Сначала мне нужно просмотреть свои аккаунты в социальных сетях и убедиться, что у меня нет никакой другой идентифицирующей информации, размещенной публично.
Я открываю единственную социальную сеть, которой пользуюсь на регулярной основе, в основном для публикации милых фотографий и видео с Куки. Быстрое пролистывание моих постов заставляет мой пульс учащаться.
— О, мой гребаный бог.
— Что? — Мак вскакивает, выпроваживая Джинджер и Куки за дверь.
Я поворачиваюсь, чтобы показать ей свой экран.
— Этот мудак удалил все фотографии с моими бывшими. Он оставил только селфи, фотографии из колледжа и фотографии с тобой, мамой и кошками.
Ее брови взлетают вверх.
— Вау. Он уже такой собственник по отношению к тебе.
— Я знаю! И как, черт возьми, он взломал мой аккаунт? — Я не его девушка, или муза, или как там еще, черт возьми, он хочет меня называть. Он не может контролировать меня таким образом. Контролировать то, что я публикую, с кем провожу время, кто прикасается ко мне.
— Несмотря на то, что он плохо принимает решения, я думаю, что, к сожалению, у него может быть несколько мозговых клеток в голове, — признает Мак.
— Ты же знаешь, это все твоя вина.
Ее глаза округляются.
— Я виновата?
— Ты повторно активировала мои профили знакомств против моей воли! Итак, я была вынуждена пойти на свидание с торговцем людьми, Сейнт устроил ему передозировку, и теперь мы здесь.
Она складывает руки на груди.
— Сейнт преследовал тебя перед твоим свиданием. Ты сказала, что видела, как он наблюдал за тобой, когда ты была в своем доме.
— Да, но мне нужно на кого-то накричать прямо сейчас, а его здесь нет.
— Так что ты собираешься делать? Ты не можешь продолжать преподавать, когда он твой студент. Ты собираешься попросить отгул?
— Я не могу. Я и так едва зарабатываю, чтобы оплачивать счета, а льготы дерьмовые. Я не могу позволить себе брать отпуск. И будь я проклята, если сбегу от него.
Мак краснеет, и мне хочется ударить себя по голове.
— Черт, я не имела в виду тебя. Я рада, что ты сбежала от Джеймса. Это единственное, что ты могла сделать. Он был жестоким, ядовитым мудаком. Ты боролась, как могла, у тебя не было других вариантов. Это то, что я хочу сделать сейчас. Обдумаю все варианты и буду бороться изо всех сил.
Она сжимает мою руку и слегка улыбается.
— Мы будем бороться с этим вместе.
Ее улыбка выводит меня из себя. Когда Мак рядом со мной, никто нас не остановит.
Сейнт де Хаас ни хрена не понимает, с кем связался.
За мной следует черный BMW.
Сначала я подумала, что это еще один человек, направляющийся на работу. Пока я намеренно не повернула налево с включенным правым указателем поворота.
Сигнал BMW изменился и последовал за мной.
Теперь я поворачиваю не в ту сторону, уже не совсем уверенная, как отсюда добраться до кампуса.
BMW по-прежнему находится позади меня, сохраняя расстояние в несколько машин, между нами, как будто это каким-то образом сделает машину незаметной.
Стекла слишком тонированы, чтобы разглядеть водителя. Но я догадываюсь, кто за рулем.
Я жму на газ. К черту все это. Если Сейнт захочет повсюду следовать за мной, я приторможу в укромном месте и столкнусь с ним лицом к лицу.
Мой GPS ведет меня к кампусу Оберна, и когда я, наконец, сворачиваю на парковку, BMW проезжает мимо.
Я стискиваю зубы. Конечно, этот ублюдок не смог заставить себя смотреть музе в лицо.
Мое бешено колотящееся сердце, наконец, замедляется к тому времени, когда я сажусь на низкую кирпичную стену, согретую солнцем, открываю ноутбук и набираю в Google: Сейнт де Хаас.
Нет ни одной учетной записи в социальных сетях. Я хватаю свой телефон и ввожу его имя в каждое приложение, которое я загрузила, и ни одна из появляющихся учетных записей не принадлежит ему. Не найдено ни одного Сейнта де Хааса. У кого нет социальных сетей?
Из тех людей, которым есть что скрывать. Например, сталкеры и убийцы.
К счастью, мои поиски не совсем напрасны. В Google есть несколько ссылок с именем Сейнт.
В статье из массачусетской школы-интерната говорится, что он один из самых успевающих учеников. Выдающийся писатель, получивший престижную национальную премию для старшеклассников.
Я скриплю зубами. Конечно, он какой-то гений, творческий вундеркинд. Интересно, когда он превратился в психопата-преследователя и был ли им тогда тоже.
Кто-то садится рядом со мной, и я собираюсь рявкнуть, чтобы они дали мне немного места, пока я не замечу, кто это, и не расслаблюсь.
— Я когда-нибудь говорил тебе, что ты мне кого-то напоминаешь? — Тревор улыбается своей фирменной улыбкой как из рекламы зубной пасты.
— Но был ли у нее мой замечательный характер, дополненный потрясающей внешностью? — я перекидываю волосы через плечо, и Тревор смеется. — Разве ты не должен патрулировать?
