Глава 27

Катарина

После самого спокойного сна за всю мою жизнь я просыпаюсь от того, что тяжелая рука обхватывает меня за талию, крепко прижимая к своему толстому стволу, который практически вдавился между моих половинок. Воспоминания о событиях прошлой ночи нахлынули на меня волной эмоций.

Оглянувшись через плечо, я вижу, что Алессандро смотрит на меня с довольной ухмылкой на лице. — Доброе утро, красавица. Как спалось?

— Удивительно, лучше, чем я спала целую вечность. А ты?

— С тобой рядом, в целости и сохранности. Я спал как мертвый. Это было невероятно. — Он прижимает поцелуй к моему виску, а затем говорит: — Теперь, когда ты проснулась, нам нужно кое-что обсудить.

Ну разве это не звучит чертовски зловеще?

— Слушай, мы уже говорили об этом. Я собираюсь доложить о нем сегодня. Это ничего не изменило, так что нам не нужно продолжать переживать это, — поспешно говорю я ему, пытаясь избежать очередного пересказа ужасной встречи с Анте прошлой ночью.

— Что? Нет, gattina. — Я поднимаю его руку и переставляю себя так, чтобы сидеть и смотреть на него. Кажется, нам нужно поговорить об этом с глазу на глаз, а не в обнимку в постели. — Я говорю о нас. Нам нужно поговорить о нас.

— О нас? — спрашиваю я, не понимая, что он имеет в виду. Он приподнимается и садится лицом ко мне, беря обе мои руки в свои, гораздо большие, и продолжает.

— Да, Кэт. Я хочу водить тебя на свидания, показывать тебя, обнимать тебя каждую ночь, узнать тебя получше, привезти тебя домой на праздники и познакомить с моей семьей.

Наконец-то в моей голове загорелась лампочка. Мы. Он хочет обсудить совместное будущее.

— Боже правый, Алессандро! — Я облегченно хихикаю и чмокаю его в грудь. — Тебе не нужно было начинать этот разговор со слов "нам нужно поговорить". Ты довел меня до сердечного приступа! Конечно, я хочу встречаться с тобой, но я не люблю случайности. Вот почему я сказала, что передам твое лечение доктору Хауэллу. Я хочу всего того, о чем ты только что говорил... и даже больше.

Я понимаю, что все еще голая с прошлой ночи, в животе закипает тепло, и он, похоже, понимает то же самое.

Але обхватывает меня руками, притягивая к себе, его рука скользит по моему бедру и спускается по внешней стороне бедра. Он подносит губы к основанию моей шеи и целует ее, а затем проводит языком по моему уху, вызывая дрожь. Но вместо того чтобы продолжить, он наклоняется ко мне и открывает ящик моей тумбочки. Мои глаза расширяются от шока, а рот приоткрывается.

— Что ты делаешь? — почти кричу я, когда он начинает копаться в ящике. — Разве ты не знаешь, что в тумбочках хранятся самые личные вещи людей?

Он усмехается, его тело все еще нависает над моим, пока он продолжает копаться. Там лежат мои лекарства от панических атак, а также книги с эротическим содержанием, моя электронная читалка, наполненная тем же самым, и, конечно же, мой гребаный вибратор!

— Я знаю это, gattina, вот почему я через это прохожу. Я хочу узнать, как устроен твой прекрасный мозг. — Он ухмыляется, глядя на меня. — Не волнуйся, ты сможешь пройти и через мой.

— Я держу тебя за это, — ворчу я.

— Я с нетерпением жду этого, — говорит он, наконец откидываясь на подушки, его руки заняты книгами, а на вершине стопки лежит мой вибратор.

Он выглядит просто сияющим, когда выкладывает все свои находки, отчего мои щеки становятся розовее с каждой секундой.

— Давай посмотрим, что читает моя девочка, а?

Моя девочка.

— Какая из них твоя любимая? — спрашивает он меня, и я не знаю, какую книгу ему было бы неловко читать. Не потому, что все они довольно пикантные, это совсем не смущает. Честно говоря, я считаю, что мы все должны позволить людям читать все, что они хотят, если это не причиняет вреда другим. При этом в каждой из этих книг речь идет о том, как хоккеист или трое хоккеистов трахаются.

— Вот эта.

Я указываю на книгу с разбитым льдом и хоккейной шайбой, пролетающей сквозь него, и он ухмыляется, беря ее в руки.

— Как уместно, — говорит он, в его голосе слышится веселье.

— Выбери номер, — он перелистывает последнюю страницу книги, — с триста пятьдесят шести.

— Двадцать шесть, — сразу говорю я, выбирая номер его джерси, но при этом зная, что в первых нескольких главах нет секса.

Он смотрит на меня: — Это слишком мало. Как я узнаю, как ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, если ты заставила меня прочитать вступление?

Я падаю обратно на кровать, глаза закрываются, и я закрываю лицо рукой, меня обжигает жар от его слов.

— Двести семьдесят семь, — ворчу я, закрывая лицо.

Он улыбается, тянется к своей сумке на краю кровати и достает пару очков для чтения. Он надевает их на лицо, и если бы на мне были трусики, они бы тут же растаяли на моем теле. Боже, он выглядит сексуально. Я сопротивляюсь желанию обмахивать себя веером, пока он берет в руки книгу и листает страницы, пока не находит ту, которая ему нужна. Он театрально прочищает горло, прежде чем начать читать.

