Глава 21

Синди

Нико проскальзывает в меня, и я задыхаюсь. Каждый раз, когда он входит в меня, это как в первый раз, но и как возвращение домой. Это не просто физическое удовольствие, которое он мне приносит, но и ощущение единения с ним. Он держит мои запястья одной большой рукой, удерживая их над моей головой на подушке.

Я обнажена под ним, а он всё ещё в белой рубашке на пуговицах и галстуке, его чёрные брюки в полоску свободно лежат вокруг лодыжек. Это грешно, аморально и в то же время очень приятно.

Войдя в комнату, он застал меня ещё спящей в полдень, сбросил покрывало и приказал встать. Затем его взгляд остановился на моей наготе, и всё приняло другой оборот.

Боже, он едва прикоснулся ко мне, едва возбудил меня, и всё же я ужасно близка к тому, чтобы кончить. Этот мужчина может играть на мне, как на скрипке. Как будто я Страдивари для его Паганини. А может, я всё не так понимаю... Разве не говорили, что Паганини продал душу Дьяволу в обмен на свой великий талант? Я точно заключила сделку с Дьяволом в своей постели.

— Как только твоя киска привыкнет ко мне, я собираюсь приучить твою попку принимать меня, — он кусает меня за ухо.

Я напрягаюсь, моё возбуждение убывает.

— Не уверена насчёт этого, — говорю я.

Он мрачно смеётся.

— Я уверен, — он нежно кусает мою челюсть. — Я хочу быть в каждой части тебя. Хочу пометить тебя полностью. Хочу кончить на каждый кусочек твоей кожи. Я хочу, чтобы ты была во мне, подо мной, пахла мной. Моя. Абсолютно, совершенно, полностью моя.

Его слова – бред.

Я должна оттолкнуть его и бежать.

Вместо этого я кончаю. Я кончаю так сильно, что выкрикиваю его имя, когда он со стоном находит своё освобождение.

Мгновение мы лежим, запутавшись друг в друге. Моя вспотевшая кожа пачкает его рубашку, и я отодвигаюсь.

— Прости. Не хочу портить твой костюм, — я улыбаюсь ему.

Он снова притягивает меня к себе.

— Делай всё, что хочешь. Так я буду чувствовать твой запах на себе весь день. Именно так, как я хочу.

Я смеюсь.

— Чтобы ты мог сказать, что я тоже пометила тебя по-своему.

— Ты можешь пометить меня как захочешь. Я с удовольствием набью себе что-нибудь, что ты выберешь.

Иногда, в такие моменты, он бывает таким напряжённым, что пугает меня. Но потом он напоминает мне, что это просто договоренность. Дом для меня. Секс для него. Деньги для Иветты. Он всё ещё так думает? Или это становится чем-то большим?

— Иногда ты кажешься почти одержимым мной, — говорю я непринуждённо.

— Я чертовски одержим. Вот почему я хочу, чтобы ты была моей во всех отношениях.

— Почему? — я отодвигаюсь, чтобы видеть его лицо.

— Чтобы я мог выкинуть это из головы.

Маленькая, но тёмная часть меня надеется, что он никогда не выкинет меня из своей головы. Я не хочу быть выброшенной. Я также не хочу принадлежать ему, так где же тогда я окажусь? В чистилище. В ловушке между ними. Проклятая на то, чтобы никогда не быть счастливой.

Несчастная, если окажусь в ловушке Нико.

Опустошена, если освобожусь.

*****

Я получила небольшую отсрочку от мучений Нико Андретти в моей жизни. Он уезжает по делам в Лондон с Джеймсом и тремя другими мужчинами. Мужчины, которые остаются, ведут себя хорошо. Смерть Павла, кажется, отрезвила их всех, и Дейзи, Айрис, Иветте, и мне больше не нужно бояться их присутствия.

Мне особенно. Люди Нико даже не смотрят на меня. Это было бы смешно, если бы не было таким доказательством его власти над ними. Если я прохожу мимо кого-либо из его людей в коридоре, они улыбаются, но склоняют головы в приветствии и продолжают свой путь.

Странная меланхолия охватывает меня, когда я понимаю, что скучаю по человеку, которого, как я говорю себе, ненавижу.

Да, ты ненавидишь его так сильно, что скучаешь по нему до физической боли.

Господи, я жалкая.

Этот дом – всё, что должно иметь значение. Это то, на чём я должна сосредоточиться с лазерной интенсивностью. Я прошла через ад, пытаясь сохранить этот дом в своей семье после смерти отца, и ни в коем случае не должна позволить себе сорваться из-за красивых глаз, сильного тела и волшебного члена.

Это тоже волшебство. Клянусь, то, как он заставляет меня кончать – ненормально. Однако у меня нет прямого опыта. Я состою в онлайн-группе для женщин, занимающихся садоводством, и на форуме есть раздел личных тем, и многие из них посвящены сексу. Я не думаю, что мой умопомрачительный, бьющий по коленям секс с Нико – это повседневный нормальный опыт.

К полудню моё настроение поднимается. Приезд Кэрол еще больше осветляет меня.

Она врывается в дом, мимо Иветты, которая открыла дверь, как будто она владеет этим местом. На ней самый лучший гламурный наряд, который я когда-либо видела. Он состоит из сексуальных розовых брюк и соответствующей куртки, шелковистой чёрной рубашки, пары розовых туфель на каблуках с золотыми шипами, украшающими их, и подходящей сумки.

— Мне нравится твой наряд, — говорю я, когда мы обнимаемся.

