Глава 49

Я скрежещу ногами, заносясь по полу, когда рюмен преграждает мне путь. Медленно отступая назад, я натыкаюсь на кого-то и украдкой оглядываюсь через плечо, видя, что спина Дария обращена в противоположную от меня сторону.

Другой рюмен находится с другой стороны от него, стены окружают нас, и куда бы я ни посмотрел, все больше людей кричат и проталкиваются мимо других, пытаясь выбраться с арены. Пыль и дым поднимаются в воздух, закрывая солнце. Трудно дышать, не говоря уже о том, чтобы сосредоточиться.

И все же я пытаюсь сконцентрироваться на рюмене, стоящем впереди и рычащем, когда его крылья взмахивают наружу.

"Сейчас самое время снова их усмирить", - тихо произносит Дарий.

У меня нет времени спрашивать его, как давно он здесь, наблюдал ли он за всем с трибуны. Использовал ли он свой гламур. Верил ли он в меня настолько, чтобы вытащить меня из этого.

"Похоже, они больше не на моей стороне", - говорю я, и рюмен с рычанием качает головой в мою сторону.

"Ну вот", - бормочет Дариус, и сзади меня раздается шипение мощи, а затем раздается визг, и рюмен, стоящий передо мной, бросается вперед. Я поднимаю кинжал как раз в тот момент, когда зубы приближаются ко мне, и в ноздри ударяет запах падали. Я проворачиваю клинок вокруг его шеи, и он резко выдыхает, когда его тело падает на землю.

Я всегда считала себя уверенной в себе, но сейчас даже смерть ужасного существа заставляет мой желудок вывернуться, как раньше.

Я вытираю лезвие у бедра и поднимаю взгляд над стенами лабиринта. Прищурившись, смотрю на балкон: Сарилин там уже нет, как нет и генерала с воинами-фениксами.

В небо взлетает пламя, заставляя мой взгляд перескочить туда: "Гас здесь?"

Обычно именно он планировал нападения в первую очередь.

Дариус усмехается: " Провела с ним один день и уже предпочитаешь его мне?"

"Да." Я поворачиваюсь, но он уже стоит передо мной. На месте, где он использовал свою силу, чтобы убить его, лежит обгоревший рюмен, и мои брови сужаются, когда я смотрю на насмешливое веселье в его глазах: "Это задевает твое самолюбие?"

"Вовсе нет", - он переходит на шепот и наклоняет голову ближе к моей: "Но, отвечая на твой вопрос, он остался, чтобы присматривать за твоими братьями и этими твоими милыми подружками-ведьмами".

При упоминании о братьях я снова выдохнула через нос. Должно быть, Дариус заметил, как внезапно изменилось выражение моего лица, потому что он тихо и спокойно сказал: "С ними тремя все в порядке, Голди".

Я поднимаю голову и едва заметно киваю. Я знаю, что они в безопасности, но я так много от них скрывала.

"А вот твой старший брат..." Дариус хрипло рассмеялся и на мгновение отвернулся: "Он твердо заявил, что если ты пострадаешь, то он проткнет мне череп мечом".

От этого уголок моих губ растягивается в улыбку: "И что ты сказал?" Я спрашиваю, когда его взгляд скользит по моему плечу, и тут меня захлестывает волна шока, когда он прикладывает ладонь к моей пояснице, притягивая меня к своей груди.

Я нахмуриваю брови и издаю испуганный звук, глядя на его полуулыбку, прежде чем он взорвался огненным вихрем другой рукой позади меня. Дариус смотрит на меня сверху вниз, его взгляд поглощает меня целиком, и он говорит: "Пока я жив, бессмертие или нет, я буду следить за тем, чтобы с тобой ничего не случилось".

От его слов у меня перехватывает дыхание, и я пытаюсь придумать что-нибудь такое, за что стоило бы его обидеть, но на самом деле у меня нет слов. Я смотрю на его губы, вспоминаю ту ночь, наш поцелуй, это такое дикое воспоминание.

Пальцы Дариуса убирают мои волосы с лица: "Я уже говорил тебе, что..." Он наклоняет голову в мою сторону и шепчет: "Ты сегодня выглядишь просто ужасно, Голди?"

Это вывело меня из нежелательного транса, и я коротко рассмеялась, когда он откинулся назад, чтобы посмотреть на меня. В его глазах плещется юмор.

"А тебе кто-нибудь говорил, что эта маска тебе совсем не идет?" Я поднимаю брови и ухмыляюсь.

Его губы кривятся в ухмылке, и он, кажется, собирается ответить, но тут под нами раздается грохот, и я поднимаю взгляд: к нам несется предводитель рюменов.

Я успеваю отпрыгнуть в сторону, как его когти вонзаются в пол, и мы с Дариусом расступаемся.

"Ты, наверное, шутишь", - говорю я себе под нос, когда оно издает пронзительные крики и направляется ко мне.

Я бегу.

Плечи ударяются о стены, когда я сворачиваю за угол, я не оглядываюсь, но знаю, что рюмен у меня на хвосте. Вот уже видны три проходные стены, ведущие в центр, где сражаются между собой перевертыши и венаторы.

Чувствуя облегчение, я ускоряю шаг, и рюмен начинает отдаляться, но когда я дохожу до середины прохода, какая-то сила сбивает меня на землю. Клинок выскальзывает из рук, в ушах стоит гул, и я отшатываюсь от дымки пыли, окутывающей воздух.

Целую вечность я не могу осознать, что произошло, пока меня не переворачивают на спину и не хватают за шею.

