ГЛАВА 29

ДЖИА

Как только я открываю дверь, Ноа вбегает внутрь и ставит коробку со щенками на журнальный столик. Я спешу в свою комнату и беру пару толстых одеял, чтобы укутать их.

– Сколько их там? – спрашиваю я, когда возвращаюсь в гостиную.

– Семь. Я думаю, это далматинцы, – Ноа достает одного из них из коробки, и тот издает восхитительный звук. – Привет, малыш. Не волнуйся, теперь ты и твои братья и сестры в безопасности.

Каждый раз, когда я думаю, что Ноа не может стать еще более очаровательным и неотразимым, он доказывает, что я ошибаюсь. Мое сердце снова тает.

Я сажусь рядом с ним на диван - в животе у меня хаотично порхают бабочки - и протягиваю ему одно из одеял:

– Вот.

– Спасибо.

– Он такой крошечный.

– Он самый маленький из всех, – Ноа подносит указательный палец ко рту щенка, и тот сразу же пытается его сосать. – Я думаю, он голоден.

– Прежде чем что-то делать, нужно их согреть. Если мы обернем их одеялами и прижмем к своему телу, это будет быстрее.

Он кивает.

– Я тоже так подумал.

Я расстилаю одеяло у себя на коленях, и Ноа кладет на него трех щенков. Они скулят и извиваются, но, по крайней мере, двигаются. Один пытается скатиться с моих коленей, но я подталкиваю его ближе к двум другим. – Куда это ты собрался?

– У тебя беглец? – Ноа смеется.

– Да, они беспокойные, думаю, это хороший знак.

– Конечно. Если бы они были вялыми, это был бы тревожный сигнал.

Он кладет оставшихся щенков себе на колени и, как и я, накрывает их своим одеялом, а затем берет сверток и прижимает его к груди. Я делаю то же самое. Если бы кто-нибудь сейчас вошел в мою квартиру, он бы подумал, что мы держим на руках двух младенцев.

– Они такие вонючие милашки, – Ноа смотрит на них, мягко улыбаясь. – Я хочу оставить одного себе.

– Они не разрешают держать домашних животных в студенческих общежитиях.

Он поворачивается ко мне:

– Даже здесь?

Мне не хочется говорить ему, что это правило распространяется на все студенческие общежития, особенно когда я влюблена в щенков и хотела бы тоже оставить себе одного:

– Боюсь, что да.

– Это отстой, – он снова смотрит на щенков в своих руках, а потом говорит:

– А что, если мы никому не скажем?

– Как ты собираешься прятать далматинца в своей крошечной комнате в общежитии?

– Я надеялся, что мы сможем оставить одного щенка и держать его здесь?

От того, как он смотрит на меня сейчас, с таким нетерпением и надеждой, у меня перехватывает дыхание. А еще он играет с моим интеллектом в игру "в поддавки". Я должна была бы сказать категорическое "нет", потому что это безумие, но это не выходит у меня изо рта.

– Ты хочешь завести щенка вместе? – пискнула я.

– Ага.

Мое сердце делает несколько кульбитов и уносится в закат:

– Это выходит за рамки дружбы с привилегиями.

Он прищуривает глаз.

– Разве? Я думаю, что друзья могут иметь общего питомца.

– Я даже не знаю, будет ли Харпер не против.

Он поворачивает свой комочек ко мне:

– Как ты думаешь, она откажется от этого переизбытка милоты?

Я качаю головой:

– Мы можем поговорить об этом позже.

Он коварно улыбается:

– Ты хочешь сказать, что собираешься подумать об этом?

– Да. А сейчас давай сосредоточимся на том, чтобы накормить этих щенков. У меня есть немного молока, но я не уверена, что мы должны его им давать, они как человеческие дети? Может быть, им нужна смесь?

Он нахмурил брови:

– Я не знаю. Я погуглю.

Через пару минут поиска в Интернете он говорит:

– Ага. Им нужно пить специальную смесь.

– Логично. Теперь, когда им не грозит опасность замерзнуть насмерть, мы должны отвезти их к ветеринару.

– Согласен, – Ноа посмотрел на своих щенков. – Что скажете, ребята? Готовы ли вы к путешествию?

Улыбка растягивает уголки моих губ. Ему действительно нужно перестать быть таким одухотворенным, когда он разговаривает со щенками. Это делает его гораздо более неотразимым, и он даже не пытается залезть ко мне в трусики.

Он смотрит на меня и ловит мой взгляд:

– Что?

Я качаю головой, надеясь, что не покраснела.

– Ничего.

Его лукавая улыбка говорит о том, что он точно знает, о чем я подумала. Будь проклята моя неспособность скрывать свои эмоции.

– Похоже, наши планы снова пошли под откос.

– Может быть, это знак, что мы должны оставаться друзьями без всех этих привилегий, - отвечаю я, не совсем понимая, о чем идет речь.

Его глаза расширяются:

– Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.

Я вскакиваю с дивана и кладу щенков обратно в коробку, но на этот раз под одеяло.

– Мы должны идти. Мы не знаем, как долго они были без еды.

– Отличная отговорка, солнышко. На этот раз я пропущу это мимо ушей, потому что, знаешь ли, щенкам нужна наша помощь.

– Как ты думаешь, я успеваю переодеться из этого платья? Я быстро.

Его лицо опускается:

– Я надеялся, что буду иметь удовольствие помочь тебе снять его.

Я ухмыляюсь.

– У тебя будет еще один шанс.

– Нет, черт возьми. Я не хочу больше видеть тебя в этом платье.

Мои брови изогнулись:

– Почему? Потому что это был подарок Райдера?

– Чертовски верно.

Обычно мне не нравится, когда парни ведут себя слишком ревниво, но когда Ноа ведет себя подобным образом, в моих жилах вскипает чувство вины.

– Но мне нравится это платье, – я дразнюсь, открывая пальто и проводя рукой по животу. – Оно сидит на мне как перчатка.

Он сужает глаза и сжимает челюсть так сильно, что щеки впадают.

– Знаешь, что еще подойдет тебе как перчатка? - прохрипел он. – Мой член, глубоко в твоей киске.

– А разве не должно быть наоборот? – я изогнула бровь.

Он издает глубокий звук в глубине горла, чисто мужской:

– Осторожно, солнышко. Ты играешь с огнем.

Черт и блин. Если милый Ноа был опасен, когда говорил грязно, то разгневанный Ноа в десять раз смертельнее для моего самообладания. Я тяжело сглатываю и поспешно закрываю пальто.

– Я не буду переодеваться. Пойдем.