Тарзан вспыхивает на полу моей спальни, и я в панике вскакиваю с кровати и мчусь к нему с бутылкой воды с прикроватного столика.

Вылив на него воду, смотрю на его обугленные останки, чувствуя, как весь мой мир рушится вокруг меня. Неужели я прошу так много - просто кончить, не угрожая сжечь мой клитор прямо внутри моего тела? Ради всего святого. Почему мне так не везет?

Я опускаюсь на колени, ничего так не желая, как заплакать, глядя на то, что когда-то было моим лучшим другом.

— Неееет, — вздыхаю я, пока он дымит, сообщая мне, что мой роман с Тарзаном наконец-то подошел к своему сокрушительному концу, и у меня не осталось ничего, кроме сломанных и использованных игрушек, которые остались в ящике моей кровати. Наверное, я заеду в магазин, чтобы выяснить, какие батарейки им нужны, хотя могу ли я действительно позволить себе новые батарейки, когда у меня просроченная арендная плата, которую необходимо оплатить?

Черт. Я облажалась, и не в хорошем смысле.

Пока я собираю с пола останки Тарзана, раздается тихий звук телевизора. Полагаю, арендодатель просто добавит уничтоженный ковер и следы от пятен на стене к моей растущей сумме долга за эту дыру.

Уверенная, что Тарзан не собирается снова самопроизвольно воспламениться, я выбрасываю его в мусорное ведро и падаю на кровать, уронив голову на руки.

Добро пожаловать в мою гребаную жизнь. Это настоящий шторм дерьма. Всегда что-то идет не так.

Было время, когда у меня все шло действительно хорошо. Не то чтобы я платила аренду на несколько месяцев вперед или что-то в этом роде, но у меня было достаточно сбережений, чтобы позволить себе отдохнуть недельку-другую. Работа по ночам в клубе в центре города - не совсем то, чем я хотела бы заниматься в своей жизни, но чаевые были неплохими - просто недостаточно хорошими. Мне приходилось вкалывать каждую ночь, работая в две смены, чтобы получить лишнюю стопку наличных. У меня было достаточно денег, чтобы дать себе столь необходимый перерыв, когда мой подонок-отец наконец выследил меня и ворвался в мою дверь с решимостью забрать все, что, по его мнению, ему причитается.

Я думала, что здесь я в безопасности. Я оставила его жалкую пьяную задницу валяться в пыли четыре года назад и никогда не оглядывалась назад. Он забрал все, что я скопила, мою арендную плату, мою еду, даже мой гребаный телевизор. Мне повезло, что миссис Браун, живущая дальше по коридору, предложила мне свою старую машину в обмен на небольшую помощь в выполнении дел по дому, которые для нее уже не так просты.

Отец оставил меня ни с чем, уставшую и измученную, не имеющую возможности дать ему отпор. Думаю, пройдет еще несколько месяцев, прежде чем этот засранец снова попадет в беду и снова ворвется в мою жизнь. Может быть, уведомление о выселении - это замаскированное благословение. Может, возможность начать все сначала - это именно то, что мне нужно, чтобы больше никогда его не видеть. Но он просто выследит меня, как всегда.

С тех пор я пытаюсь встать на ноги, но у меня не так много двойных смен, которые я могу выдержать, прежде чем усталость овладеет мной. Кроме того, я на собственном опыте убедилась, что чаевые не растут, когда ты практически спишь, прижавшись головой к барной стойке.

С момента визита отца я каждый месяц задерживаю арендную плату, и, хотя я объяснила хозяину свою ситуацию, я не виню его за то, что он хочет выгнать меня отсюда. Черт, если бы ситуация была обратной, я бы, наверное, поступила точно так же.

Я люблю свою квартиру, хотя в ней нет ничего особенного. Дверцы шкафов отваливаются, а на стенах более чем достаточно следов от предыдущих жильцов, но она моя. Я работала ради нее, и в трудные времена, когда я не знала, что будет дальше, она была моим спасением. И теперь у меня есть тридцать дней, прежде чем у меня все это отнимут.

Мой домовладелец - скотина. Черт, может, это несправедливо. Он только тогда скотина, когда его глаза неизбежно начинают блуждать по мне. В большинстве случаев его проверки не так уж плохи. Ухмылка появляется только в конце, когда его работа выполнена. За эти годы было несколько предложений руки и сердца и несколько пьяных визитов с вопросом, готова ли я потрахаться, но он всегда уважал мое личное пространство, когда я просила его уйти. Я знаю, что это действительно не идеальные качества для арендодателя, но могло быть и хуже. Несмотря на уведомление о выселении, я считаю, что мне повезло.

Моя вечеринка жалости только начинается, когда я собираюсь лечь обратно на подушку и погрузиться в ванночку с полурастаявшим мороженым, но пока я пытаюсь забыть о своей ужасной ночи, моя маленькая квартира погружается в полную, абсолютную темноту.

Телевизор выключается, унося с собой Кхала Дрого, а свет над моей кроватью гаснет.

— КАКОГО ЧЕРТА НА ЭТОТ РАЗ? — спрашиваю я.

Я стону, более чем готовая закатить чертову истерику, даже если это означает разбудить моих соседей в соседних квартирах.

Как одному человеку так чертовски не везет? Что я такого сделала, чтобы заслужить это дерьмо?

