— Ты уже сделал это, — мои глаза горят от сдерживаемых слёз.

— Ты собираешься заплакать? — он спрашивает меня об этом, как ребенок – с любопытством и без особого сочувствия.

— Ты психопат.

Он пожимает плечами.

— Возможно. Но не думай так. Я люблю людей.

— Правда?

Он отходит от меня и садится на стул. О, Господи, почему он не уходит?

— Конечно. Я люблю моих родителей. Мою младшую сестру. Мою собаку.

— У тебя есть собака? — ладно, не то что я ожидала.

— Да, Лупи Лулу.

— Это… причудливое имя.

— Она причудливая собака, — он улыбается мне. — А ты? У тебя когда-либо были домашние животные?

— Что это?

Снова пауза, как будто он попал в совершенно новую обстановку. Как будто я инопланетянин, которого он не может понять.

— Я не знаю, — говорит Нико, — я не привык к этому, что бы это ни было.

— Не привык разговаривать с людьми?

— С женщинами. Нет.

— У тебя есть сестра, которую ты любишь, ты только-что сказал.

Он смеётся.

— Ей десять.

— И твоя мама.

— Каждый итальянец любит свою мать. Даже если она стерва.

Я откладываю на потом этот фрагмент информации. Я убираю его в шкаф, куда складываю всю информацию о Нико. Папка постоянно растёт.

— Женщины-друзья?

Он качает головой.

— Что насчёт твоей старшей сестры? Я слышала о ней. Очень красивая. Ты не разговариваешь с ней?

В его груди раздаётся низкий рык.

— Ненавижу эту сучку.

Лаааадно.

— Коллеги?

Нико разражается смехом.

— Коллеги? В этом мире? Нет. У меня нет коллег. У меня есть подчинённые и враги.

— Звучит одиноко.

— Полагаю, это так.

Это признание удивляет меня.

— Поэтому ты являешься в мою комнату?

Его смех теперь мягче.

— Вот кто я? Твой призрак?

— Ты достаточно пугающий.

— Хорошо. Я пойду, — Нико встаёт и вручает мне платье. Я задыхаюсь, когда он, застав меня врасплох, запускает пальцы в мои волосы, снова обхватывает мой затылок и притягивает к себе. Его горячее дыхание касается моего уха, когда он говорит.

— Возможно, часть меня купила его для тебя. Надень это чёртово платье. Ты прекрасна, и я бы хотел увидеть тебя в нём, даже если бы Иветты не было.

Он наклоняет мой подбородок и заставляет мой взгляд встретиться с его, океанские глаза держат моё сердце в плену.

— Христос, я хочу сделать с тобой развратные вещи. Я ухожу прежде, чем сделаю что-то, о чём мы оба пожалеем.

Затем он уходит. Остаётся только запах кедра и травы, и снова что-то океанское и терпкое. Я глубоко вдыхаю. Этот мужчина.

Я снимаю бюстгальтер и трусики, и аккуратно складываю их, затем вешаю платье. Когда я голая забираюсь в постель, его запах всё ещё ощущается, и я начинаю ёрзать под простынями.

Медленно, чувствуя себя грешной и развратной, как и он, я провожу пальцами по животу и ниже, ниже, пока не нахожу свои уже влажные складочки. Палец легко проскальзывает в них, я нахожу свой узелок и нежно поглаживаю его. Я вздрагиваю и вздыхаю от этих ощущений, представляя, что это он прикасается ко мне. Он гладит меня именно там, где мне это нужно. Он даёт мне облегчение, которого я так отчаянно жажду. Глаза закрываются, я отдаюсь фантазиям, и когда я кончаю, то издаю слабый крик, осторожно переступая через край.

Я могла бы использовать свой вибратор для более сильного оргазма, но этот ублюдок испортил его для меня. Ублюдок, которого я хочу и жажду. Ублюдок, о котором я не могу перестать думать. Даже сейчас, когда я получила своё освобождение, я всё ещё думаю о нём. О его вкусе, его запахе, мягких губах и твёрдой челюсти.

Я хочу его, но он может стать моим концом.