Я замечаю Молли и Мэтью, слившихся в танце. Я не хочу прерывать то, что между ними происходит, но я должна спросить ее о внезапной связи завтра.

Олли все еще в коконе молодых тел вокруг него, но он машет мне рукой, прежде чем поднять одну из женщин рядом с ним и закрутить ее вокруг себя. Ее визг теряется из-за громкого баса.

Хана, Роберт и Джейми лениво сидят в баре, занятые оживленной беседой.

Мои глаза снова находят Луку, который улыбается в ответ на мое внимание. Я не могу собрать воедино перемены в нем, но он источает другую уверенность, чем я привыкла. Горькое мерцание его высокомерия сменяется чем-то более преднамеренным. Более контролируемый. Как хаос, заключенный в стекло.

Сердцевина моего тела сгорает от предвкушения, мой интерес не ослабевает, и я продолжаю наблюдать за ним. Он ни за что не придет танцевать.

Лука расстегивает манжеты рубашки и аккуратно закатывает рукава до локтей, обнажая мускулистые предплечья с толстыми венами. Это самое опьяняющее, но простое движение, и я сжимаю челюсти.

Я не могу больше смотреть на это.

Я бросаю лицо к потолку, пытаясь раствориться в ритме и свете.

Песня меняется на что-то, чего я не узнаю, но тяжелый бас пульсирует в моей крови. Я пытаюсь найти причину внезапного сдвига в музыке. Когда я, наконец, нахожу Лили у динамика, на ее лице появляется огромная улыбка, когда Лука заканчивает говорить ей что-то через бар.

Адреналин пронзает меня, когда внимание Луки возвращается ко мне, его взгляд атакует мои движения, когда он начинает идти ко мне. Эти идеально вылепленные предплечья находятся по бокам, и я впиваюсь зубами в нижнюю губу, сохраняя самообладание.

Почему его предплечья такие сексуальные?

Я двигаюсь по танцполу, пытаясь найти выход, но движущиеся тела ловят меня там, где я покачиваюсь. Мои глаза прыгают на Луку, и от его хищного взгляда воздух в моих легких стынет в жилах.

Он закрывает пространство между нами. Его пальцы нежно скользят по коже моей руки, и все мое тело вспыхивает.

Движение бодрит и заставляет меня жаждать большего. Я больше не могу сказать, виноваты ли напитки в жаре в моей крови или это он.

—Что ты хочешь? — успеваю сказать.

—Потанцевать с тобой. Я едва слышу его из-за грохота музыки.

— О да, как будто ты знаешь, как… — Но прежде чем я успеваю договорить, его теплые руки оказываются на моих бедрах. Мое тело напрягается от внезапного прикосновения, и мне так отчаянно хочется раствориться под его мозолистыми руками.

—Это нормально? — он дышит мне в ухо.

Да. Более чем хорошо. Гораздо больше, чем просто хорошо. Но что, если кто-то посмотрит на нас прямо сейчас?

Руки главного операционного директора ORO по всему моему телу. Я оглядываю бар. Я не хочу, чтобы у кого-то сложилось впечатление, что между нами что-то есть.

— Им все равно, Эйвери, — говорит Лука, как будто снова читает мои мысли. Пальцами он наклоняет мой подбородок к своему лицу.

Я хочу окунуться в эти пожирающие глаза. Или я хочу убежать?

—Я никогда так не танцевала.

Я собираюсь сделать шаг назад, но его хватка крепче сжимает мою талию, прижимая его тело к моему.

— Тогда позволь мне вести.

—Нет.

Я пытаюсь убедить себя.

— Разреши.

Я ищу в себе еще одну волну нежелания, но во мне просто не хватает сил бороться с чувством безопасности его знакомых объятий. Предложение может быть испорчено огромным риском. Тем не менее, ритм музыки ускоряется, и мое опьяненное тело расслабляется под его хваткой.

Я смотрю в его знойный взгляд и открываю рот, чтобы что-то сказать, но мне не хватает слов. Он качает головой, призывая меня остановиться, умоляя нас разделить этот момент.

—Просто доверься мне.

Я доверяюсь.

Морщинки вокруг его глаз расправляются, напоминая мне о том, как мы были одни на лодке.

Я позволяю его рукам и ногам направлять меня к нарастающему темпу, мои чувства полностью ускользают от меня. Пространство между нами исчезает, как будто бар внезапно опустел и больше никого не существовало.

— Мне нравится эта песня, — умудряюсь сказать я.

— Я выбрал это специально для тебя.

Я высвобождаюсь в нем, когда его пальцы цепляются за мое запястье и кружат меня. Никогда бы не подумал, что мы так легко будем жить вместе. За то время, что я его знаю, наши разговоры были пронизаны течением. Прямо сейчас я, наконец, перекраиваю пазл, который был нами, собирая кусочки воедино. Я чувствую жар, исходящий от его груди к моей спине. Мои бедра не могут не врезаться в Луку.

Я чувствую его всего . Я хочу — нет, мне нужен — весь он.

— У тебя так хорошо получается, — шепчет он.

Тяжелый якорь падает мне в живот, стирая колеблющееся напряжение в моем теле.

Наш пот смешивается, и Лука притягивает меня еще ближе, с легкостью контролируя мои движения. Каждый дюйм моей обнаженной кожи окутан его теплом. Мы две души, потерянные в потребностях друг друга. Нервы в моем теле гудят под его прикосновением.

Впервые за долгое время мне нечего ему сказать. Я просто хочу глубже погрузиться в наш танец.

— Так может быть всегда, Эйви.