— Я не должен ее преследовать, и я это знаю. Она совершенно недоступна, и почему-то это заставляет меня хотеть ее еще больше.

Он окидывает меня взглядом, бровь его заинтересованно вздергивается.

— Тренер меня на хрен прибьет, если узнает, что я встречаюсь с его дочерью, но меня это уже не волнует, особенно когда ее тело прижимается к моему. Она смотрит на меня своими детскими голубыми глазами, и я теряю контроль над собой, когда она прикусывает нижнюю губу. Я теряю все мысли, прижимаю подушечку большого пальца к ее губам и оттягиваю их, прежде чем взять ее рот в свой.

Его голос такой гладкий и чувственный.

— Ты должен быть диктором, люди будут платить за это хорошие деньги, — говорю я ему, и в моей душе поднимается жар.

— Я буду диктором для тебя в любой день, gattina, — говорит он мне, прежде чем продолжить. — Она стонет мне в рот, моя рука спускается к ее груди и щиплет соски, когда она издает крик удовольствия, а мой рот улавливает этот звук. Моя рука пробирается вниз по ее телу и наконец находит ее сладкую киску.

Я начинаю извиваться, не в силах контролировать себя.

Он улавливает это движение, но ничего не делает, чтобы ослабить давление, нарастающее между моих бедер.

— Мои пальцы проникают под ее трусики, скользят по ее скользким складочкам.

Он захлопывает книгу, бросает ее на тумбочку рядом с собой и собирает остальные мои книги, поспешно отбрасывая их в сторону. Але берет вибратор, который лежал у него на коленях, и поворачивается на бок ко мне лицом, хватаясь за покрывала, наброшенные на меня, и отбрасывая их к изножью кровати.

Он вдыхает, рассматривая меня, его взгляд падает на синяки на моей руке, и выражение его лица становится яростным. Нежно взяв меня за руку, он подносит мою руку к своему рту и впивается поцелуем в синяк.

— Никто и никогда больше не прикоснется к тебе так, Кэт.

Его слова - это обещание, и я не сомневаюсь, что он его сдержит.

Мне не нравится, к чему все это привело, и я возвращаю его внимание к своим глазам, отчаянно желая, чтобы его руки были на мне.

— Мне нужны твои руки, — говорю я ему, и его взгляд опускается вниз и задерживается на моих сосках. Он наклоняет голову, втягивает один из них в рот и сильно дергает. — Але.

Удивленный стон срывается с моих губ.

Он проводит языком по чувствительному бутону, и моя спина выгибается дугой. Я слышу знакомое жужжание вибратора, когда он проводит им по моей чувствительной коже, оставляя за собой след из мурашек. Он тянет кончик игрушки к вершине моих бедер, нежно надавливая на кожу всего на дюйм выше того места, где я действительно хочу его, но я могу сказать, что он полностью осознает это.

Его нос тянется вдоль моей челюсти, останавливаясь у уха.

— Возьми его и покажи мне, как ты любишь трахать себя, когда думаешь обо мне.

Он вжимает игрушку в мою руку, и я обхватываю ее пальцами, меняя настройку на высокое, устойчивое жужжание.

Мозолистые руки Але пробегают по внутренней стороне моего бедра, раздвигая ноги и заставляя меня чувствовать себя еще более голой, чем раньше. Я борюсь с желанием натянуть на себя одеяло, видя, как он возбужден. Прежде чем сделать то, что он мне сказал, я поворачиваюсь к нему лицом, приближая наши лица друг к другу на миллиметры, и говорю: — Только если я тоже буду наблюдать за тобой.

Он издал протяжный стон, но сделал то, что я просила: спустил трусы с загорелых мускулистых бедер, и его член вырвался на свободу.

Схватив его у основания, он начинает водить кулаком вверх и вниз по его твердой длине, и мой рот наполняется желанием захлебнуться им.

— Будь хорошей девочкой и трахни себя сама, gattina.

Он дергает подбородком в сторону моей недвижной руки. Я провожу черным силиконовым наконечником вниз, скользя им между набухшими губами моей киски, задыхаясь от того, как напрягается и сжимается мое ядро, когда он жужжит над моим клитором, заставляя мое тело петь.

— Черт, ты совершенна, — ворчит он.

— Если я так совершенна, тогда вставь в меня свой красивый член и позволь мне кончить вокруг него, — стону я, боль в моем ядре умоляет о большем.

Его удары становятся грубее, он крепче сжимает себя, выдавливая сперму из набухшего кончика.

— Мы должны делать это потихоньку, — стонет он.

Я ускоряю темп, теряясь в ощущениях.

— Именно, — пыхчу я, —расслабься во мне.

Мои глаза распахиваются, когда я чувствую, как он нависает надо мной. Он выхватывает вибратор из моей руки, просовывает его в мои складки и надавливает именно так, как я хочу.

— Продолжай говорить в том же духе, и ты не будешь делать ничего с легкостью по крайней мере следующую неделю, — прорычал он, и его намек заставил меня вздрогнуть.

Он продолжает работать со мной, мои мышцы напрягаются, когда удовольствие пронзает меня, и я быстро и сильно кончаю под ним. Я еще не успела оседлать волну своего освобождения, как почувствовала, что его горячая сперма выплеснулась мне на живот, и мои глаза расширились от шока, когда я посмотрела вниз. Он даже не прикасался к себе, одной рукой поддерживая себя, а другой все еще находясь во мне.