Я не знала, почему из уст этого парня данное слово звучало как оскорбление. Он понятия не имел о домашней жизни, которую мне приходилось терпеть.

— То, что ты так думаешь, делает тебя более невинной, чем я думал, – криво усмехнулся Кирилл, раздражая меня еще больше.

Я уже собиралась дать ему отпор, когда он свернул в сад. Несмотря на то, что «сад» – это было щедрое описание, место выглядело чуть менее убогим, чем остальные в этом районе. Он открыл входную дверь, которая, конечно, была не заперта – разумеется, здесь же так безопасно, – и скрылся внутри.

Мое сердце словно подскочило к горлу. Почему я здесь? Почему я последовала за этим незнакомцем домой? У него была моя сумка, но я могла бы попросить ее вернуть. Неужели мое безрассудство, наконец, укусит меня за задницу? Запоздалая тревога пронеслась по мне, пока я стояла на пороге. Я ненавидела страх. Я ненавидела его больше всего на свете, поэтому решила игнорировать это чувство.

Я не боюсь. Во что бы я ни ввязалась, я могу с этим справиться.

Я последовала за ним внутрь.

Гостиная была такой же унылой, как и фасад дома. Чего я не ожидала, так это увидеть женщину, лежащую на диване. В нос ударил запах спиртного и дешевого освежителя воздуха. На столе рядом с переполненной пепельницей горела одинокая ароматическая свеча. Как будто женщина купила в магазине свечу в банке с ванилью и лимонной вербеной и вообразила, что с ее помощью превратит свой дом в картинку из журнала. Это не сработало.

Я неловко задержалась в дверях, снимая ботинки. Кирилл повернулся и посмотрел на меня, его рот скривился от веселья при виде моей попытки проявить манеры. Возможно, я была гораздо мягче, чем мне хотелось бы думать. Его ухмылка, несомненно, намекала на это. Мои щеки запылали. Я не привыкла к такому. Этот незнакомец выбил меня из равновесия и вывел из зоны комфорта. Все мои тщательно выработанные маски падали под его проницательным взглядом. Я закончила снимать ботинки, потому что было бы странно заново натягивать их на ноги.

— Чувствуй себя как дома, принцесса, – тон Кирилла был слегка насмешливым, но не настолько, чтобы это меня обеспокоило.

Он подошел к женщине на диване, и, согнув свое долговязое тело, присел рядом с ней.

— Мам, я дома. Я собираюсь приготовить ужин.

Женщина не шелохнулась. Мое сердце сжалось при виде нее. Это был мой криптонит. Я много лет заботилась о своей матери, и нежность Кирилла к женщине на диване что-то смягчила внутри меня.

Он встал и долго смотрел на нее, прежде чем повернуться к кухне.

— Пойдем. Я сделаю тебе сэндвич.

Я поспешила за ним и увидела, как он открывает блестящий пакет с дешевым белым хлебом. В моем доме это была контрабанда. Я не ела ничего подобного... никогда. Мой отец был не только социопатом, но и помешанным на здоровом питании.

— Так что, местный гид. Кого мне нужно обходить стороной? – спросил Кирилл, со спокойной деловитостью готовя бутерброды с арахисовым маслом и джемом.

— Ну, чудак, давай начнем с того, чья кровь на твоей рубашке, – ответила я, наконец обретя голос.

Он поднял бровь, услышав прозвище, но не стал его комментировать.

— Высокий парень, возможно, футболист, выглядел как плод серьезного кровосмешения. Кажется, его приятель называл его Кап.

Я вздрогнула. Я точно знала, о ком он говорит.

Кирилл бросил на меня косой взгляд.

— Так плохо?

— Каплан Холмс. Он - плохая новость и может похвастаться одним из самых больших фан-клубов. Если перейдешь дорогу ему, то перейдешь дорогу им всем, – сказала я ему.

Он также уже в четвертый раз был отстранен от занятий за сексуальное насилие. Как и все остальные, девочка, обвинившая его, перешла в другую школу, а старый добрый Кап вернулся в класс с громкими протестами о своей невиновности. Каплан Холмс был грязью из сточной канавы, но это не убавило желание моего отца свести меня с ним. Он вел дела с Холмс Корпорэйшн и ему было бы выгодно быть связанным с ними каким-то образом.

— А сломать его нос - это считается перейти дорогу? – поинтересовался Кирилл. Я прикрыла рот рукой, борясь с хихиканьем от внезапной картинки. Я никогда не хихикала. Когда ко мне вернулось самообладание, я попыталась согнать улыбку со своего лица, но ухмылка Кирилла дала мне понять, что он ее заметил. Вот вам и крутой образ рядом с этим новеньким.

— Ты в полной заднице, – сказала я Кириллу.

Он отвернулся от стойки и поставил передо мной тарелку. Бутерброд был аккуратно разрезан на четыре части. Кирилл опустил свое длинное тело на шаткий стул. Я сидела напротив и наблюдала, как он поднимает свой стакан с водой в шутливом признании.

— Хорошо, что у меня есть ты в качестве переводчика. Стерва, которую все остерегаются.

Я рассмеялась над этим. Ничего не могла с собой поделать. Затем взяла свой бутерброд и откусила кусочек. Он был вкусным. Действительно вкусным. Я не могла вспомнить, когда в последний раз мне готовил еду кто-то, кому не платил отец.

— Я разберусь с Капом Холмсом. Но взамен хочу твою рубашку, – ответила ему с набитым ртом. — Кто-то должен вставить эту вещь в рамку.

Кирилл рассмеялся. Смех был теплым и глубоким, и мне сразу же захотелось услышать его снова. Его интересное странное лицо впервые расплылось в настоящей улыбке, и я вдруг представила, как он будет выглядеть, когда станет старше. Образ не был неприятным. Ни капельки.

— Я выпью за это, – сказал он и звякнул своим бокалом о мой.