Он дышит мне в шею, и я улыбаюсь этим словам. То, как он произносит мою любимую версию моего имени.

Мое имя.

Нет,нет,нет.

Ему не разрешено использовать это имя.

Что я думаю?

Я оборачиваюсь, вырываясь из его дразнящей хватки. Пот покрывает складки его рубашки, обнажая каждую мускулистую линию на груди.

Было ли так жарко, когда мы вошли сюда? Я чувствую, как моя собственная кожа покрыта липкой влагой.

Я вырываюсь из его объятий и рву свое тело с танцпола к Лили, которая готовит напитки за барной стойкой, чтобы забрать свои вещи из ее хранилища.

—Мне нужен воздух, — кричу я ей сквозь музыку. — Увидимся дома.

Я хватаю сумочку и вылетаю за дверь.

Густая влажность снаружи бьет меня, как тонна кирпичей. Моя рука роется в сумочке, и я спотыкаюсь, вытаскивая телефон.

Сколько мне пришлось выпить?

—Что делаешь?

Этот голос. Этот гипнотизирующий, незабываемый, богатый голос доносится из-за моей спины.

Я ухожу от Луки, стуча каблуками по тротуару. Наконец я останавливаюсь у фонарного столба, освещающего улицу.

—Ухожу от тебя.

Моя спина прислоняется к прохладному металлу, стабилизируя вращающуюся голову. Когда земля решила превратиться в зыбкие воды? Я чувствую кислоту в желудке; напитки, наконец, булькают к моему горлу.

—Почему ? Ты можешь просто остановиться?

Он стоит в нескольких футах от меня, его плечи выглажены в властной — ладно, больше похожей на защитную — позу.

—Я собираюсь сказать кое-что, чего не имею в виду, Наварро, пожалуйста. Просто позволь мне быть одной.

Я прижимаю ладони к глазам, пытаясь растереть сильную сухость.

— Нет. — Он парит надо мной. Ненавижу, что в его глазах мелькает тревога. — Я никуда не пойду, потому что твой темперамент меня не беспокоит. Ничто из того, что ты скажешь или сделаешь, не заставит меня уйти. Я могу взять это.

Эти слова заставляют меня почувствовать себя так, будто меня бросили в сумасшедшие американские горки без ремня безопасности.

Почему я должна легко падать в эту бездонную яму гнева? Почему ?

—Нам было весело. Его голос звучит снова, на этот раз мягче.

— Нет, не было, — вру я. — Это было невероятно непрофессионально.

— Нет никаких правил, запрещающих нам встречаться, — говорит он, но я отказываюсь уступать. Он просто хочет получить свою ставку.

—Я не собираюсь бросать всю свою тяжелую работу. Для чего? Для этого? Мои руки бросаются между нами. — Чтобы Джоанна использовала это как еще одну причину, по которой мне не место в ORO?

— Что она тебе сказала?

Теперь от него исходит ледяная прохлада.

—Ничего такого.

Он делает шаг вперед, его тело теперь намного ближе к моему. Я хочу наклониться к нему. К черту конкуренцию. К черту соперничество.

Черт. Лука.

Я стряхиваю слова с головы.

—Что бы это ни было , — говорит он, — это не повлияет ни на одну из наших работ.

От его слов что-то глубокое во мне надломилось, как раскололась каждая кость в моем обмякшем теле. Все это возвращается ко мне гнусным цунами. То, как дрожали мои колени в офисе Джоанны, и слезы, которые я плакала, засыпая после телефонного звонка Луки с отказом. Я катапультируюсь в слишком знакомых гневе и унынии, которые живут где-то внутри меня.

Я чувствую себя совершенно жалкой.

—Конечно, вы ты это знал. В твоем телефоне есть справочник ORO? — говорю я в обороне. Мои руки начинают трястись. —Ты пересмотрел все свои драгоценные правила, прежде чем сделать ставку, чтобы ты мог без вины потребовать свой поцелуй?

Лука отстраняется от меня, его лицо искажает неожиданная боль. — Ты сегодня слишком много выпила.

Панический смех вырывается у меня. — Ты следишь за мной?

Он проводит языком по коренным зубам, закрывая глаза, как будто у него ужасная зубная боль. — У тебя было пять с тех пор, как я начал считать.

Мои глаза вылезают из орбит при его признании.

— Я отвезу тебя домой, Эйвери.

—Домой? — Я спрашиваю. — Ставка была просто на поцелуй, Наварро.

Приступ ядовитого гнева возвращается, чтобы завладеть мной. Скользит по моему телу и превращается во что-то гнилое.

Он протягивает правую руку к фонарному столбу, возвышаясь надо мной. Мое дыхание становится неглубоким в груди, и я чувствую запах алкоголя, который смешивается между нами.

Губы Луки касаются моей шеи, и я выгибаюсь под его теплым прикосновением. Наконец он приближается к моему уху.

—Давай проясним одну вещь. — Его голос проникает в меня. —Когда я снова поцелую тебя, ты будешь помнить каждую чертову секунду.

Я задыхаюсь, но он продолжает, поддерживая меня свободной рукой.

—Я обещаю, что каждый твой стон, каждый твой вздох будут изливаться из тебя добровольно. Потому что я знаю, что ты хочешь меня так же сильно, как я нуждаюсь в тебе.

Я наклоняюсь лицом к нему, мои губы приоткрываются при виде его рта всего в нескольких дюймах от меня. Но он отступает, оставляя меня в холодном последствии пожара между нами. Мое тело нуждается в нем, а он предпочитает отказывать мне.