— Спасибо, что решили инвестировать в нашу компанию, мистер Петерсон, — говорю я, спокойствие в моем голосе не соответствует радостным крикам в моей голове. — Мы вас не разочаруем.

Он улыбается мне.

— Уверен, что не разочаруете.

Вернувшись на свое место, мы проводим следующий час, составляя контракт и приходя к соглашению. Мистер Петерсон уходит после того, как мы оба удовлетворены условиями его инвестиций. Как только он выходит за дверь, мое лицо расплывается в улыбке, смешиваясь с восторгом на остальных лицах в комнате.

— Мы сделали это, — говорит моя лучшая подруга Мойра. Она высокая, стройная блондинка с темно-синими глазами. Мы познакомились с Мойрой за несколько месяцев до того, как я родила Луку, и она была моей самой большой поддержкой.

Она крестная мать Лукаса, а также юридический представитель моей компании.

— Мы сделали это, — ответила я, вибрируя от восторга, вызванного моим успехом. — Мистер Петерсон - один из моих инвесторов. Не могу поверить!

— Я тоже не могу в это поверить, девочка, — сказала она, ее голубые глаза блестят от возбуждения. — Кстати, не кажется ли тебе, что мне следует увеличить зарплату? Ведь ты теперь богатая сучка.

— А надо? — Поддразниваю я, хихикая. — Пришли запрос, и мы что-нибудь придумаем.

Мойра зажимает рот рукой, чтобы заглушить свой визг.

— Правда?

Я подмигиваю ей.

— Абсолютно.

Она бросается ко мне и крепко обнимает.

— Ты такая милашка, Елена. Ты самая лучшая подруга на свете. Я не жалею о том дне, когда встретила тебя.

— Пожалеешь, если не отпустишь меня прямо сейчас. Я не могу дышать, — шучу я.

Мойра - красавица ростом шесть футов. Она ходит в спортзал пять раз в неделю и посещает занятия по карате. А я - богиня ростом пять футов пятьдесят пять, которая ходит в спортзал только в те дни, когда мне хочется. Мойра может буквально раздавить меня своим телом.

Она смеется, отстраняясь.

— Как насчет того, чтобы отпраздновать это событие, может, сходим куда-нибудь выпить или еще что-нибудь?

— Поверь мне, я очень хочу. — Но быть матерью означает, что мне придется пожертвовать девичником ради ужина с сыном. — Но сегодня я останусь с Лукасом. Я обещала ему, что мы вместе посмотрим фильм.

Мойра качает головой.

— Не могу поверить, что я делю свою лучшую подругу с семилетним ребенком. — Она закатывает глаза, а затем надувается. — Я ревную.

Я утешительно похлопываю ее по плечу.

— Я заглажу свою вину в другой раз, хорошо?

— Хорошо, но ты должна пообещать, — настаивает она, выгибая мизинец в мою сторону.

Переплетая свой мизинец с ее, я произношу слова, которые она хочет услышать.

— Я обещаю.

Ее хихиканье эхом разносится по коридору, пока мы идем к моему кабинету. Я глубоко вдыхаю аромат эфирного масла лаванды, который ударяет мне в нос, как только мы заходим в кабинет. Я одержима хорошими запахами и минималистичным бело-черным декором, считая, что меньше всегда лучше.

Мойра садится в белое сетчатое кресло перед моим черным столом и устраивается в нем.

— Как насчет того, чтобы сходить на свидание вслепую в ночь по твоему выбору и посмотреть, найдем ли мы парня, который соответствует твоим стандартам?

Я сажусь напротив нее, кладу на стол свой iPad и папки.

— Я не уверена в этом, Мойра. Не думаю, что вся эта история с любовью для меня.

Сомневаюсь, что существует парень, соответствующий моим стандартам. После Доминика у меня было несколько свиданий, и большинство из них были либо ходячими красными флажками, либо притворялись мужчинами, которые мне нравятся, пока не оказывались не такими.

Если честно, я бы предпочла лежать на диване с Лукасом, есть сыр и крекеры и смотреть полный сезон "Губки Боба Квадратные Штаны". Я уже давно отказалась от идеи найти партнера, но Мойра не унималась. Она устроила мне несколько свиданий вслепую и, похоже, не собирается отказываться от идеи найти мне любовника в ближайшее время.

— Не говори так. — Она неодобрительно покачала головой. — Никому не суждено быть матерью-одиночкой.

— Может, и так.

— Может, ты не веришь в себя так сильно, как следовало бы. — Она опирается локтем на стол. — Послушай, ты не собираешься провести остаток своей жизни в качестве матери-одиночки. Тебе всего двадцать семь. Что ты будешь делать, когда Лукас поступит в колледж?

— Я подумаю об этом тогда, — протестую я. Я из тех девушек, которые сталкиваются с проблемами тогда, когда это необходимо, а не раньше.

— Нет, не тогда, — возражает она, ее тон авторитетен. — Мы найдем тебе любовника, пока твоя попка еще упругая, а грудь пышная. Конец дискуссии.

Я смеюсь.

— Мои грудь и задница – это не проблема. Я могу просто сделать новые, когда эти обвиснут.

Она закатывает глаза.

— Конечно, ты можешь себе это позволить. Ты стоишь миллионы и миллионы долларов.

— Кто бы говорил? — Мойра не так богата, как я, но она хорошо упакована. У нее есть особняк в центре города и "Феррари", который стоит миллионы.

