ГЛАВА 26

Бьянка

Сегодня четверг, и в доме тихо. В общем-то, здесь всегда тихо, поскольку все так разбросано, но Андрей и Джорджия уехали из города, а Кира, которая часто приезжает в гости, ночует в своем лофте в Бруклине.

От нечего делать я провожу часть дня в студии Джорджии. Художник из меня никудышный, но я также понемногу схожу с ума, поэтому научилась расширять границы и пробовать новое. Джорджия была достаточно любезна, чтобы дать мне несколько базовых уроков акварели, и даже если мои работы и вполовину не так хороши, как ее, сидеть в ее великолепной студии на третьем этаже дома с видом на море и Эрис рядом со мной - лучший способ расслабиться, который я могу придумать.

Выбрав лазурно-голубой цвет для неба моего пейзажа, я наношу его кистью на холст и пытаюсь наложить цвета в соответствии с указаниями Джорджии. Прошла еще одна неделя, а у меня по-прежнему нет никакой новой информации, которую я могла бы предложить Дейдре. Она знает, что я еще не пустила в ход "жучков" здесь, в поместье, и это давит на меня. Я должна, я знаю, что должна, но идеальный момент всегда кажется недосягаемым.

Время ускользает сквозь пальцы, и не успеваю я оглянуться, как солнце уже так низко, что лишь смутно мерцает на небе. Мой шедевр вряд ли можно назвать таковым, но он и не ужасен. Я оставляю картину на мольберте - завтра решу, что с ней делать.

Когда я встаю, Эрис поднимается со своей собачьей лежанки и стряхивает с себя последние остатки сна. Когда она не разгребает дерьмо, она очень хорошая собака и довольствуется тем, что проводит рядом со мной большую часть дня. Когда она со мной, я чувствую себя не так одиноко, иронично, учитывая, что именно по этой причине я сказала Даниилу, что купила ее, хотя в тот момент это было далеко не так.

Собака хорошо выполняет обе свои функции.

Я вела Эрис на поводке, как я быстро научилась, через парадные залы особняка к нашей комнате. Джорджия отметила, что в доме много замечательных оригинальных произведений искусства, но я должна признать, что крупные имена для меня непонятны. Тем не менее, я оценила красоту дома. Интересно, может быть, это прикосновение Джорджии, потому что дом не просто оформлен со вкусом, но в нем чувствуется домашний уют, как будто здесь действительно живут и любят люди. Такого, конечно, не было ни в одном из домов моего дяди.

Вернувшись в нашу комнату, я застаю Наталью Кашину, которая расставляет для меня чайный сервиз. Бывшая няня Козловых, превратившаяся в домработницу, занимается почти всем хозяйством. Она больше похожа на члена семьи, чем на сотрудницу, но, думаю, ей нравится следить за домашними делами Козловых. И Джорджия обожает ее так же, как и я.

— Так, так, а это что такое? — спрашиваю я, проходя в комнату, когда Наталья наливает мне в маленькую фарфоровую чашечку кипящую жидкость. Это миниатюрная женщина с серебристыми волосами, всегда аккуратно убранными назад, и теплым настроением.

— Я подумала, что вы с Даниилом захотите немного взбодриться после обеда, — любезно отвечает она, наклоняясь, чтобы погладить Эрис. В отличие от Нади, Наталья гораздо терпеливее относится к моей непокорной собаке.

— Даниил? — говорю я, оглядывая комнату. — Я уверена, что он все еще в казино.

— Был, — подтверждает она, — но он вернулся домой раньше. Может быть, он хотел сделать тебе сюрприз.

Волнение нарастает. Несмотря на то, что Даниил из кожи вон лезет, чтобы найти для меня время, я редко вижу его так рано.

— Где же он? — Я оглядываю комнату, но его не видно.

— Просто в своем кабинете, заканчивает какие-то дела. Я уверена, что он не задержится. Я могу сообщить ему...

— Не нужно. — Я смягчаю свое прерывание легкой улыбкой. У меня затылок заныл от осознания этого. Если и была причина посетить его офис, то это была именно она.

Волнение, которое я испытывала мгновение назад, сворачивается в тупую боль в животе. Ведь то, что мне предстоит сделать дальше, не приносит мне никакой радости. Совсем наоборот.

— Спасибо, Наталья, это замечательно. Пожалуй, я приму ванну и расслаблюсь, пока не подойдет Даниил.

— Конечно, дорогая. — Она ласково похлопывает меня по плечу и провожает до выхода из комнаты.

Как только она ушла, я с намерением направилась к нашей гардеробной. Проскользнув в заднюю часть небольшого помещения, я встаю на туалетный стул, чтобы дотянуться до самой высокой полки. Моя рука обхватывает старую детскую музыкальную шкатулку. Я поднимаю ее с полки и опускаю вниз, удивляясь тому, как прочно резное дерево лежит в моей руке.

Осторожно приподняв верхнюю крышку шкатулки, я некоторое время любуюсь маленькой кружащейся балериной и закрываю глаза, когда из шкатулки льется призрачная мелодия, переносящая меня в другое время. Когда мне было десять лет, папа подарил мне эту шкатулку после моего первого балетного концерта.

— Это для тебя, милая. Королева танца. Смотри, как она кружится под музыку. Она выглядит счастливой, как и ты, когда выходишь на сцену. — Он обнял меня, а затем моя мама обняла меня и привела в объятия малышку Селесту.

