Глава 40

Ворвавшись в двери казармы, Райдан, Линк и я последовали за Фреей. Она бежала от Лейры так, словно ее задача была вернуться сюда, и я уже знала, что она собирается встретиться с генералом Эрионом.

Она распахивает деревянные двери, и мы входим в зал. Бархатные шторы откидываются, и все сидящие за длинным столом смотрят вверх. Лоркан, несколько венаторов и сам генерал.

Я задерживаюсь, наблюдая, как Фрея хлопает руками по столу, не обращая внимания на остальных: " Ты когда-нибудь собирался упомянуть, что моя мать была ведьмой?"

Мой взгляд падает на две склянки, дрожащие от движений Фрейи над картой, в каждой из которых содержится серый пепел. Я поднимаю голову в сторону Лоркана, и между моими бровями пролегает глубокая линия. В голове всплывает воспоминание о налете на таверну Лейры: венаторы спрашивали, помогают ли ведьмы перевертышам.

Если Лоркан...

"Нив, Роман", - ясный голос генерала выводит меня из задумчивости, когда он обращается к двум другим венаторам: "Вы можете идти".

Все остаются на месте, а Нив и Роман выходят и закрывают за собой двойные двери. Мы все погружаемся в молчание, и я стараюсь не шевелиться, несмотря на жаркий взгляд Лоркана, устремленный на меня.

"Фрея". На лице Эриона появляется мягкое выражение, которого я никогда у него не видела. В это почти трудно поверить. Он поднимается с кресла, деревянные ботинки со стоном волочатся по мраморному полу: "Что я тебе говорил о том, что нельзя прерывать совещания..."

" Отвечай на мой вопрос", - требует Фрея, сжимая руки в кулаки.

Эрион застывает перед ней, и отцовский взгляд рассеивается, превращаясь в шутливую хмурость: "Где ты это услышала?"

"Мать звали Бригид, и я случайно открыла гримуар". Фрея наклонила голову: "Как это могло произойти, отец, если только ведьмы могут получить доступ к гримуару?"

Мой взгляд скользит к Линку и Райдану, и оба, кажется, читают мои мысли: их глаза расширяются, и я едва заметно киваю им головой.

Эрион разразился грубым смехом. В нем слышатся нотки горечи: "Я не ожидал, что моя дочь будет рыскать вокруг".

"А я не ожидала, что мой отец будет скрывать от меня тот факт, что я наполовину ведьма", - отвечает Фрея, ее гнев трещит в комнате, как молния, ожидающая удара.

В этом есть смысл, все, если бы она была наполовину ведьмой. Ее восхищение аметистами, то, что она не может присутствовать на поединке драконов на арене, не говоря уже о том, чтобы убить одного.

Помолчав несколько секунд, Эрион потирает лицо: "Я сделал это для твоего же блага".

"Как?" Голос Фрейи повышается с надрывом. Я двигаюсь, чтобы подойти ближе, как и Райдан. Его защитная сторона проявляется, когда его глаза сужаются на генерале; я удивлена внезапной переменой не меньше, чем Линк: "Как ты мог подумать, что это было для моего блага? Что моя мать была ведьмой, что я..."

"Ведьм не особенно любят", - говорит Эрион: "Я не знал, что твоя мать сама была ведьмой какое-то время". Он кладет руки ей на плечи, и она вздрагивает, всего на секунду, но этого достаточно, чтобы я заметила: "Она никогда не любила нас, Фрея, - говорит он так мягко, что я на мгновение верю в это и продолжала бы верить, если бы не жестокость, прозвучавшая в его следующих словах, - Она хотела обмануть меня и уничтожить Венаторов только потому, что влюбилась в перевертыша".

Я знаю, потому что моя сестра влюбилась в перевертыша более двадцати лет назад.

Где сейчас твоя сестра?

Она погибла.

Все, что говорила Лейра в первый день нашего знакомства, указывало на Бриджид, а она даже не знала, что за стенами замка живет ее племянница.

" Ты говорил мне, что она погибла от нападения дракона", - голос Фрейи становится неслышным, а лицо генерала теряет цвет. Его руки отстраняются от Фреи, и он пристально смотрит на нее.

Ответа нет. Его грудь вздымается, а затем на губах появляется слабая ухмылка.

Что-то внутри меня рикошетит от стенок моей груди, отвращение и ярость хотят выплеснуться на генерала. Но ему не нужно говорить, не нужно показывать знак, чтобы я поняла правду.

"Ты убил ее", - шепчет Фрея, сама осознавая это и говоря это за меня, отступая назад.

Я вздрогнула от этих слов, и Лоркан переместился на свое место, как будто хотел подойти ко мне. Но все, чего я хочу, - это дотянуться до Фрейи.

"Я сделал то, что должен был сделать". Улыбка Эриона исчезает, и нет уже того заботливого отца, а вместо него - генерал, которого я так хорошо знаю. Человек, который убил бы мать своего ребенка, человек, который относится к своей дочери так, словно она для него ничто, человек, который ненавидит любую форму счастья.

Фрея медленно качает головой, затем поворачивается и проталкивается мимо нас к дверям. Райдан и Линк выбегают из комнаты, но я остаюсь. Я остаюсь и смотрю на генерала. Он не выказывает ни малейших эмоций, ни раскаяния, ни боли.

Я подхожу к нему и вырываю слова: " Вы отвратительны".

