Противник же всячески стремился помешать нашему маневру и продвижению вперед. Ему было важно вынудить нас наносить лобовой, наименее перспективный для нас удар, чреватый большими потерями, и вызвать наше наступление с ходу без необходимой подготовки. Такова уж логика войны, когда сталкиваются две силы с диаметрально противоположными целями.

Очень прочной была оборона противника, прикрывавшая Будапешт с востока на рубеже Тиссы. Здесь имелись хорошо подготовленные инженерные сооружения полевого типа, сюда подходили свежие резервы, тут занимали позиции войска, вытесняемые нами из Закарпатья и Трансильвании. Враг упорно цеплялся за выгодную для обороны местность, огрызался контратаками. Особенно яростными они были на стыке 4-го и 2-го Украинских фронтов, где наступали 40-я армия генерала Ф. Ф. Жмаченко и 4-я румынская армия.

Бои были тяжелыми, а результаты их весьма незначительными. Командиры и командующие нервничали. Даже невозмутимого Родиона Яковлевича Малиновского иногда покидало душевное равновесие. Как-то раз командующий 53-й армией генерал И. М. Манагаров, человек тоже очень спокойного характера, обратился к Малиновскому с просьбой выделить армии в связи с ненастьем дополнительные средства тяги. Комфронта коротко и жестко ответил: "Берите тягу у противника..."

Надежды на то, что у нас будет время обстоятельно подготовиться к операции, не сбылись.

В середине октября в Москву прибыли Черчилль и Иден, а также их политические и военные советники. Они вели переговоры с И. В. Стали-ным, В. М. Молотовым, А. И. Антоновым. В отдельных заседаниях довелось участвовать и мне вместе с другими генералами Генштаба и сотрудниками Наркоминдела.

Доклад о положении на фронтах был поручен А. И. Антонову и готовился, как обычно, в Оперативном управлении Генштаба. Кроме обзора операций на советско-германском фронте в нем рассматривались трудности проведения наступательных действий и говорилось о планах советского командования на будущее.

Накануне первого дня переговоров Верховный Главнокомандующий потребовал доклад на просмотр. "Пусть Штеменко привезет его",- было сказано А. И. Антонову, и я отправился на "ближнюю" дачу. Путь не был длинным, и вскоре машина уже шла по зигзагообразной знакомой мне дороге.

И. В. Сталин был один. Не задавая никаких вопросов, он поздоровался, взял у меня доклад и отправился в кабинет. Набил трубку, раскурил и не торопясь уселся за стол. Пробежал глазами несколько страниц. Текст был рассчитан всего на 25-30 минут с учетом, что Антонову придется не только читать его, но и показывать кое-что на карге.

Я сидел неподалеку в полной готовности, но Сталин, слегка посапывая и покряхтывая, правил доклад, не задавая никаких вопросов.

Дело подходило уже к концу, когда Верховный Главнокомандующий, уткнув красный карандаш в строку, заметил:

- В этом месте, товарищ Штеменко, мы посильнее, чем было в проекте доклада, запишем относительно наших планов. Скажем, что будем стремиться скорее выйти к границам гитлеровской Германии, а для этого предварительно разобьем Венгрию. Здесь, в Венгрии, и будет наш главный интерес. Это вам как оператору знать нужно.

...Переговоры с Черчиллем и Иденом проходили успешно. Повестку дня, предварительно согласованную, выдержали, как всегда, с абсолютной точностью. Были решены многие сложные вопросы, в том числе относительно участия СССР в войне против Японии. Подробно остановились на событиях в Юго-Восточной Европе.

Уезжая из Москвы, Черчилль высказал удовлетворение результатами встречи и по-своему отреагировал на вставку, сделанную Сталиным в докладе Антонова относительно направления главных усилий Советских Вооруженных Сил на Венгрию. Премьер-министр Великобритании выразил надежду, что англо-американским войскам удастся в самом скором времени продвинуться к люблинскому проходу в Югославии.

