Адрик замечает меня, когда я иду к ним, и я делаю движение в его сторону, стараясь выглядеть так, как будто мне нужно поговорить с ним о чем-то как работодателю или, по крайней мере, в качестве сестры его работодателя, сохраняя на лице как можно более серьезное выражение. Он что-то негромко говорит мужчине, с которым разговаривает, а затем кивает мне и идет к тому месту, куда я перешла, немного в стороне от Лилианы и другой охраны, по другую сторону витрин.

— Марика. — Его голос становится низким и настоятельным, как только он оказывается достаточно близко, чтобы говорить со мной. Я бросаю на него предупреждающий взгляд, чтобы он не подходил слишком близко, и бросаю взгляд в сторону Лилианы и остальных.

Он смотрит в ту же сторону и украдкой кивает мне, уловив, что я пытаюсь ему сказать. Он держится от меня на расстоянии вытянутой руки, но я могу сказать, что ему трудно, он хочет подойти ближе. По правде говоря, я хочу, чтобы он был ближе. Я скучала по нему, в последние несколько дней мне удавалось достаточно хорошо притворяться, что это не так, пока я была одна. Теперь, когда он здесь, стоит передо мной, это гораздо сложнее.

— В чем дело? — Спрашивает он все тем же низким тоном. — Я не видел тебя три дня. Я слышал, что ты заболела. Ты в порядке?

В его голосе чувствуется настоятельная необходимость. В моей жизни не так много людей, заботящихся о моем благополучии, чтобы еще один не имел значения, особенно если это он... человек, которому я отдала что-то важное и с которым делила постель больше месяца, то и дело отрывая его от работы.

— Мне стало лучше, — тихо говорю я, чувствуя, как мой живот сжимается от нервозности. — Я… — Я тяжело сглатываю. — Адрик, давай поговорим позже? Когда я буду дома, а Лилиана уйдет...

Его лицо мгновенно меняется, и я вижу, как он изо всех сил старается сохранить бесстрастное выражение.

— Марика, ты можешь просто сказать мне? Я буду гадать - ты больна? Действительно больна? Что-то из того, что произошло в комплексе...

Я вижу, как в его голове поворачиваются колесики, как в голову приходят мысли о постоянных травмах и долгосрочных последствиях издевательств, которым я подверглась, и мне становится еще хуже, потому что я не хотела усложнять ситуацию.

— Ничего подобного, — быстро говорю я ему, гадая, не окажется ли то, что мне нужно сказать, еще хуже. — Пожалуйста, я не хочу говорить это на тротуаре посреди улицы, и...

Он медленно вдыхает, и я чувствую, как нарастает напряжение.

— Тогда зачем ты позвала меня сюда?

— Ты бы спросил, где я была...

— Потому что я забочусь о тебе! Я попросился сегодня к тебе на смену, потому что хотел убедиться, что с тобой все в порядке, чтобы убедиться самому, если ты не больна, и тебе не больно...

— Я выхожу замуж. — Слова вырываются прежде, чем я успеваю их остановить, все эмоции и разочарование последних дней выплескиваются наружу. — Я хотела, чтобы ты услышал это от меня, прежде чем ты услышишь это от кого-то другого, но я не собиралась говорить тебе так...

Я вижу, как опускается его лицо, как он борется между желанием подумать, что я разыгрываю с ним какую-то ужасную шутку, и тем фактом, что он знает меня достаточно хорошо, даже сейчас, чтобы понять, что я бы так не поступила.

— Ты выходишь замуж? — Его голос немного повышается, и я не могу удержаться, чтобы не взглянуть на него. — За кого? Так скоро после... Как Николай мог...

— Говори тише! — Резко шиплю я. — Ты знаешь, что случится, если... — Я тяжело сглатываю и смотрю на Лилиану, которая ведет светскую беседу с одним из охранников - предположительно для того, чтобы они не заметили, что мы с Адриком все еще разговариваем. — Никто не должен узнать о нас. Ты знаешь, что Николай сделает с тобой.

— Марика. — Он все еще смотрит на меня, как будто у меня выросла еще одна голова. — За кого ты выходишь замуж?

Не знаю точно, почему он первым делом зацепился именно за этот вопрос, разве что он размышляет о том, как легко вычеркнуть моего будущего мужа из жизни. Я знаю, что правда не улучшит ситуацию, но я не могу ему лгать. В конце концов, он все равно узнает.

— Тео Макнил, — шепчу я, и его глаза расширяются.

— Николай выдает тебя замуж за гребаного лидера проклятых ирландских королей? О чем он, блядь, думает...

— О том, что он хочет остановить войну, — тихо говорю я. Я не могу рассказать Адрику остальное - что Николай намеренно предложил меня, чтобы заманить Тео в ловушку, или многое другое, на самом деле, но я могу сказать это. Он все равно сам догадается.