Вслепую нащупывая прикроватный столик, я кладу тающее мороженое обратно на него. У меня вырывается долгий вздох, когда я опускаю голову на руки, чувствуя, как тяжесть всего мира ложится на мои плечи. Несмотря на то что мой домовладелец обычно исправно платит по счетам за коммунальные услуги, я представляю, как он негодует из-за того, что я ему задолжала. Отключение электричества - это, должно быть, его долбаный способ сказать мне, чтобы я катилась к черту.

Я сдерживаю крик, когда шарю по темной кровати в поисках своих трусиков, и как только я натягиваю их на место, я срываю с себя одеяло и шарю вокруг прикроватной тумбочки в поисках старой резинки для волос. Скрутив свои светло-каштановые волосы в неряшливый пучок и не сумев найти тапочки, я беру баночку с мороженым и тащусь в коридор.

Я чертовски устала. Я бы сделала все, что угодно, лишь бы иметь возможность просто закрыть глаза и забыть, что моя жизнь такая дерьмовая, какой она кажется, но вот я здесь, застрявшая в этом ужасном положении. Взяв телефон в другую руку, я включаю экран и использую его, чтобы видеть дорогу, когда встаю с кровати и бреду обратно на кухню, решив проверить, есть ли электричество у моих соседей или это действительно только у меня.

Прохладный порыв воздуха обдувает мое лицо, когда я с усмешкой запихиваю баночку с мороженым обратно в морозилку. Не уверена, что от этого будет много пользы без электричества, но девушке остается только надеяться.

С трудом пробираясь по темной квартире, я добираюсь до входной двери и отодвигаю три засова, прежде чем открыть ее и выглянуть в коридор. Там царит кромешная тьма, если не считать небольшого свечения фонарика в противоположном конце, исходящего из маленькой квартиры миссис Браун.

— Ты в порядке, Шейн? — спрашивает она старым, скрипучим голосом, который обычно бывает у пожилых людей.

— Я в порядке, — отвечаю я. — Вам что-нибудь нужно? У вас есть свечи?

— Все, что мне нужно, - это приятный рослый молодой человек, который заставит меня снова почувствовать себя женщиной.

— Нам обоим, — бормочу я себе под нос, прежде чем широко улыбнуться ей. — Если я вам понадоблюсь, просто постучите в дверь.

— Спасибо тебе, дорогая. А теперь иди спать. Я уверена, что к утру электричество восстановится.

Она закрывает дверь, и свет ее фонарика исчезает, снова оставляя коридор в полной темноте. Я нажимаю кнопку "Домой" на своем телефоне, и он снова загорается, пока я закрываю свою дверь и задвигаю засовы. Я дважды проверяю все три засова, пока не убеждаюсь, что мой маленький дом в безопасности, и начинаю пробираться обратно в свою комнату.

Индикатор на моем телефоне продолжает гаснуть, и мне приходится несколько раз нажимать кнопку, чтобы увидеть, куда я иду. Я не из тех, кто спит в полной тишине и темноте. Я всегда спала с включенным телевизором, чтобы заглушить шум города за окном, но сегодня мне просто придется это вынести.

Пока я иду по короткому коридору, мое внимание привлекает движение в мягком свете. Я поднимаю голову и вижу темную фигуру в капюшоне, выходящую из моей спальни. Я судорожно хватаю ртом воздух, мои глаза расширяются, а сердце начинает бешено колотиться.

На мгновение я замираю, уверенная, что мой разум играет со мной в темноте. Я трижды моргаю, пытаясь заставить темную тень исчезнуть, но когда маленький коридор наполняется истошным хохотом, я разворачиваюсь на пятках и убегаю, черт побери.

Это не гребаный обман разума. Кто-то в моей квартире.

Громкий пронзительный крик вырывается из моего горла, когда я достигаю конца коридора и оглядываюсь через плечо, чтобы увидеть большую фигуру в капюшоне, медленно приближающуюся ко мне, преследующую меня так, словно у него есть вся ночь, чтобы поймать меня.

Я вырываюсь из коридора и направляю свет от телефона прямо на входную дверь, зная, что мне каким-то образом нужно открыть все три замка, прежде чем человек в капюшоне доберется до меня, но шансов нет.

Мои ноги стучат по старым дерьмовым половицам, пока я пытаюсь перевести дыхание и двигаться одновременно. Свет от моего телефона прыгает по квартире с резкими движениями, и когда я оказываюсь в нескольких футах от двери, фигура в капюшоне скользит перед ней.

Паника охватывает меня, когда я резко останавливаюсь.

— Нет, — выдыхаю я, пятясь от фигуры в капюшоне. Он был прямо за мной. Как он сюда попал?

— Как… как.. — Я запинаюсь, прежде чем прервать себя, но позади меня раздается тот же отвратительный смех. Я резко поворачиваю голову, чтобы обнаружить, что парень все еще стоит в проеме, и мой желудок сжимается. Их двое, и я в полной заднице, насколько это вообще возможно.

Отступая в противоположную сторону, я двигаюсь в свою тесную гостиную так, чтобы видеть их обоих одновременно, но моя спина быстро прижимается к твердому телу. Я поворачиваюсь и смотрю в ужасающее, покрытое шрамами лицо Романа ДеАнджелиса.