- Да, помню. Наверное, правильно, что он изучает архитектуру, а не медицину.

- Очень правильно.

- Как дела с Джоном? Ты полностью переехала и обустроились?

Я останавливаюсь и зажмуриваю глаза. Держи себя в руках.

- Да, всё здорово. Я как раз готовлю для воскресного ужина; к нам приедут его родители и Адам... - я смотрю на свои умные часы и вижу изумрудный ремешок, который купил мне Джон, - ещё одно напоминание о мужчине, в которого я влюбилась, но который отсутствовал в моей жизни последнюю неделю. - О, чёрт, минут через тридцать. Милая, мне нужно идти, но я позвоню тебе позже, хорошо? Люблю тебя.

Мы завершаем разговор, и я переключаюсь в режим паники. Я даже не начала готовить тесто для йоркширских пудингов, а на кухне полный бардак.

Где он, чёрт возьми?

Я хватаю телефон и отправляю ему ещё одно сообщение.

Я

«Твои родители и Адам будут здесь через полчаса. Пожалуйста, скажи мне, что ты уже в пути.»

Ничего. Проходит ещё десять минут, а он даже не прочитал моё сообщение.

Стараясь сохранять спокойствие, я мечусь по квартире и заканчиваю с блюдами, затем убираюсь, накрываю на стол и надеваю любимое платье Джона. Я пытаюсь сделать всё, чтобы уловить хотя бы проблеск уверенности в том, что мой парень всё ещё где-то там. Мы всё ещё обнимаемся в постели, но секса как не бывало. Он либо слишком много выпил, либо слишком устал после спортзала и отключается, как только наступает ночь. Когда он понял, что я вывихнула запястье, пытаясь уложить его в постель той ночью в Нью-Йорке, он был опустошен тем, что, по его словам, “он причинил мне боль”. Это была случайность, но он так не считал, для него это была ещё одна причина ненавидеть себя.

Джон безоговорочно любит самых близких ему людей. Он самый щедрый человек, которого я знаю, когда дело касается его сердца и того, что у него есть, но я всё ещё пытаюсь найти способ достучаться до него, когда дело доходит до того, чтобы обратить эту любовь на себя самого, и я начинаю сомневаться, смогу ли я когда-нибудь достичь этого. Его проблемы с психическим здоровьем явно глубоко укоренились, и, помимо терапии, он использовал лишь что-то временное, чтобы продолжать функционировать. Способы заглушить боль и отвлечь свой разум.

Лифт, ведущий прямо к нашей квартире, подает звуковой сигнал, оповещая о том, что у нас гости. Как раз вовремя, а его всё ещё нет.

Я смотрю в зеркало и ещё раз поправляю прическу.

Ты можешь это сделать.

- Ты определенно можешь снова готовить для нас, Фелисити. Ты явно разбираешься в готовке. Хотя, я не думаю, что буду есть что-то ещё в течение следующей недели! - Дженни одарила меня со своей обычной лучезарной улыбкой, но настроение сегодня было совсем не таким. Семья Джона была здесь и ела в течение последнего часа, но от Джона по-прежнему не было ни знака, ни весточки. Я прикрыла его, сказав, что он задержался на тренировке, и я действительно надеюсь, что так оно и было.

Я встаю из-за стола и начинаю собирать посуду.

- Рецепт Павлова мне передала мама; я могу прислать его вам, если хотите?

- Это было бы чудесно, милая. Тебе помочь помыть посуду?

- Нет, - отвечаю я, всё ещё сохраняя маску. - Просто отдыхайте, я справлюсь.

Я удерживаю посуду обеими руками, радуясь, что мое запястье быстро зажило, и делаю глубокий вдох, когда добираюсь до кухни. Я проверяю свои сообщения, но от Джона по-прежнему ни слова.

Я блокирую свой телефон как раз в тот момент, когда чья-то рука тянется поставить стакан на стойку, и я поднимаю глаза, замечая Адама. Как и все мы, он знает, что что-то не так, и, хотя он предпочитает не высказываться слишком часто, я могу сказать, что он хочет поговорить.

- У него опять тяжелые времена, не так ли? - спрашивает Адам, засунув руки в карманы и глядя в пол.

Я решаю не приукрашивать ситуацию. Адам - один из самых честных и непосредственных людей, которых я встречала.

- Да. После несчастного случая с Заком всё пошло наперекосяк из-за тренировок и выпивки. Он не хочет со мной говорить, но я могу сказать, что он винит себя в случившемся.

Адам понимающе кивает.

- Он всегда был таким. Он покоряет мир, на его счету много достижений, но при этом думает, что никогда не будет достаточно хорош.

- Я знаю, - говорю я на выдохе.

- Ты ведь не откажешься от него, правда? Он хороший человек, и ты тоже, - Адам поднимает голову, но не смотрит мне в глаза, хотя я вижу страдание, написанное на его лице, когда он смотрит на кухонный шкафчик перед собой. Ему больно за своего брата.

Я кладу руку на предплечье Адама.

- Нет, я не откажусь от него. Я позабочусь о том, чтобы он увидел, насколько он желанен.

Мои глаза застилают непролитые слезы, когда я поворачиваюсь обратно к раковине и начинаю мыть посуду.

- Ты любишь его.

По лицу скатываются слёзы, и я поворачиваюсь лицом к Адаму.

- Всем сердцем.