Этот момент навсегда запечатлелся в моем мозгу. Я до сих пор помню, как мне было тепло в их объятиях, как пахло папиным лесным лосьоном после бритья, как Селеста всегда хватала меня за волосы или за щеку - за все, до чего могли дотянуться ее пухлые пальчики. От этих счастливых воспоминаний у меня до сих пор перехватывает дыхание. Прошло столько времени, столько всего произошло, но я всегда могу вспомнить тот прекрасный момент, когда жизнь была еще хороша, и у меня еще была семья, которая любила меня.

Мои пальцы роются под поверхностью музыкальной шкатулки в поисках телефона, который дала Дейдра. Ирония судьбы в том, что шкатулка, подаренная мне родителями столько лет назад, поможет отомстить за их смерть.

С замиранием сердца я вытаскиваю одного из жучков и незаметно прячу его под циферблат своих наручных часов Bulgari. Это единственный аксессуар, который, как я могу гарантировать, останется на мне и после того, как Даниил закончит со мной. Моя кожа холодная и липкая. Скорее всего, от нервов. Этого уже не вернуть. На каком-то уровне я знала, что Даниил не ведет мафиозные дела из пентхауса. Но здесь, в усадьбе Козлова, где братья часто собираются вместе с Джулианом, я догадываюсь, что они говорят открыто.

Как только этот жучок заработает, я официально продам своего мужа ФБР.

Я не задаюсь вопросом, почему у меня горят веки или болит пустота в груди. Если я сейчас начну задавать вопросы или позволю себе почувствовать боль при мысли о Данииле за решеткой, я потеряю ориентацию на конечную цель. Последний взгляд на музыкальную шкатулку, когда я засовываю ее на место, укрепляет мою решимость. Это единственное, что имеет значение.

Я выхожу из шкафа в маленьком красном платье с открытыми плечами, которое недвусмысленно говорит о моих намерениях. Освободив волосы от путаницы, я позволила им рассыпаться по плечам естественными волнами, чтобы Даниилу было за что ухватиться.

Я иду по восточному крылу, где расположены офисы. Как и ожидалось, Тимофей выходит из тени, когда я подхожу к кабинету Даниила, и спрашивает, не заблудилась ли я. Если только я не гоняюсь за собакой, то мне незачем здесь находиться.

— Нет, — отвечаю я, нахально ухмыляясь, — просто пришла к мужу.

Его недовольное выражение лица - именно та реакция, которой я ждала. Когда он на мгновение замешкался, я ослабила пояс плаща, который накинула перед тем, как выйти из нашего номера. Один взгляд на облегающее платье, виднеющееся под плащом, и Тимофей краснеет, отступая от двери.

Умный человек.

Я тихонько стучу, и Даниил грубо отвечает:

— Войдите.

Моя нога ударяется о дерево, и дверь открывается, а я остаюсь на месте. Его глаза смягчаются, когда он видит меня в темноте своего коридора. Не говоря ни слова, я отпускаю ремень, позволяя халату распахнуться, демонстрируя скрытые под ним вещи. Я отвожу одно бедро в сторону, положив руку на талию.

В этот момент я понимаю, что он разговаривает по телефону, что-то вроде конференц-связи на русском языке, но это не мешает ему по-волчьи улыбнуться и пригласить меня пройти вперед.

Сбросив халат на пол, я задираю платье достаточно высоко, чтобы было понятно, что под ним ничего нет. Он с шипением втягивает воздух сквозь зубы и нажимает кнопку на своем громком телефоне. Надеюсь, это кнопка отключения звука.

— Иди сюда, printsessa.

Я проскальзываю к его столу и останавливаюсь прямо возле его кресла, которое отодвинуто к стене, давая мне достаточно места, чтобы устроиться между его бедер. Он не двигается с места, просто смотрит, что я буду делать дальше.

— Я скучала по тебе, — говорю я, пока в комнате из динамика раздается скороговорка на русском языке. — Это важный звонок?

— Да, очень. — Он поднимает руку, чтобы прикоснуться к моей груди, затем проводит рукой по моей талии, чтобы опуститься на мою задницу и крепко сжать ее. Между моих бедер загорается огонь, закипая до стремительного жара. Я нуждаюсь в этом так же сильно, как и он, но он, похоже, не хочет или не может закончить свой звонок.

— Может, мне вернуться? — спрашиваю я неохотно.

— Ни в коем случае.

Хорошо.

Обхватив его за шею, я поднимаю одну ногу и медленно опускаю ее ему на колени, в то время как его горячий взгляд скользит по моему телу. Я сижу на нем, и платье собирается вокруг моих бедер.

Я провожу пальцами по его челюсти, покрытой сильной щетиной, с отблесками пятичасовой тени. Он чертовски сексуален. Я постоянно думаю об этом, когда облокачиваюсь на раковину в ванной и смотрю, как он бреется по утрам. Он опустошает меня. И именно поэтому мне нужно трахнуть это чувство прямо здесь, прямо сейчас.

Мои губы прижимаются к его губам, и я проталкиваю язык в его рот, двигая бедрами по его твердому члену, все еще запертому в Armani. Его напряженный стон посылает электрический разряд прямо в мой клитор. Руки Даниила перемещаются от задней поверхности бедер к моей попке.