Он поднимает подбородок; снисходительная улыбка углубляется в край его губ: "Интересно..." Он стряхивает невидимую пыль с плаща: "Вор говорил то же самое раньше. По крайней мере, он успел улыбнуться, прежде чем я ударил его кнутом по спине".

Он поворачивает голову, и моя ладонь ударяет его по лицу, жесткая и холодная, заставляя стены в большой комнате отозваться эхом. Я не жалею об этом. Генерал он или нет, но он заслужил это.

Ради Бригид.

Ради Фрейи.

Ради Дария.

Он не смотрит на меня и не подносит руку к щеке. Он резко вдыхает воздух через нос, а затем осторожно переводит взгляд на меня. Карие глаза напоминают мне о богатой темной почве лесов, заманивающей тебя в ловушку, какая бы суровая реальность ни существовала под землей.

Я жду, что он отшатнется, прикажет отстраниться от меня или, что еще хуже, в его глазах появится железная ненависть. Но он выпрямляется и говорит: "Ты такая же, как твой отец... позор". Он уходит, и я, не раздумывая, поворачиваюсь, чтобы пойти за ним, мои пальцы уже скручиваются в кулаки, оставляя вмятины на коже.

Но Лоркан говорит: "Мне нужно с тобой поговорить".

Я медленно двигаюсь по кругу, пока не оказываюсь прямо перед ним. По его глазам бьют лучи света, но в них нет ни малейшего проблеска.

Борьба сжимает мое сердце, и я опускаю руки. Если он и видит это, то решает не говорить об этом, когда я прочищаю горло и перевожу взгляд на другую сторону обшитых панелями стен: "Я не могу сейчас".

Кедр и специи смешиваются с тяжестью зала заседаний, когда он стоит в нескольких сантиметрах от меня и тихо говорит: "Я не знал, что мать Фрейи была ведьмой".

Должно ли это заставить меня чувствовать себя по-другому?

Я поднимаю на него глаза, вспоминая таверну Лейры: "Если бы ты знал, ты бы отрекся от Фрейи так же, как вы все поступаете с другими ведьмами?"

Он сглотнул и сжал челюсти: "Нара, я знаю, что ты злишься..."

"Я не злюсь, я..." Разочарована, сбита с толку? Я вздыхаю, и мои ресницы трепещут по коже, когда я опускаю взгляд: "Ты никогда не рассказывал мне о крови Неомы, ты был... отстранен от меня даже после того, как показал мне мою резьбу, ты..."

"А что бы изменилось, если бы я тебе рассказал?"

Ничего. Я бы отреагировала точно так же.

Я знала о крови дерева уже тогда, когда Дарий забрал меня в свой коттедж, я хотела сказать ему об этом, почти сказала, но в итоге отложила, как только мы добрались до логова. Я могла бы многое предотвратить, если бы была честна с собой.

Вытирая нос тыльной стороной ладони, я смотрю на Лоркана. Его брови сузились, когда я сказала: "Думаю, что нет".

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но его рука смыкается вокруг моей руки, размах его пальцев крепко сжимает мою кожу, когда он поворачивает меня: "Нара, - шепчет он в смятении: "Я знаю, что это может не показаться, но я пытаюсь защитить тебя от..."

"Защитить меня от чего? От твоего брата?" Я вскидываю брови, настойчиво повторяя это слово. Его ноздри вспыхивают, и я наклоняю голову, понижая голос на октаву: "Или от тебя?"

"Почему ты так защищаешь его?"

"Потому что он не враг". Мы - венаторы, королева - враги.

Лоркан качает головой: "Что случилось, Нара?" Неверие в его тоне совпадает с выражением лица: "Что случилось с твоей ненавистью к его роду, что случилось с тем, что ты помогла нам поймать дракона в твоей деревне?"

В животе у меня завязывается узел, и он ничуть не ослабевает, когда я вспоминаю того дракона. У меня затекли руки, и что-то твердое сжимает мою грудь, придавливая меня.

Прости меня, прости меня.

Сверкающие глаза, огненно-золотые, юные и спокойные.

Густая жидкость стекает на мои руки.

"Что случилось с тем временем, которое мы провели вместе?" Слова Лоркана снова врезаются в меня, его лоб опускается на мой, а его рука прослеживает мою руку, пока не оказывается на моей талии.

Я не могу избавиться от тревоги, вызванной воспоминаниями о том, что я сделала, дыхание вырывается из моего горла, неровное и напряженное. Лоркан толкает меня назад, и я ударяюсь о край стола. Я почти натыкаюсь на него, но руки Лоркана уже держат меня, и я прижимаю ладони к чешуйчатой броне его груди.

"Лоркан... - вздыхаю я, закрывая глаза и пытаясь отодвинуть голову от его лица, - я не могу этого сделать, не могу..."

Но его губы все равно ловят мои. Сначала я пытаюсь отстраниться от него, но его хватка не ослабевает. Его язык проникает внутрь, и я произношу его имя между вдохами, умоляя отпустить меня.

Мои мысли устремляются к Дариусу, к его неизгладимому отпечатку от нашего поцелуя. Это не то же самое.

Одна рука опускается с моей спины на бедро, прежде чем он шепчет: "А как же наша резьба?"

Реальность быстро пронзает меня, и голос Дариуса, глубокий, раздражающий, манящий, просачивается в мое сознание.

Одним из их самых больших желаний было объединиться и танцевать среди звезд.

Мои глаза распахиваются, и я поворачиваю голову, когда нижняя губа Лоркана касается моей шеи.