На протяжении многих столетий между деревнями Ближнего Востока происходил обмен результатами многочисленных заигрываний с земледелием. Примерно через три тысячелетия неолитическая революция завершилась - хотя Грэбер и Венгроу утверждают, что этот процесс был слишком долгим и слишком запутанным, чтобы вообще называть его революцией. Как бы вы ее ни называли, к 9 000 лет назад более или менее все жители региона перешли на "неолитический набор", который обеспечивал их большей частью калорий: он включал пшеницу эммер, эйнкорн и ячмень, а также овец, коз, свиней и крупный рогатый скот. В течение следующих нескольких тысяч лет, независимо от развития событий на Ближнем Востоке, аналогичные преобразования произошли и в других странах: в Китае население одомашнило рис, сою и различные виды свиней, а в Индии - просо, бобы мунг, другой сорт риса и горбатый скот зебу. Оседлое сельское хозяйство медленно, но верно распространялось по Евразии, и к 2000 году до н. э. земледелие поддерживало крупные города от Средиземноморья до Дальнего Востока. Земледелие также появилось в Перуанских Андах, Мезоамерике и Западной Африке, где оно предвещало возникновение ранних городов и государств; и в Амазонии, восточных лесах Северной Америки и центральных нагорьях Новой Гвинеи, где оно этого не делало.
Была ли неолитическая революция благом или злом для человечества? В том, что американский политолог и антрополог Джеймс Скотт называет "стандартным цивилизационным нарративом", который отстаивают все - от Томаса Гоббса до Маркса, - принятие оседлого сельского хозяйства предполагается как "эпохальный скачок в благосостоянии человечества: больше досуга, лучшее питание, большая продолжительность жизни и, наконец, оседлая жизнь, способствующая развитию бытовых искусств и развитию цивилизации". Альтернатива стандартному цивилизационному нарративу рассматривает доисторических охотников-собирателей как реальный эквивалент Адама и Евы в Эдемском саду. Люди жили в атмосфере счастливого изобилия, пока не решили заняться земледелием. Возможно, это дало нам возможность производить больше еды, но также привело к появлению деспотизма, неравенства, нищеты и изнурительной, отнимающей много сил работы. Жан-Жак Руссо является, пожалуй, самым известным сторонником теории "падения человека", а недавно Джаред Даймонд заявил, что переход к оседлому земледелию был "самой страшной ошибкой в истории человеческой расы".
Грэбер и Венгроу утверждают, что обе эти грандиозные теории чрезмерно упрощают спор. Они исходят из того, что освоение оседлого сельского хозяйства - в частности, зернового земледелия и хранения зерна - привело к возникновению иерархий и государств. В стандартном цивилизационном нарративе это лучшее, что когда-либо случалось с нашим видом; для Руссо и Даймонда это худшее. Но связь между земледелием и цивилизацией далеко не однозначна. Самые ранние примеры сложных государств появляются лишь через шесть тысячелетий после начала неолитической революции на Ближнем Востоке, а в некоторых местах, где возникло земледелие, они вообще не развивались. "Говорить, что зерновое хозяйство было ответственно за возникновение таких государств, - это все равно что утверждать, что развитие исчисления в средневековой Персии ответственно за изобретение атомной бомбы". К счастью, влияние оседлого сельского хозяйства на инфекционные заболевания поддается более простому анализу.
Первая эпидемиологическая революция
Выращивая богатые калориями зерновые, земледельческие общества могли прокормить гораздо больше людей на том же количестве земли: Даймонд считает, что в 100 раз больше. Недавнее исследование показало, что наша планета способна прокормить не более 10 миллионов охотников-собирателей. К 1800 году н. э. население Земли выросло примерно до 900 миллионов человек при наличии лишь самых элементарных технологий, так что эта оценка вполне соответствует действительности. Сейчас Земля поддерживает почти 8 миллиардов человек, хотя и неуверенно.
После перехода к земледелию население росло в пять раз быстрее. Демографический бум был вызван резким повышением рождаемости: женщины стали рожать гораздо чаще. Если у охотников-собирателей ребенок рождался примерно раз в четыре года, то в ранних сельскохозяйственных обществах женщины рожали в среднем раз в два года. Недавнее исследование народа паланан агта на Филиппинах показывает, что даже в XXI веке у кочевых охотниц-собирательниц заметно меньше детей, чем у тех, кто перешел на оседлый образ жизни. Земледелие позволяет женскому организму быстрее восстанавливаться после нагрузки, связанной с воспитанием детей, поскольку они едят богатые калориями злаки и молочные продукты, а не низкокалорийную дичь, морепродукты и растения, и тратят гораздо меньше энергии на вынашивание младенцев. Неолитическая диета также позволила быстрее отучить детей от грудного молока. По моему собственному опыту, когда мы начали давать нашей дочери твердую пищу, первое, что мы попробовали, были Weetabix, замешанные на молоке, и каши со сливками. Не могу представить, что все пошло бы так же хорошо, если бы мы использовали оленину и грецкие орехи.
