Глава 1
ДЕКС
— Папочка, – прошептал тихий голосок.
Я лежал совершенно неподвижно с закрытыми глазами. Будильник был заведён на шесть утра, и он ещё не сработал, зато мои дочери встали уже как минимум двадцать минут назад. Я слышал их разговоры через тонкую стену, отделявшую мою спальню от той, которую они делили в моей убогой квартире. Сейчас они играли в их любимую игру, в которой нужно стоять около меня, пока я сплю, и говорить обо мне гадости.
— Папочка, – голос стал немного громче, и я узнал кому он принадлежит. Это моя пятилетняя дочь Луна.
— Мы слышали, как ты храпишь.
Я продолжал притворяться спящим.
И для справки, я, блять, не храплю.
— Папа всегда выглядит таким смешным, когда спит, – начала игру Луна, — ты так не думаешь?
— Да. – Это была Хэлли, моя восьмилетняя дочь. — У него недовольное лицо.
— И он странно дышит.
— Да. И он такой волосатый.
— Папочка не настолько волосатый, – прошептала Луна, защищая меня. — Только тут немного.
Поскольку одеяло прикрывало меня по пояс, я представил, как она указала на мою грудь своим маленьким пальчиком, хотя они часто смеялись над моими волосатыми ногами и неухоженной щетиной.
— Да, а ты видела его подмышки? – Спросила Хэлли. — Они супер волосатые.
Чтобы поиздеваться над ними, я закинул одну руку за голову, выставляя напоказ свою подмышку.
— Фу, – захихикала Луна. — Ты права. Отвратительно.
— Я никогда не буду делать татуировки, – заявила Хэлли. Девочки одновременно были в ужасе и в восторге от чернил на моих бицепсах.
— Я тоже.
— Почему кто-то позволяет незнакомому человеку рисовать на себе иголкой?
— Я не знаю.
— Можно же просто использовать перманентный маркер, им ещё и больно не будет.
— Хорошая идея, – с энтузиазмом сказала Луна. — Давай сделаем себе такие потом.
Я уже собирался сесть и сообщить им, что в мою смену у них не будет никаких гребаных татуировок перманентными маркерами. Я уже мог услышать, как их мама кричит на меня за это, когда Хэлли сказала:
— Давай ткнём его.
Одна из них ткнула своим костлявым пальчиком прямо мне в рёбра.
— Гррр, – прорычал я низким голосом, открывая один глаз. — Кто ткнул медведя?
— Это она, – сказали они, стоя около моей кровати и показывая пальцем друг на друга.
Включённый в коридоре свет освещал их растрёпанные волосы и пижамы – у Хэлли была пижама с совами, а у Луны с единорогом посередине. Я не мог видеть их ноги, но знал, что Луна была босая, а Хэлли в носках, потому что она терпеть не может ходить босиком, даже летом.
— Что вам надо? – Я схватил одеяло и натянул его на голову. — Я в спячке.
— Медведи впадают в спячку зимой, папочка, – сказала Хэлли, — а сейчас август. Ты просто спишь.
— Сплю? – спросил я из-под одеяла.
— Ну, ты спал.
— Знаешь почему? – Выбравшись из-под одеяла, я дотянулся до тумбочки и постучал по экрану своего телефона. — Потому, что сейчас даже нет чёртовых пяти утра и все нормальные люди спят в такое время.
— Мама сказала, что тебе нельзя говорить такие слова, когда мы рядом, – напомнила мне Хэлли.
— Мамы здесь, блять, нет.
После двенадцати лет работы на флоте, помнить о том, что нельзя не ругаться было тяжёлой задачей, чего моя бывшая, похоже, не оценила.
— Мы можем уже вставать, папочка? – Луна нетерпеливо потянула одеяло она себя.
— Нет. Я даже в учебном лагере так рано не вставал.
— Но мы больше не можем заснуть. – Луна запрыгнула на кровать, перелезла через меня и залезла под одеяло.
— Почему вы не можете заснуть?
— Мы слишком взволнованы переездом в новый дом.
— Оу.
Я тоже был взволнован по поводу переезда – мне никогда не нравилась эта квартира. И несмотря на то, что она называлась «Люкс Харбор Комплекс», здание не имело ничего общего ни с роскошью, ни с гаванью.
Но когда Наоми попросила меня съехать, два года назад, у меня не было ни времени на поиски, ни большого выбора. Всё, что для меня было важно, чтобы я мог её себе позволить, чтобы она была недалеко от начальной школы, и чтобы это было рядом с пожарной частью, где я работал. И как только я переехал, то стал копить деньги на первоначальный взнос.
Новое место не было большим по размеру – это был двухэтажный таунхаус. Но наш дом был крайним среди всех, поэтому он будет просторнее и новее, чем эта квартира, да и обстановка там будет лучше. Сзади есть площадка для игр девочек, парк в нескольких минутах ходьбы и бассейн. У нас было две полноценные ванные комнаты, гараж, и я мог не слышать чужие споры, походы в туалет или телевизоры через стены.
Было ли этого достаточно, чтобы оправдать тот факт, что им придётся жить на два дома до конца их детства? Или гадать почему мама и папа больше друг друга не любят? Или стереть из памяти все ссоры, которые они слышали?
Скорее всего нет.
Но это может стать новой страницей нашей жизни: постоянное место жительства, которое мы сможем назвать домом и шанс для меня стать отцом, которым я всегда хотел быть.
Для меня этого было достаточно.
