– Нет. Почему бы тебе не рассказать мне?

Он сужает глаза.

– Ты пытаешься заставить меня снова потерять контроль. Ты играешь с огнем, солнышко.

Внезапно грузовик ускоряется, и мой позвоночник прижимается к спинке сиденья. Мы выезжаем на шоссе, и Ноа, похоже, намерен как можно быстрее доставить нас обратно в мою квартиру.

– Кто-то торопится в кампус.

– Ты даже не представляешь.

Мы возвращаемся в рекордные сроки. Ноа не говорит мне, что он планирует со мной сделать, и это сводит меня с ума. Но в то же время меня это возбуждает.

Он паркует машину на стоянке для посетителей перед моим домом, а затем пытается добраться до моей двери, прежде чем я выйду, но я быстрее его. Тогда он прижимает меня к крылу грузовика и требует мой рот.

Его язык властный, но поцелуй не грубый, он нежный и ленивый. У меня появляется легкое головокружение, я почти в бреду. Я даже не обращаю внимания, что его поцелуй делает с моей киской. Мой клитор пульсирует, и если бы я скрестила ноги и подвигалась определенным образом, то, возможно, смогла бы снова достичь кульминации.

Мое тело сливается с его телом, и я не знаю, смогу ли я дойти до своего здания, так как мои ноги превратились в желе. Он отстраняется, прекращая поцелуй, и смотрит на меня глазами, полными желания.

– Ну что, пойдем? - спрашивает он сдавленным голосом.

Я киваю, не в силах произнести ни слова. В ушах гудит, а сердце бьется с бешеной скоростью. Кожу покалывает, она горячая и живая. Мы действительно это делаем, как бы я ни боялась пострадать, я прыгаю с обрыва.

Мы уже собираемся переходить улицу, когда я слышу тихое поскуливание со стороны контейнера для сбора мусора, расположенного на обочине участка справа от нас. Колледж установил их возле всех студенческих общежитий.

– Ты это слышал? – спрашиваю я.

– Слышал.

Мы останавливаемся и ждем. Снова раздается вой, но на этот раз он похож на два разных звука.

– Там что-то есть, - говорит Ноа, уже направляя меня в ту сторону.

На другой стороне контейнера мы находим картонную коробку, закрытую сверху, но с небольшими отверстиями по бокам. Теперь поскуливание стало совершенно очевидным.

– Как ты думаешь, что внутри? - спрашиваю я.

Ноа опускается на корточки перед коробкой.

– Есть только один способ узнать. Ты можешь посветить мне фонариком, детка?

Я достаю из сумочки телефон и направляю луч на коробку.

Ноа осторожно открывает крышку и задыхается:

– Твою мать. Не могу в это поверить.

Я тоже не могу поверить. Внутри коробки мы находим щенков. Они такие маленькие и с закрытыми глазами - должно быть, новорожденные. Мои глаза наполняются слезами. Кто мог совершить такой жестокий поступок?

– Боже мой, я не могу поверить, что кто-то мог это сделать.

Ноа снова закрывает коробку и берет ее в руки:

– Мы должны занести их внутрь.

– Может, лучше отвезти их к ветеринару?

– Да, но сначала я хочу их согреть. Кто знает, как долго они здесь пробыли?

– Хорошая мысль.

Мы спешим через парковку, а потом с нетерпением ждем, когда приедет лифт. Ноа снова открывает коробку:

– Все в порядке, малыши. Мы о вас позаботимся.

Я все еще расстроена тем, что щенков оставили умирать на морозе, но, видя, как Ноа ласково с ними разговаривает, мне становится тепло в груди.

Я не хотела влюбляться в него, но, кажется, уже слишком поздно.