На мгновение между нами воцаряется тишина, пока я переключаю свое внимание на компьютер. Когда я снова смотрю на Мойру, то замечаю, что она смотрит на меня.

— Что? — Спрашиваю я, глядя на свое отражение в экране компьютера, чтобы убедиться, что у меня не выросла пара рогов.

— Ты все еще не забыла его, да?

От ее вопроса у меня свело в животе. Мне хочется солгать ей и притвориться, что я забыла Доминика, но Мойра - единственный человек, которому я доверяю настолько, чтобы довериться. Она единственная, кто знает о Доминике и моих прошлых отношениях с ним.

Я познакомилась с Домиником во время групповой поездки в Италию на первом курсе колледжа. Мы сошлись с первого взгляда, но я старалась не поддаваться ему. Отношения на расстоянии никогда не были моей стихией, да и сейчас не являются, поэтому я старалась не заводить ничего такого, о чем потом пришлось бы жалеть.

Можно с уверенностью сказать, что у судьбы были другие планы на мой счет, потому что я столкнулась с Домиником ровно через два месяца после нашей первой встречи в Италии. Видимо, дела привели его в Нью-Йорк, и он остался здесь надолго.

Мы сходили на пару свиданий, занялись хорошим сексом и осознали свои чувства друг к другу. Наши отношения были идеальными. Не было никаких сомнений, что мы созданы друг для друга.

Через три месяца наших отношений я узнала, что беременна. Несмотря на то, что я была студенткой колледжа, у которой впереди было будущее, я была более чем взволнована, чтобы поделиться этой новостью с Домиником. Но потом я узнала то, чего не должна была знать. Доминик был не просто деловым человеком, как он мне говорил. Все наши отношения были ложью.

В ту ночь я узнала, что он был главой итальянской мафии. Жестокий человек, известный под прозвищем "Смерть".

Мне было всего двадцать, и я сделала единственное, что пришло мне в голову. Я прекратила наши отношения и не сказала ему о беременности. Я достаточно наслышана о мафии, чтобы решить, что это не та жизнь, которую я хотела бы для своего ребенка.

Прошло семь лет, и хотя я не могу поклясться, что приняла правильное решение в ту ночь, я не жалею об этом.

— Я не знаю, Мойра. В некоторые дни мне кажется, что я полностью с ним рассталась. В другие дни мне хочется разбиться и заплакать. Мне интересно, как у него дела, думает ли он обо мне или мыслями о другой женщине.

Мойра смотрит на меня с минуту, ее взгляд полон жалости. Она не желает мне зла, но я ненавижу то, как она смотрит на меня сейчас. Это заставляет меня чувствовать себя жалкой.

Она наклоняется вперед и протягивает мне руки.

— Это нормально, скучать по нему, Елена. Но в какой-то момент ты должна двигаться дальше.

В моей груди зарождается эмоция, которая преследует меня уже много лет. Я не могу назвать то, что чувствую сейчас, но могу признать, что Мойра права. Я должна жить дальше, давно должна была.

И все же я не могу найти в себе силы отпустить свои чувства к Доминику.

***

— Это не мероприятие для мам, — жалуется Лукас, его маленькое лицо сильно нахмурилось. — Я не хочу, чтобы ты там была. Все мои друзья придут со своими папами.

Я устраиваюсь рядом с Лукасом на светло-сером диване в центре моей гостиной, одетая в такую же, как и у Лукаса, одежду с рисунками "Губки Боба".

— Я знаю, там будут папы, и я предлагаю это только потому, что не хочу, чтобы ты ехал один.

Он хмурится еще сильнее.

— Ты ничего не знаешь о футболе, мама. Будет очень неловко, когда все мои друзья увидят тебя там.

Неловко?

Лукас никогда раньше не говорил со мной подобных слов. Мое сердце сжимается от того, как сильно он вырос. Мой маленький мальчик уже не тот карапуз, который ходил за мной по пятам, желая увидеть как можно больше. Он уже большой мальчик, который считает свою маму неловкой.

Я глажу его по темным волосам, сохраняя мягкость голоса.

— Эй, приятель!

Лукас не поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Он слишком расстроен. Но я не сдаюсь.

— Эй. Твоего папы нет с нами, Лукас. Я знаю, ты скучаешь по нему и хочешь, чтобы он был здесь, но сейчас здесь только ты и я.

Чувство вины пробирает меня, когда я смотрю на своего сына. Лукасу было три года, когда он впервые спросил об отце. Это было неожиданно, и, хотя это не было логичной ложью, я сказала ему, что его папа уехал далеко-далеко и, возможно, никогда не вернется. Но может быть. Потому что, как бы я ни старалась это отрицать, во мне все еще теплится надежда, что когда-нибудь мы с любимым будем вместе. И тогда я не смогу держать Доминика в неведении о существовании его сына.

Одна мысль об этом пугает меня.

Мысль о том, что когда-нибудь наступит день, когда я не смогу оградить Лукаса от Доминика, таится вокруг меня, как кошмарный сон.

Доминик уехал в Италию вскоре после того, как я с ним рассталась. Не думаю, что он когда-нибудь вернется в Нью-Йорк, но, если это случится, я планирую держать Лукаса как можно дальше от него. И неважно, что для этого мне придется поставить на кон свою жизнь.