Глава 55

Глава 55

Деймон

Яркий свет светит мне в один глаз, потом в другой. — Позвоните в операционную и скажите, что к нам поступает пациенты.

Я словно нахожусь в десяти футах под водой, пытаясь прислушаться. — У него кровотечение!

Начинают срабатывать сигналы тревоги, громкие гудки пронзают поверхность моего тумана. Женщина прижимается к моей груди, под ее рукой вспыхивает боль.

— Оставайтесь с нами. — Боль исчезает, сменяясь таким холодным льдом, что я полностью немею. — Черт! Он истекает кровью. Мы его теряем.

Лавандовые волосы и прозрачные зеленые глаза - последнее, что я вижу, прежде чем чернота затягивает меня под себя.

Приглушенные голоса проникают внутрь и тянут меня к ним.

— Мы чуть не потеряли его. — Матиас.

— Он будет в бешенстве, когда проснется. — Ксандер.

Вклинивается голос, который я не узнаю. — Ты не можешь быть здесь.

Шум стихает, и меня засасывает в туман.

— Как мы ему скажем? — говорит Маттиас, и я с трудом поднимаюсь на поверхность. Он говорит обо мне?

— Там было так много крови.

Себастьян.

— Мисти…

Другой голос, который я не узнаю - он затихает в конце, и я отчаянно тянусь к сознанию. Я хватаюсь за веревку, висящую передо мной, и тащу себя вверх. Мне нужно знать, что он скажет дальше.

Ясные зеленые глаза, рыжие волосы. Это неправильно... ее волосы фиолетовые. В памяти всплывает воспоминание о том, как я держал ее на руках. Кровь на моих руках, на ее губах, пропитала рубашку.

Я обещал ей, что буду беречь ее. Обещал, что останусь с ней.

Я перестаю бороться, приветствуя темноту. Я иду, Мисти.

Вокруг меня раздаются гудки машин, кто-то направляет других, но я отпускаю веревку, за которую держусь, и падаю.

Свет проникает сквозь веки, а горло обжигает.

— Воды, — дышу я едва слышным шепотом. Все болит. Я открываю глаза, но застываю на месте. Руки слишком тяжелые, чтобы их поднять.

— Если ты еще хоть раз, блять, сделаешь это со мной, — кулак Матиаса впивается в мою рубашку.

Я моргаю, пытаясь осознать происходящее. Я не должен быть здесь. Где я должен быть?

Осознание настигает меня, принося ясность, и боль от того, что я живу без нее, оказывается сильнее пулевых ранений. — Засранец. Почему ты не дал мне умереть?

— Дать тебе сдохнуть? Позволить. Тебе. Сдохнуть!

Он отступает на шаг назад и проводит ладонями по лицу, а затем сгребает их в охапку, потянув за концы. — Как ты можешь спрашивать об этом?

— Я должен быть с ней. Отпусти меня.

Мой голос трещит на полуслове, в нем больше мольбы, чем утверждения.

Матиас смотрит мне в лицо, потом вздыхает. — Не думаю, что ей это понравится.

— Что? — Мои брови сходятся вместе, пытаясь осмыслить то, что он только что сказал.

— Тише, а то разбудишь ее.

В комнату заходит Себастьян, держа в руках два кофе.

Разбудить ее? Кого разбудить?

Я все еще расплываюсь от обезболивающего, которое мне вкололи, но в груди бурлит опасная надежда. Я заставляю себя повернуть голову, и ребра сжимаются в груди, а сердце ноет. Лаванда заполняет мое видение... Мисти. Она спит на кровати, прижавшись к моей. Ее маленькая рука тянется ко мне даже во сне.

Она жива. Она жива. Она жива.

Как такое возможно? Я видел, как она умирала.

Мои глаза горят, и слезы переполняют меня, когда я беру ее в руки. Она вся в синяках, а ее кожа имеет бледно-желтый оттенок, но она здесь.

Боль пронизывает мое плечо, но ничто не может помешать мне заправить прядки волос за ухо. Я никогда не думал, что смогу сделать это снова.

Ее веки приоткрываются, и ее потрясающий зеленый взгляд встречается с моим, а на губах появляется слабая улыбка. — С возвращением.