Неолитическая революция не привела к неумолимому демографическому буму. Между 500 и 1000 годами после перехода общины к оседлому земледелию наблюдается заметное увеличение числа смертей, в результате чего рост населения выравнивается, а в некоторых случаях и вовсе сходит на нет. Чем вызван такой резкий рост смертности? Частично ответ связан с рационом питания. Охотники-собиратели употребляли в пищу широкий ассортимент сезонных семян, орехов, фруктов и овощей. В 1960-х годах американский антрополог Ричард Боршай Ли заметил, что фуражиры в пустыне Калахари ели более 100 видов растений. В отличие от них, неолитические фермеры, как правило, выращивали только один или два злака. В хорошие годы это давало им достаточно пищи, чтобы пережить тощие зимние месяцы, семена для урожая следующего года и зерно для уплаты налогов. Однако было много возможностей для того, чтобы что-то пошло не так.
Болезни или неблагоприятная погода могли уничтожить урожай. Хранившиеся излишки могли быть украдены налетчиками, съедены вредителями или уничтожены плесенью. Следовательно, у оседлых земледельцев было гораздо больше шансов умереть с голоду, чем у охотников-собирателей. Американский антрополог Маршалл Сахлинс сардонически называет переход к сельскому хозяйству "неолитическим Великим скачком вперед" - это намек на Второй пятилетний план Коммунистической партии Китая (1958-1962), который привел к величайшему в истории голоду и гибели десятков миллионов людей. Даже когда урожай не пропадал или зерновые запасы выдерживали зимние месяцы, в рационе неолитических людей не хватало белка и витаминов. В результате почти везде, где люди перешли к оседлому земледелию, ранние фермеры были менее здоровы, чем охотники-собиратели. Их скелеты были короче и чаще демонстрировали признаки анемии из-за дефицита железа и дефекты эмали из-за недостатка витаминов A, C и D, кальция и фосфора.
Недоедание ослабляет иммунную систему, и это стало проблемой, поскольку после появления сельского хозяйства подверженность людей патогенным микроорганизмам заметно возросла. В обществах охотников-собирателей существовали некоторые инфекционные заболевания, но эпидемии не могли разразиться в небольших, разрозненных, кочевых группах охотников-собирателей с такой же силой, как в густонаселенных, хорошо связанных между собой земледельческих обществах. Джеймс Скотт называет неолитические деревни "многовидовыми лагерями переселенцев". Впервые в истории люди жили в тесном соседстве с различными животными - как одомашненными, так и паразитами, например крысами. Это способствовало возникновению новых зоонозных инфекционных заболеваний, которые переходят от животных к человеку. Теснота и антисанитарные условия жизни способствовали распространению болезнетворных микроорганизмов от человека к человеку или через зараженную воду. Даже сегодня на Филиппинах у тех агта, которые перешли к оседлому сельскому хозяйству, уровень заражения вирусными и паразитическими червями выше, чем у тех, кто по-прежнему ведет традиционный кочевой образ жизни охотников-собирателей.
Множество ДНК-доказательств подтверждают один из ключевых аргументов Уильяма Макнилла: переход к оседлому сельскому хозяйству в сочетании с ростом населения и расширением торговли создал золотой век для вирусов, микробов и других животных. Многие инфекционные заболевания, от которых страдают современные люди, вызваны патогенами неолита. Гепатит В циркулирует среди европейского населения уже около 7000 лет. Считается, что чума - а именно Yersinia pestis - появилась в земледельческих поселениях на юго-востоке Европы около 6 000 лет назад. Туберкулез появился примерно в то же время, хотя мы не можем точно сказать, где именно. Корь произошла от чумы крупного рогатого скота в первом тысячелетии до нашей эры.
Даже если нет геномных доказательств, археологические данные подтверждают, что эпидемиологическая революция последовала за неолитической революцией. Происхождение оспы неизвестно, но она тесно связана с коровьей оспой. Три мумии, включая молодого фараона Рамсеса V, были покрыты сыпью, напоминающей оспу. Самые древние из этих останков датируются шестнадцатым веком до нашей эры. Полиомиелит, по-видимому, появился примерно в то же время: На древнеегипетских картинах изображались здоровые с виду люди с увядшими конечностями и маленькие дети, которые ходили с помощью трости.