Блэр не замечает, когда я паркую машину перед ее домом. Она поет с закрытыми глазами.
– Мы дома, - говорю я и выключаю двигатель.
Она смотрит в окно.
– Ух ты. Это было быстро.
– Наверное, время летит, когда тебе весело.
Положив руку на ручку двери, она поворачивается и бросает на меня взгляд.
– Сейчас будет еще лучше.
Да, сегодня этого не произойдет, малышка.
Она выходит из машины и снимает туфли, а затем бежит через дорогу, не обращая внимания на движение машин. Я спешу за ней, догоняя, пока она не успела войти в здание и оставить меня снаружи.
Она хихикает и кружится на кончиках пальцев ног до самого лифта. Моя сумасшедшая балерина.
– Я и забыла, как мне нравится танцевать.
– Ты потрясающая, - говорю я ей, только потому, что знаю: завтра она этого уже не вспомнит. Затем я нажимаю кнопку вызова лифта, что она, похоже, забыла сделать.
Она закрывает один глаз и морщит нос.
– Ты действительно так думаешь?
– Да.
Лифт прибывает, и теперь мне нужно придумать план. Я не могу оставить ее одну в таком состоянии. Может быть, я позвоню Джиа?
Я обдумываю варианты, когда Блэр прижимает меня к стене и прижимается своим маленьким телом к моему.
– Я возбуждена.
– Еще как возбуждена, – мой голос звучит как рычание.
– Я хочу переступить эту черту с тобой сегодня вечером.
Я тоже, малышка, но нет ни единого шанса, что это произойдет.
Мы приезжаем на ее этаж, и мне не приходится ее отталкивать. Она сама отступает назад и несется по коридору с криком:
– Сегодня вечером меня будет драть Алекс Камински!
– Черт!
Я бегу за ней и забираю ключ из ее рук, так как она с трудом находит замочную скважину. Мне нужно как можно скорее затащить ее внутрь.
– Боже мой. Не знаю, почему я так боялась идти сегодня на вечеринку. Даже то, что мама говорила обо мне так, словно я была призовой лошадью для потенциального жениха, не испортило мне вечер. Мне было так весело.
Это было то, что вывело ее из себя? Боже, какая мерзкая у нее мать, и теперь я знаю, что такое настоящая ненависть. Это было совсем не то, что я испытывал к Блэр.
Она отбросила туфли в сторону, а затем наклонилась над клеткой со щенком.
– Тебе нужно погулять, дружок?
Черт. Я не могу выпустить ее из этой квартиры, но я также не могу выгулять ее собаку и оставить ее одну.
– Может быть, мы сделаем это позже. Он, наверное, голоден.
Она вынимает щенка из клетки и прижимает его к груди. Он начинает лизать ее лицо, заставляя ее смеяться.
– Щекотно, – она ставит собаку на пол, и она бежит в мою сторону.
Я приседаю, чтобы поиграть с ним.
– Привет, малыш, – я уже собираюсь спросить, как она его назвала, но тут вижу его ошейник. – Ты назвала его Печенькой?
– Да, шоколадное и сливочное печенье - мое любимое, и именно его он мне напоминает.
Я разворачиваюсь не вставая и спрашиваю:
– А где ты хранишь его еду?
– В нижнем шкафу рядом с раковиной.
Я отворачиваюсь, чтобы достать еду, а когда поднимаю глаза, Блэр уже нет. Я поворачиваюсь лицом к двери. Она закрыта, значит, она не выходила из квартиры.
– Блэр?
– Я буду через секунду, - отвечает она из своей спальни.
Успокоившись, что я не потерял ее, я нашел пару мисок, в которые можно положить корм, а также свежую воду.
Печенька набрасывается на еду и за несколько секунд очищает свою миску.
– Ты был голоден.
Мое внимание привлекает движение сбоку. Это Блэр, прислонившаяся к стене, где коридор переходит в открытое жилое пространство. Ее платье исчезло, и она стоит в черном нижнем белье, от которого у меня слабеют колени и оживает член.
– Как насчет тебя, Алекс? Ты тоже голоден?
– Блэр, я...
Слова замирают у меня в горле. Она делает шаг в мою сторону, и я не могу ничего сделать, кроме как смотреть на нее. Она более захватывающая, чем в моих снах. Мне много раз снилась она, лежащая на спине и выкрикивающая мое имя, когда я трахал ее до беспамятства. Я хочу сделать все то, о чем мечтал, но не сегодня.
– Все в порядке. Я тоже проголодалась, – она вторгается в мое пространство, прижимая ладони к моей груди. – У тебя так быстро бьется сердце. Ты нервничаешь, Алекс?
– Нет, - прорычал я. – Мы не можем этого сделать.
Она поглаживает другой рукой мою эрекцию, которая пульсирует в моих брюках.
– Я думаю, мы можем.
Я хватаю ее за запястье, заставляя остановиться.
– Я же говорил тебе, что не буду трахать тебя, если ты пьяна.
– Это была всего лишь одна рюмка текилы. Я не пьяна.
Нет, ты под кайфом.
– Прости, малышка. Не сегодня.
Она отступает назад, демонстрируя не маску обольщения, а выражение глубокой обиды.
– Ты не считаешь меня привлекательной, да? Или ты не хочешь трахать заносчивую сучку.
– Что? Нет! Это совсем не то, что я думаю. Ты даже не представляешь, как трудно сказать тебе "нет" сегодня вечером.
– Докажи.
– Что доказать?
– Докажи, что ты хочешь меня. Поцелуй меня.
Черт. Поцелуй может сломать мой контроль, но если я откажусь и от этого, она не поверит, что я умираю от желания быть с ней. Она под кайфом, но если она вспомнит что-нибудь об этом завтра, то этот момент будет той деталью, за которую она будет держаться.
Ты можешь это сделать, Алекс. Ты можешь поцеловать ее и не потерять контроль.
Я притягиваю ее к себе и обнимаю ее лицо одной рукой.
– Ты так чертовски красива, Блэр. Я не могу этого вынести.
Я знаю, что на кончике языка у нее вертится мысль об отказе, но не позволяю ей ее озвучить. Я захватываю ее губы, дразня их языком. Один взмах, один вкус - вот и все, что нужно, чтобы зажечь меня. Я никогда не знал, как отчаянно я хотел ее, пока не смог получить ее.