— Послушайте, девочки. – Я громко зевнул. — Переезд в новый дом – это, конечно, увлекательно, но я обещаю, что так будет и после восхода солнца, так что давайте попробуем ещё немного поспать.
Хэлли тоже залезла на кровать, заставляя меня подвинуться и лечь между ними. — Мы можем поспать здесь?
— А у меня есть выбор?
— Нет.
— Тогда, я думаю, вы можете тут спать. Но сначала иди и выключи свет в коридоре.
Хэлли послушно встала с кровати, выключила свет и поспешила обратно под одеяло.
— Но вы правда должны спать, хорошо? Никаких разговоров, – приказал я.
— Хорошо.
Вытянувшись на спине, я закрыл глаза, зная, что тишина продлиться недолго. Разумеется, я был прав. Не прошло и десяти секунд, как Луна заговорила:
— Папочка, а можно мы сегодня покатаемся в грузовике?
— Нет.
— Почему?
— Потому, что сегодня у нас нет на это времени. Вы можете остаться с тётей Бри и вашими двоюродными братьями, пока мы с дядей Джастином перевезём крупные вещи.
— А после того, как вы перевезёте все крупные вещи можно будет покататься?
— Посмотрим. А теперь спать.
Было бы проще переехать, если бы девочек не было со мной, но наше время вместе скоро закончится, поэтому я не готов отказаться от них хотя бы на день. Мой рабочий график – двадцатичетырёхчасовая смена и три выходных – условия об опеке означают, что я могу проводить с ними только два дня в неделю и эти два дня постоянно менялись.
Наоми была готова назначать записи в салоне, подстраиваясь под моё расписание, а я пообещал ей не просить об изменениях, когда календарь встреч выстроен на месяц вперёд – хотя это никогда не останавливало её от попыток увидеть девочек в мои дни и поныть о том, как я не справился с аллергией Луны на орехи, с навязчивыми наклонностями Хэлли или с соблюдением расписания.
— Сегодня мы перевезём все вещи и останемся на ночь в наших новых кроватках, да? – спросила Хэлли.
— Да. – Нахмурившись, я вспомнил, что должен появиться сегодня вечером на вечеринке в честь помолвки своего лучшего друга ещё со времён школы – Чипа Карсвелла.
Если бы это был кто-то другой, то я бы просто не пошёл, но мы с Чипом не виделись уже несколько лет, и он приезжает в город только на одну ночь. Он играл за «Уайт Сокс» и количество свободного времени во время сезона было сильно ограничено. Мне пришлось бы привести девочек на вечеринку с собой, что, возможно, хорошо, потому что даст мне повод быстро оттуда уйти. Вечеринки были не по мне.
Но я уже сказал Чипу, что приду, а я не бросаю свои слова на ветер.
— Папочка? – Теперь это была Хэлли.
— Хм.
— Я хотела спросить.
Она всегда хотела что-то спросить. Она задавала больше грёбаных вопросов чем кто-либо и никогда не принимала ответ, который ей не нравился
— Ещё слишком рано, чтобы задавать вопросы, – сказал я ей. — Никаких вопросов до шести утра – таково правило.
— Ты не можешь отключить у нас желание задавать вопросы. Это работает не как телевизор.
— Могу я тогда хотя бы выключить звук?
— О чём я хотела спросить, – продолжила она, притворяясь будто меня не услышала – это был навык, которому они научились от мамы, — так это о том, носил ли ты ботинки в учебном лагере (прим. пер.: игра слов: boots – ботинки, а boot camp – учебный лагерь)?
— Да.
— Поэтому он так называется?
Я снова зевнул. — Конечно.
— А это было похоже на летний лагерь?
— Нет. За исключением того, что там тоже было жарко.
— И что ты там делал?
— Много отжимался.
— Поэтому у тебя такие мускулы?
— Отчасти да.
— И ты долго задерживал дыхание под водой, да?
— Это были тренировки морских котиков.
Она замолчала на секунду. — Когда мама первый раз сказала, что ты морской котик, то я представила тебя в тёмно-синем костюме.
Я улыбнулся с закрытыми глазами.
— Правда?
— Да. У тебя были светло-голубые усы. И я представила, что ты работаешь где-то вроде «Морского мира». Ты плавал в большом аквариуме и делал трюки, а люди тебе аплодировали.
— Это было бы поинтереснее, чем то, что я делал на самом деле.
— А что ты там тогда делал?
— Много чего. – В большинстве случаев я старался оставить свою команду в живых и не повредить оборудование. Это, кстати, не сильно отличается от того, что я делаю, будучи отцом-одиночкой.
— Мама говорит, что она никогда не знала, где ты был и что делал.
— Это потому, что я не всегда мог ей об этом сказать.
Она легла на спину и снова устроилась под одеялом, повернувшись ко мне лицом.
— Тебя очень долго не было.
— Я знаю. – Как всегда, я чувствовал себя разбитым, когда сталкивался с правдой. Я горд своей карьерой, но за неё пришлось заплатить слишком многим. Мой брак распался, я не видел, как родились мои дети, не видел их первые шаги, не слышал их первые слова. Когда три года назад я вернулся домой насовсем, Хэлли даже не хотела меня обнимать. Она знала, что я её папа, но не знала меня в лицо. А Луна начинала кричать, когда я брал её на руки. Она и понятия не имела, кто я такой. Я знал парней, которые могли просто не обращать на это внимание, но я не был одним из них. Я не хотел быть одним из них.