— Он грозится зарезать меня всякий раз, когда я говорю что-нибудь подобное, но он этого не сделает. Итак, небольшая лекция по нашей семье. Наша мать холодная стерва, но она любит своего драгоценного сына. Она также неравнодушна к младшей сестре, Луне. Наш отец – сумасшедший, но у него есть сердце. Я папина любимица, которую ненавидит Нико. Все тёти сучки, но у них много власти. Они представляют собой смесь разных сестёр матери и отца, и все они – незамужние тётки, что в итальянском обществе должно было бы сделать их объектами жалости, но они создали свою собственную маленькую мафиозную группировку. Они повсюду следуют за матерью, огрызаясь, как те маленькие собачки, которых люди носят в сумках. Что касается меня, то я ненавижу Нико в ответ на его ненависть ко мне. Никто никому не доверяет, и никто из нас по-настоящему не любит друг друга. Кроме Луны. Мы все любим Луну.

— Ещё раз, кто такая Луна?

— Наша маленькая сестра. Только не биологическая. Она дочь младшей сестры моей матери. Белла умерла, когда Луне было шесть месяцев, и Луна стала жить с нами. Мои родители удочерили её. Может быть, потому что она не родная дочь матери и на неё не возлагается такой груз ожиданий, это позволяет нашей матери любить её? Она получает лучшее из обоих миров – любовь, но без ожиданий, которые есть у нас, – Нико и меня: жениться, обеспечить наследников и выполнить свою часть работы. По какой-то причине Луна освобождена от этого.

Кажется, будто она разговаривает сама с собой.

— Какой бы ни была причина, её все обожают. Так что, Луну балуют все и каждый. Совершенно верно. Мать умерла, отец в тюрьме за убийство. Девочке нужно сильное заземление. Я читала, что расстройства личности могут развиваться, пока ребёнок очень маленький. Думаю, это случилось с мамой. Её мать, моя бабушка, воплощение зла, и она превратила мою маму в нарцисса.

Она – открытая книга, её губы болтают без умолку, как будто синдикат Андретти не хранит семейных секретов, и я пользуюсь возможностью покопаться.

— Итак, какой диагноз Нико, как ты думаешь?

Рената поворачивается ко мне, глаза цвета океана вспыхивают.

— Нико — психопат, и тебе нужно быть осторожной с ним. Я видела, как он смотрел на тебя.

Когда? Он смотрел на меня только с плохо скрываемой яростью.

— Будто он хочет меня убить? — уточняю я.

— Нет. Как будто он хочет съесть тебя. Живьём. Я также видела, как ты на него смотрела. Беззащитно. Открыто.

Она поняла всё это из нашего минутного общения?

— Ты как маленький поросёнок, который прячется в домике из соломы¹⁸, а большому плохому волку остаётся только хорошенько дунуть, и всё, никакой защиты не останется.

— Ты слишком многое вкладываешь в кратковременный враждебный обмен мнениями.

— Правда? Посмотрим. Хорошо, проводи меня в комнату, пожалуйста.

В коридоре раздаётся стук каблуков, и Иветта замирает, словно увидела привидение. Затем она изображает на лице улыбку.

— Рената. Как… мило.

Они знают друг друга?

— Иветта. Я много слышала, но мы никогда не встречались.

— Я тоже многое о тебе слышала.

— Не сомневаюсь. Я приехала погостить. На Рождество.

Она останется на весь праздничный сезон? Боже правый.

— Погостить?

— Да. Это проблема?

— Между мной и твоим братом не всё так просто, Рената. Пока ты не добавляешь ещё больше токсичности, добро пожаловать.

Чёрт возьми, Иветта не смягчает своих слов.

— О, я могу добавить токсичности, дорогая, но она не будет направлена на тебя, если ты не будешь мне мешать. Она предназначена исключительно для Нико, а я уже давно ношу в себе этот яд.

— Яд направлен на Нико? — уточняет Иветта.

— Да, ненавижу этого ублюдка, — Рената сбрасывает с лица тёмный локон своих волос.

Иветта мгновение изучает её, затем улыбается и переплетает свою руку с рукой Ренаты.

— В таком случае, дорогая, добро пожаловать. Позволь проводить тебя в гостевые апартаменты.

Они вместе поднимаются по лестнице, и я смотрю им вслед. Иветта глупая, что ввязалась в размолвку между братом и сестрой. Говорят, самые страшные войны – гражданские. Никто не может ненавидеть с такой яростью, как семья, но это непредсказуемая ненависть, и никогда не знаешь, когда ты можешь оказаться против внезапно объединившейся семьи. Кровь не вода, и всё такое.¹⁹

Решив воспользоваться тренажёрным залом, который обустроил Нико, пока там нет никого из его головорезов, я иду в свою комнату, переодеваюсь в штаны для йоги и спортивный топик, надеваю поверх него лёгкую толстовку и натягиваю пару кроссовок.

Я просовываю голову в дверь импровизированного спортзала и обнаруживаю, что он пустой. Направляюсь к боксёрской груше и надеваю перчатки.

Через стену до меня доносится тихий стон, и я приостанавливаюсь. Что за чёрт? Я снова слышу звук и понимаю, что это скорее приглушённое хныканье. Я осматриваю окрестности в поисках слабого звука. В тишине раздаётся грохот, который привлекает моё внимание к небольшой кладовой в задней части зала, и сердце бешено колотится, когда я осторожно двигаюсь к ней.

Раздаётся ещё грохот и приглушённый вскрик, затем глубокий смех. Что за чертовщина?

