что мое тело слабое и трясущееся, и я не привыкла полагаться на чью-то помощь в таком простом деле.

Все усложняется тем, что этот человек — горячий отец-одиночка, живущий по соседству, и мужчина, с которым я разделила обжигающе горячий поцелуй, когда видела его в последний раз.

В такой ситуации становится все труднее игнорировать зарождающуюся между нами химию. Не говоря уже о том, что это будет первый раз, когда Дилан увидит меня обнаженной.

Подождите...В первый раз?

Очевидно, мое подсознание не получило уведомления о том, что я больна, и придумывает дополнительные сценарии, в которых мы с Диланом оказываемся в компрометирующих положениях, искушающих наше самообладание.

Мой взгляд метался между Диланом, который терпеливо ждал моего ответа, и паром, поднимающимся от горячей воды в ванной.

Во рту пересохло.

— Ты можешь остаться, но лифчик и трусики я не снимаю. И я оставляю за собой право выгнать тебя в любой момент. — Предупреждаю я его.

— Я буду вести себя как можно лучше. — Язвительно отвечает он. — Здесь все в твоих руках. Скажешь слово, и я уйду. — Добавляет он через некоторое время.

Мы играем с огнем, но я не могу заставить себя попросить его уйти.