Мои глаза расширяются, я сталкиваюсь лицом к лицу с генералом, нависшим надо мной, и весь воздух начинает выходить из меня, когда я делаю рваные вдохи.

"Ты просто никогда не останавливаешься". От ярости в голосе Эриона кружится голова, и я вцепляюсь в него пальцами: "Я должен был заставить Лоркана убить всю твою семью в тот день".

Гнев нарастает в моей груди, но я не могу его выпустить, так как его пальцы сжимаются вокруг моего горла.

"Ты развратила разум Фрейи".

Я извиваюсь под ним.

"Ты все испортила, встав на сторону перевертышей".

Мои легкие начинают болеть.

"Лоркан стал слишком слабым из-за тебя". Его глаза теперь горят пустотой: "И что теперь? Ты будешь виновата в разрушении нашего мира".

Вцепившись пальцами в его руки, я выдавливаю из себя слово "нет" и, набравшись сил, говорю: "Вы с королевой уже сделали это".

Он смотрит на меня яростными глазами, когда его хватка ослабевает. Воспользовавшись случаем, я впечатываю ногу ему в живот. Он мгновенно отпускает ногу, и я задыхаюсь, когда он падает на бок, издавая слабый хрип.

С отвратительным ожогом от его пальцев, запечатленным на моей шее, я поднимаюсь в сидячее положение и пытаюсь прийти в себя, обнаружив, что мой клинок находится рядом.

Спотыкаясь на коленях, я потянулась за ним, но Эрион оттащил меня назад за волосы, выхватывая клинок, и я вздрогнула.

Нет, мне нужно...

"Эрион!" кричит Дарий, пробираясь сквозь пыль, когда я поднимаю на него глаза, но Эрион рывком поднимает и меня, и себя, прижимая острие клинка к моей шее.

Дарий останавливается, бросая взгляд то на кинжал, то на меня, то на Эриона.

У меня перехватывает дыхание, и я ищу лазейку, когда Эрион подавляет смех, и я недовольно морщусь от его звука.

"Дариус Хален", - объявляет он с издевкой в голосе: "Презренный пасынок. И единственный перевертыш, по которому скучал Лоркан, даже после того, как я привел его сюда, он постоянно говорил, как ему его не хватает". Он произносит со злобным придыханием: "Его брат Дариус".

Ладони Дария сжимаются в кулак, и это только заставляет Эриона еще сильнее погрузить лезвие в мою кожу.

"Ты настроил его против меня".

"Я настроил его против всех вас". Гордость, звучащая в словах Эриона, вызывает тошноту: "И как наивный мальчик, он поверил всему, потому что именно я был тем отцом, которого он так хотел, тем, кто превратил его в существо, которым он сейчас является... наполовину дракон, наполовину рюмен".

Дарий этого не знал, но никак не отреагировал: "Такой человек, как ты, не заслуживает звания отца".

"Тогда убей меня, вор", - прорычал Эрион, и давление клинка ослабло, когда он толкнул меня к Дарию: "Убей меня, как убил отца Лоркана".

Я цепляюсь за руку Дария и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Эриона, раскинувшего руки в стороны.

Он ухмыляется, смеяться над Дарием.

Я пытаюсь сделать шаг вперед, во мне бушует гнев, когда рука Дария настигает меня. Его взгляд скользит по моей шее, и, словно почувствовав это, я провожу пальцами по ней, втягивая кровь на кончики пальцев. Когда я поднимаю взгляд, Дарий уже не смотрит на меня.

"Он только больше возненавидит тебя", - насмехается Эрион, и его самодовольная ухмылка не исчезает, даже когда Дарий обдумывает его слова. Впервые его лицо остается бесстрастным, пока губы не превращаются в холодную ухмылку, жестокую для любого, кто осмелится перечить ему.

"Что ж, - говорит он, - хорошо, что я люблю, когда меня ненавидят". Он подходит к Эриону, тени трещат в его руке сбоку, пока он изучает внезапную трусость, охватившую Эриона, несмотря на мой клинок в его руках: "Передай привет Аурелии".

Аурелии?

Эрион нахмуривает брови, словно узнавая это имя, и шепчет про себя "Аурелия".

"Моя мать", - прохрипел Дарий, и на грудь навалилась тяжесть.

Должно быть, именно Эрион убил его мать все эти годы назад.

Когда Дарий поднимает руку, на его лице проступает узнавание. Тени превращаются в клинки, а по позвоночнику проносится ледяная волна, и я смотрю направо.

Лоркан стоит на краю стены и целится стрелой в Дария.

Крики становятся приглушенными, когда Лоркан смотрит на меня, и хотя выражение его лица твердое, неподвижное, в его глазах плещется заряд сожаления.

Подожди...

"Нет!" Это слово звучит слишком слабо, потому что в ту же секунду стрела вылетает из лука, и я мгновенно зажмуриваю глаза от ужаса, который на этот раз держит меня в плену.

Звук захлебывающегося кровью человека замораживает меня.

Нет, нет, нет.

Я открываю глаза, но меня охватывает шок: кровь, разбрызганная по полу, принадлежит не Дарию.

Перевожу взгляд на генерала - его рот широко раскрыт, он вцепился обеими руками в шею. Стрела пронзила его горло, когда он рухнул на колени, и кровь хлынула сквозь щели его пальцев.

Он смотрит на Лоркана, в его широко раскрытых глазах горит предательство, а затем он падает, больше не двигаясь.

Лоркан убил его.