Я останавливаюсь перед тем как открыть дверь, в горле пересохло и ладони мокрые. Мне нужно оружие. Оглядываясь вокруг, я вижу тяжёлую штангу. Подхожу к ней и осторожно снимаю утяжелители. Штанга тяжёлая в моей руке, металлические края острые и угрожающие.

Дверь скрипит, когда я её открываю, и свет наполняет маленькую комнату. Моим глазам требуется мгновение, чтобы адаптироваться, и это мгновение оказывается слишком долгим.

Что-то сильно ударяет меня в плечо, и я падаю на холодный каменный пол, дыхание сбивается, когда я роняю своё импровизированное оружие. Мои руки не работают, как и лёгкие. На какой-то ужасающий миг я оказываюсь совершенно беззащитной.

Павел нависает надо мной, и злобная ухмылка растягивается на его лице. Его черты исказились, превратившись в нечто дьявольское и порочное. Он фыркает и шмыгает носом, его глаза с красными ободками смотрят на меня с маниакальной злобой.

— Ебаная сука. Что ты собиралась делать с этим? — он отпихивает металлический прут вне моей досягаемости. — Вышибить мне мозги?

Его акцент так отличается от акцента Нико. Он тяжёлый, почти гортанный. Его глаза сужаются, а руки сжимаются в кулаки.

— Этот дом полон баб. Вам всем нужно знать своё место, — его брюки наполовину расстёгнуты, низко свисают на бедрах, и его дряблый пенис болтается, когда он шаркает ко мне.

— Аааагххххх, — от этого крика у меня закладывает уши.

На спину Павла прыгает какая-то фигура, и, когда они, спотыкаясь, выходят на свет, я понимаю, что это Дейзи. Она впивается когтями в его лицо, и её пальцы глубоко вонзаются в его глаза. Он кричит от ярости и крутится на месте, пытаясь сбросить её, но она держится, как будто скачет на быке.

Я использую свой шанс и поднимаюсь на колени, моё тело наконец-то двигается и подчиняется моим командам. Схватив штангу, я замахиваюсь на Павла и бью его по ноге, но, похоже, это не слишком его отвлекает. Я снова целюсь в него, но он отбрасывает Дейзи на пол и бросается на меня. Я смотрю на Дейзи и вижу её разорванный топ и растрёпанные волосы. Этот безумец напал на неё. Отвлечение стало огромной ошибкой, потому что Павел нападает на меня прежде, чем я успеваю пошевелиться.

Поток воздуха покидает меня, когда он прижимает меня к полу своим грубым весом.

— Хочешь поиграть вместо неё? — бросает он вызов, кислое дыхание проносится надо мной.

Я инстинктивно поворачиваю голову – от этого зловонного запаха меня тошнит.

— Это можно устроить, сука.

— Нико убьёт тебя, — выдыхаю я. — Отвали от меня, — я извиваюсь под ним.

— Нет, если я убью тебя первым. В качестве самозащиты, конечно, — он сжимает мозолистой рукой моё горло, медленно надавливая, чтобы затянуть мучительную пытку.

Нико. Он бы убил Павла, если бы был здесь, верно? Затем я вспоминаю, как дерзко Нико обошёлся со мной в ситуации с Павлом в гостиной, и я понимаю, что придумываю некую сказку, где принц спасает попавшую в беду девушку, но в моей истории нет счастливого конца. Нет принца, который спас бы меня от гибели. Нико – воплощение Дьявола, и я для него всего лишь игрушка.

Моё зрение затуманивается, и на глаза наворачиваются слёзы, когда мое дыхание ослабевает под хваткого Павла, а головокружение поглощает меня. Тьма окутывает меня, но пронзительные глаза Нико и шрам, выделяющийся на его красивом лице, напоминают мне, что эти мужчины не такие уж и нежные.

Тяжёлый удар сотрясает меня, а вопль ужаса Дейзи пронзает воздух. Глаза Павла расширяются от шока, и он рушится на меня. У меня судорожно сбивается дыхание, а рёбра скрипят. Боже, он весит целую тонну. Я с трудом втягиваю воздух. Он что, вырубился? Я пытаюсь сдержать панику, поднимающуюся во мне из-за нехватки кислорода, и время, кажется, тянется медленно, пока я борюсь с этим огромным монстром. Павел прерывисто дышит и поднимается на ноги. Он злобно рычит, шатаясь. Дейзи забилась в угол, как испуганный котенок, скребя по полу конечностями, взывая о помощи. Павел бросается к ней, раскинув руки, размахивая своими лапами, чтобы схватить маленькую Дейзи.

О, Боже, он убьёт её.

Затем я вижу это. Складной нож торчит из заднего кармана его штанов. Мои руки дрожат, я опускаюсь на колени. Комната наклоняется, и мои рёбра болят, когда я вдыхаю.

«Сосредоточься. Помоги Дейзи!» – вопит мой разум.

Я вскакиваю на ноги, и сладкий адреналин, бурлящий во мне, даёт мне силы двигаться.

Павел настолько сосредоточен на том, чтобы схватить Дейзи за горло, что даже не замечает, как я вытаскиваю нож из его кармана. Мои руки дрожат, когда я быстро раскрываю оружие, но оно кажется чуждым в моей хватке.

Хриплые звуки, издаваемые Дейзи, приводят меня в чувство, заставляя сосредоточиться на борьбе или бегстве. Мои глаза встречаются с глазами Дейзи, и в них отражается дикий страх, а её лицо краснеет, и она пытается оторвать эти толстые пальцы от своей шеи.