Глава 21

Она

Разочарование преследует меня даже во сне, как будто какое-то место глубоко в моей душе уже знает, что ни одно из этих воспоминаний не даст никаких подсказок к моей личности.

По мере того, как сцена разворачивается в моем сознании, напряжение становится настолько ярким и ощутимым, что мои мышцы становятся каменными, а сердцебиение — неровным.

Когда я смотрю вниз на их мертвые тела, едва способная сохранять вертикальное положение, я испытываю противоречивое чувство правоты и стыда.

Я сама вляпалась в эту историю. Но это не значит, что я в ловушке.

Если папа мог что-то изменить, то и я могу.

Мой отец был верным человеком. Честным. Даже если он сомневался в себе и наказывал себя за свое прошлое, в моих глазах это никогда не умаляло того человека, которого он сделал из себя.

Человека, которым он стал ради меня. Для своего единственного ребенка.

Мне только хотелось, чтобы ты гордился мной, папа. Но теперь я все испортила.

Я резко сажусь в кровати, грудь вздымается от затрудненного дыхания, холодный пот выступает на каждом сантиметре моего тела. Моя майка прилипла ко мне, как мокрая тряпка. Я дрожу, по коже бегут мурашки.

Мои пальцы подергиваются, как будто они отчетливо помнят, как сжимали оружие.

«Но почему? Почему я была там? Что я вообще делала?»

Вопросы терзают меня, но я не в состоянии найти ответы, зарытые в моем бесполезном мозгу. Опустившись обратно на матрас, бесстрастно смотрю в темноту своей комнаты.

Чем больше мой мозг воспроизводит отрывки воспоминаний, тем больше я запутываюсь.

Представляю ли я опасность для доктора Кинга?

Представляю ли я опасность для самой себя?

Проходит целая вечность, прежде чем я снова засыпаю... снова без каких-либо ответов.

ЗАМЕТКА В ДНЕВНИКЕ

Двенадцать лет

Сегодняшний день был унизительным.

У меня начались месячные, и я испачкала кровью свои любимые шорты. Я уже не в восторге от всей этой истории с женственностью.

Папа помог мне, сказав, что все должно быть в порядке, если я постираю их под холодной водой. И надеюсь, что пятно действительно можно вывести полностью. Он предложил разрезать одну из его хлопчатобумажных футболок, чтобы я использовала ее в качестве прокладки, пока он сбегает в магазин, но я сказала ему, что воспользуюсь просто скомканной туалетной бумагой.

Когда папа вернулся из города, у него был самый большой ассортимент вещей. Там была куча прокладок разных марок на выбор, разные шоколадки — конечно, он выбрал органические — и несколько противовоспалительных чаев.

Потом он сказал, чтобы я взяла выходной от работы по дому, и спросил, есть ли у меня вопросы о том, что происходит с моим телом. Папа уже рассказывал мне о некоторых вещах, поэтому у меня не было вопросов. Он подумал, что мне захочется остаться одной, но я спросила его, не может ли тот тоже взять выходной.

Мы пообщались, папа приготовил мне горячий чай и даже дал немного шоколада перед обедом. В конце концов, он рассказал мне несколько историй о том времени, когда был мальчиком и рос в детском доме вместе со своим другом Михаилом. В некоторых из них мне было грустно за него, потому что у него никогда не было настоящей семьи, но многие его истории о нем и Михаиле были забавными.

Папа помог мне почувствовать себя лучше, не делая при этом ничего особенного. Когда я поблагодарила его перед сном, он провел рукой по моей макушке, и в его глазах появились морщинки, как бывает, когда я говорю ему что-то смешное или что люблю его.

Пара напомнил мне, что когда мне исполнится семьдесят и я выйду замуж — ха! Он всегда так говорит :), — то мне лучше иметь хорошего мужчину, который будет относиться ко мне с уважением, добротой и пониманием, особенно во время менструального цикла.

Интересно, повезет ли мне когда-нибудь найти такого мужчину, как папа?