На нем его униформа - джинсы, простая белая футболка и черная куртка с надписью SECURITY на спине. Он невероятно высокий и крепкий, с короткой стрижкой, которая только начинает отрастать, и намеком на щетину. Полная противоположность подтянутому, чисто выбритому, темноволосому Сейнту.
Я стискиваю зубы и выкидываю его образ из своей головы.
Тревор протягивает мне сэндвич. Он знает, что я забываю взять с собой ланч и почти каждый день просыпаюсь слишком поздно для завтрака. Он относится к типу золотистых ретриверов - всегда дружелюбно болтает с преподавателями и студентами в кампусе, всем улыбается, кормит голодных и подбадривает угнетенных.
Мы друзья по работе. Когда мы видим друг друга в кампусе, мы встречаемся и болтаем о незначительных сторонах нашей жизни - о коллегах и начальниках, которые нас раздражают, о еде в кафетерии в тот день, об удивительно хорошей погоде, - но наша дружба существует только в рамках кампуса. В моей жизни нет места для новых дружеских отношений, и я уверена, что у Тревора их более чем достаточно.
— Я патрулирую. — Он толкает меня локтем. — Хочу убедиться, что ты не смотришь порнографические изображения в моем кампусе.
Я смеюсь и захлопываю ноутбук.
— Хотелось бы. К сожалению, мой поиск намного скучнее этого. Спасибо за сэндвич.
— Без проблем. Это ветчина, сыр и горчица - твои любимые.
Я показываю ему язык, прежде чем запихнуть сэндвич в сумку. Мое любимое блюдо - майонез, а не горчица, но к обеду я буду достаточно голодна, чтобы меня это не волновало.
— Проводишь исследование? — спрашивает он.
— Можно и так сказать, — признаю я. Тревор наклоняет голову и ждет, когда я продолжу. — Я ... думаю, у меня, возможно, есть преследователь.
Он хмурит брови и понижает голос.
— Преследователь? Почему ты так думаешь?
— Я имею в виду, он фактически признался мне в этом, когда вломился в мой дом.
— Он вломился в твой… — Тревор сдерживается, чтобы не закричать, оглядываясь по сторонам, чтобы посмотреть, заметил ли кто-нибудь его вспышку. Он наклоняется ближе и шепчет:
— Он вломился в твой дом? Ты вызвала полицию?
— Эм. — Я прижимаю ноутбук к груди. — Я собиралась...
— Браяр, ты не вызвала полицию? Ты должна сообщить об этом. — Его глаза широко раскрыты, в них страх за меня.
— Я так и сделаю. Как только у меня будут доказательства.
— Послушай меня: ты получишь доказательства, но тебе нужно оформить документы.
— Я сообщу об этом после занятий, — обещаю я.
— Хорошо. — Он искренне испытывает облегчение. — Итак, что ты уже выяснила о нем?
— На самом деле, ничего. Я знаю его имя и школу-интернат, в которой он учился. О нем нет никакой информации после того, как он окончил школу. Никаких социальных сетей, ничего.
— Может быть, я смогу поговорить с кем-нибудь из моих приятелей в участке. Посмотрим, смогут ли они проверить прошлое этого парня для тебя.
— У тебя есть друзья-полицейские?
— Да, я был одним из них.
Для меня это новость, но не совсем удивительная. Тревор относится к своей работе гораздо серьезнее, чем любой другой охранник в кампусе.
— Почему ты больше не полицейский?
Он пожимает плечами.
— Устал от этого. Захотелось чего-нибудь более скромного.
— Ты определенно пришел в нужное место. Здесь никогда ничего не происходит. — Я указываю на раскинувшийся кампус, окутанный осенней красотой. — Ну, за исключением тех случаев, когда меня преследуют.
Брови Тревора хмурятся.
— Он следил за тобой до кампуса?
— Он студент.
Он проводит обеими руками по лицу.
— Господи. — Когда он, наконец, опускает руки, он смотрит мне в глаза умоляющим щенячьим взглядом. — Он кажется опасным?
— Эм. Я почти уверена, что каждый сталкер по своей сути опасен.
Тревор не смеется над моей жалкой попыткой отвлечь внимание юмором.
— Я имею в виду, ты думаешь, он способен на что-то худшее, чем ходить за тобой по кампусу?
Я киваю и шепчу:
— Да.
Намного, намного хуже.
— Черт, — шипит Тревор, качая головой, прежде чем успокаивающе положить руку мне на плечо. — Вот что мы собираемся сделать: всякий раз, когда он будет рядом, ты звонишь или пишешь мне. Я приду, как только смогу.
Мне удается выдавить слабую улыбку, но я отстраняюсь от него.
— Спасибо, но я не хочу подвергать тебя риску. Если он увидит тебя рядом со мной, особенно если он увидит, что ты прикасаешься ко мне, у тебя на спине тоже будет мишень.
Тревор встает, сердито глядя на меня.
— Я справлюсь с этим придурком.
Я почти хочу сказать ему, что Сейнт буквально уже убил кого-то, но прикусываю язык. Тревор пытается помочь мне, заставить меня чувствовать себя лучше. Но даже если Тревор патрулирует кампус, даже если он предлагает появляться всякий раз, когда я позову, это не значит, что он доберется до меня, когда я буду в нем нуждаться.
После того, как мой отец изменил моей матери, и мы обнаружили, что за эти годы у него было множество романов с десятками женщин, я поняла, что нельзя полагаться ни на одного мужчину.
Мне самой нужно остановить Сэйнта.