— Я остановилась в Лондоне и заскочила в Валентино и Гуччи.

— Хорошо, это выглядит фантастически на тебе. Этот розовый оттенок – совершенство. Он напоминает мне о середине лилии Звездочёт.

Она мягко смеётся.

— Ты и твои цветы.

— Я выращиваю редкие орхидеи. Я покажу тебе позже.

Кэрол с энтузиазмом кивает, но я знаю, что это только потому что она любит меня, а не потому что она интересуется цветами.

— Я пытаюсь вырастить орхидею Тан Хау. Она цветёт только одну ночь в году.

— Зачем так стараться ради одной ночи? — Иветта щёлкает языком по нёбу.

Я забыла о её отвратительном присутствии.

— Потому что она редкая и прекрасная, и я хочу увидеть, как она цветёт.

— Нелепо. Рада встретиться с тобой снова, Кэрол. Надеюсь, ты купила что-нибудь для нашего бала во время своего похода по магазинам. Возможно, нам стоит поехать в Лондон вместе в ближайшее время.

— С удовольствием, — отвечает Кэрол с приторно сладкой фальшивой улыбкой.

Она кивает, но её глаза сужаются, прежде чем она поворачивается на пятках и уходит по коридору.

— Хочешь чего-нибудь поесть? — спрашиваю я Кэрол.

— Я не хочу тебя беспокоить, — отвечает она.

— О, ты не побеспокоишь. У нас теперь есть повар. Нико нанял её. И уборщица, которая чистит каминную решётку, печку и убирает пыль со стеклянной коллекции Иветты.

Кэрол останавливается и поворачивается ко мне лицом.

— О, он нанял, да?

— Да, — что за интерес в её тоне?

— Что ещё он сделал?

— Ничего.

— Ххммм.

У «ххммм» может быть множество значений. Вместо того, чтобы попытаться расшифровать это, я попросила нашего нового повара приготовить поднос с сэндвичами, а потом пошла в гостиную с Кэрол. Мы не часто используем эту комнату, но оттуда чудесный вид на южную сторону дома, включая передний двор и пустующую конюшню.

Когда мы надкусываем огуречные сэндвичи и потягиваем чай Эрл Грей, моё внимание привлекает звук автомобиля. Лэнд Ровер останавливается у конюшни и заднего входа в дом. За ним находится ящик для лошадей.

— Это что за свежая чертовщина? — Иветта вбегает в комнату и подходит к окну. Она бросает на меня свирепый взгляд. — Это ты?

— Что? Я ничего не знаю об этом.

Мужчина вылезает из машины и направляется к конскому ящику и открывает его. Через несколько минут он выводит самую потрясающую чёрную фризскую лошадь.

— О. Мой. Бог, — выдыхаю я.

— Что? — спрашивает Кэрол.

Я игнорирую её, так как слишком занята, пялясь на самое великолепное существо, которое я когда-либо видела, которое ведут в одну из конюшен.

— Он действительно сделал это.

— Кто что сделал? — резко спрашивает Иветта. — Я знала, что это связано с тобой.

— Что происходит? — спрашивает Кэрол.

— Нико купил мне лошадь, — я хлопаю в ладоши. — Боже, какой красавец. Я должна пойти и познакомиться с ним.

Я выбегаю из комнаты и вниз по лестнице, в сторону бокового выхода, рядом с задней частью дома, которая выходит на конюшню и небольшой задний двор.

Человек, разгрузивший лошадь, и устроивший её в стойле, и молодой парень, которому на вид всего восемнадцать или около того, вылезает из пассажирской части Ленд Ровера, когда я приближаюсь.

— Вы… Синди? — мужчина проверяет свой блокнот.

— Да.

— Это Ли, он будет вашим конюхом. А это Буцефал²⁴, — он указывает на красивую, крупную лошадь, выглядывающую из своего стойла.

— Хорошее имя, — говорю я со смехом.

— Это его официальное имя. Вы можете изменить его, назвать его как-нибудь покороче, если хотите. Ему два года. Шестнадцать локтей в высоту. Он мерин. Хорошо обучен. Безопасный для новичка, но и для более опытного наездника. Единственное, что мы рекомендуем – не использовать его для прыжков в высоту. Они для этого не подходят, а вот для низких прыжков, выездки и так далее – вполне. У фризов отличный темперамент. Теперь он ваш, но у меня есть конюшня в двадцати минутах езды, и, если у вас возникнут вопросы, я всегда на связи. У вас ведь есть место, где он может свободно бегать?

— Да. В конце длинного бокового сада есть загоны. Раньше здесь держали лошадей. Я любила их, когда была маленькой. Мама обещала купить мне одну, но потом она, к сожалению, скончалась, и отец долгое время ни на чём не зацикливался.

Он фыркает и оглядывается по сторонам, словно смущённый моими разговорами о грустных вещах.

— Ну, теперь у вас есть один, мисс, и вы можете позвонить нам в конюшню, если у вас возникнут вопросы. Называйте конюшню «Риджвей» и спрашивайте меня, Брайана.

— Хорошо, Брайан. Спасибо.

— У меня есть немного корма, и Ли знает, что делает. Он один из моих лучших конюхов.

— О, он остаётся с лошадью? — спрашиваю я, пока Ли возвращается к машинам, чтобы начать таскать еду и другие вещи.

— После того, как мистер Андретти заплатил мне, чтобы я отпустил его, да. Ли всё равно не вернулся бы, так как мистер Андретти предложил ему лучшую зарплату.

Боже правый. Нико когда-нибудь сталкивался с проблемой, в которую он не бросался деньгами?