Естественно, что мысль, высказанная Черчиллем, была тщательно рассмотрена. Его фраза не могла означать ничего иного, кроме намерения пробраться через Любляну в центр Европы, обойдя с юга неудобные альпийские хребты, и оказаться на венгерской и австрийской земле раньше советских войск. Опять запахло "балканским вариантом", подаваемым под другим соусом. Верховный Главнокомандующий, конечно, сразу заметил это.

Нужно сказать, что чуть позже союзники провели проверку наших намерений. В самом конце октября в Генштаб прибыл представитель верховного командования союзных войск на Средиземноморском театре генерал-лейтенант Гаммель. Он встретился с А. И. Антоновым и попросил его рассказать о планах наших дальнейших действий на Балканах. Одновременно Гаммель хотел получить данные о замыслах командования Народно-освободительной армии Югославии относительно действий к западу от Белграда и ее силах.

А. И. Антонов наотрез отказался сообщить Гаммелю какие-либо сведения о югославских войсках, заметив при этом: "Продвигаться в Югославию мы не предполагаем. Задачу борьбы с немцами к западу от Белграда выполняет армия маршала Тито, и поэтому интересующие вас данные лучше получить у него".

Что же касается советских планов, то Алексей Иннокентьевич подтвердил все сказанное на совещании с Черчиллем и Иденом: "...нашей главной задачей является быстрее вывести из войны Венгрию, и главные наши усилия поэтому будут направлены в этом направлении".

Как и в других странах, перед советскими войсками, вступившими в Венгрию, встали весьма сложные и многогранные политические задачи. Нужно было наладить правильные и справедливые отношения с венгерским населением. Здесь, как и в Румынии, требовалось тонко соблюсти разницу в отношении к трудовому населению страны и политике правящих кругов, втянувших Венгрию в преступную войну на стороне гитлеровской Германии. Венгерские фашисты запугивали население, распространяя небылицы о советских войсках.

В этой связи Государственный Комитет Обороны 27 октября принял специальное решение о линии поведения советских войск в Венгрии. Он обязал Военный совет 2-го Украинского фронта опубликовать воззвание командования Красной Армии к населению освобожденной территории страны и разъяснить суть освободительной миссии советских воинов, цели и задачи операций наших войск на венгерской земле. Воззвание было немедленно разработано членом Военного совета фронта генералом И. З. Сусайковым и распространено среди венгерского населения.

В воззвании указывалось, что Красная Армия не имеет целью приобретение какой-либо части венгерской территории или изменение существующего общественного строя. Вступление советских войск вызывалось исключительно военной необходимостью и продолжающимся сопротивлением германских войск и военных частей союзной с Германией Венгрии. Единственной целью советских воинов был разгром вражеских германских армий и уничтожение господства гитлеровской Германии в порабощенных ею странах. На венгерской земле не только сохранялась существовавшая там частная собственность граждан, но даже гарантировалась ее охрана советскими военными властями. Продолжали действовать местные органы власти и гражданского самоуправления. В заключение венгерское население призывалось содействовать Красной Армии и тем приблизить час окончания войны.

Директива ГКО и воззвание командования стали основными руководящими документами для военных советов, политических отделов и войск на весь период боевых действий в Венгрии.

Обстановка требовала быстрее развернуть наступление в районе Будапешта: следовало выйти на рубежи, выгодные для удара в сердце гитлеровской Германии; кроме того, взятие города оказало бы большое влияние на положение политических сил в Венгрии.

Обстоятельством, обусловившим ускорение удара на Будапешт, в известной степени были ура-оптимистические доклады Л. З. Мехлиса о разложении и деморализации венгерских войск. Особенно подлила масла в огонь его телеграмма от 28 октября, направленная лично И. В. Сталину:

"Противостоящие нашему фронту части 1-й венгерской армии находятся в процессе разложения и деморализации. Ежедневно войска берут по 1000-1500-2000 и более пленных. 25 октября 1944 г. 18-я армия взяла 2500 пленных, причем сдавались в плен целыми подразделениями... В связи с обходными маневрами войск фронта многие венгерские части попросту рассыпались, и отдельные группы солдат бродят по лесам, часть с оружием, часть без оружия, некоторые переоделись в гражданское..."