— Значит, он продает тебя. — Голос Адрика напряжен и зол, и я чувствую, что он готов наброситься, не на меня, а на что-то другое. Мне слишком хорошо знаком мужской гнев и то, какие формы он принимает. Но я не могу позволить себе, чтобы он устроил сцену, особенно здесь.

— У меня есть долг перед семьей, — тихо говорю я. — Это всегда было моим будущим. Я должна была знать, что то, что произошло между нами, не изменит этого...

— Нет? — Он плотно сжимает губы, и я вижу, как сгибается его рука, как напрягаются мышцы на его плечах. Я вижу, что ему требуется все силы, чтобы не выдать свою злость и постараться скрыть ее от посторонних глаз. — Ничего не изменилось, когда ты подарила мне свою девственность?

— Адрик! — Я резко оборачиваюсь к остальным охранникам, надеясь, что они все еще отвлекаются на ерундовые светские беседы, которые ведет Лилиана. — Из-за тебя у нас обоих будут неприятности. Ты не хуже меня знаешь...

— Уезжай со мной. — Он говорит это резко и неожиданно, и я долго смотрю на него, не зная, правильно ли я его поняла.

— Уехать с тобой?

— Да. — Его рука дергается, как будто он хочет потянуться к моей, но он останавливает себя. — Я спас тебя, Марика. Я вытащил тебя из этой адской дыры. Я не дал Ивану убить тебя и Николая. А теперь ты хочешь пойти к Тео? Я знаю, ты слышала то же самое, что и все остальные, что он жестокий или даже хуже. Он единственный человек в этом городе, более могущественный, чем твой брат. Думаешь, он не использует это против тебя?

— Я уже сказала, что сделаю это. Думаешь, если я сбегу с тобой, все станет лучше? — Я смотрю на него, разрываясь между желанием умолять его понять и крайним отчаянием.

— Я могу защитить тебя. — Глядя на лицо Адрика, я вижу, что он действительно верит в это. Он действительно думает, что сможет уберечь меня от Тео, мать его, Макнила.

— То, что есть между нами... — Я говорю как можно тише, стараясь выглядеть так, будто говорю ему что-то в официальном качестве. — Это не то, что я знаю, чем все обернется, Адрик. У меня нет опыта в отношениях, и я никогда не была ни с кем другим. Два месяца назад меня похитили, подвергли жестокому обращению и чуть не убили. Сейчас я не в том положении, чтобы выбирать.

— Ты выбираешь Тео. — Он пристально смотрит на меня, и я не могу понять, действительно ли он не понимает или намеренно тупит.

— Я выбираю то, что нужно моей семье, потому что от меня всегда ждали именно такого выбора. Я не говорю, что это легкое решение, но я знаю, что должна выбрать именно его. Я делаю все возможное в той ситуации, которая есть, Адрик. Я не могу выбросить свою жизнь на ветер ради человека, которого едва знаю. Прости за резкость, но сейчас все так и есть. Я не знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, навсегда ли это. И если я собираюсь бросить вызов своему брату...

Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, желая, чтобы он понял, что я пытаюсь сказать, но понимаю, что от этого становится только хуже.

— Ты делаешь это с Тео, — огрызается он, все еще достаточно тихо, чтобы никто не услышал, но я могу сказать, что он уже готов повысить голос. — Ты ведь тоже его не знаешь.

— Нет, но я знаю, что нужно от него моей семье. Адрик... — Я не могу рассказать ему все подробности. Разглашение плана брата было бы худшим предательством, чем потеря моей невинности с мужчиной, к которому я не должна была прикасаться. — Мне нужно, чтобы ты мне доверял. Я делаю это не просто так. И когда все закончится... когда все закончится...

— Закончится? — Он смотрит на меня, и я вижу, что он не уверен, верит ли он мне. — Обычно все происходит не так, Марика.

— Я знаю. Я не могу сказать тебе больше. — Я медленно выдыхаю воздух через губы, пытаясь придумать, как заставить его успокоиться. — Я хочу попытаться понять, есть ли у нас будущее, Адрик. Я хочу. Мне нужно, чтобы ты был терпелив. Когда все закончится...

— Марика! — Лилиана зовет меня по имени, и я вижу, что она пытается дать мне выход. Я не уверена, что стоит оставлять этот разговор незавершенным, Лилиана, по крайней мере, знает, о чем идет речь, но я не хочу давать другим охранникам повод для сплетен.

— Мы поговорим об этом позже, — говорю я Адрику. — Мне нужно, чтобы ты мне доверял. Если я тебе небезразлична, ты будешь мне доверять.

Я вижу, что он не хочет этого отпускать. Я чувствую, как от него исходит желание продолжать давить, продолжать говорить, заставить меня понять, к чему он клонит, как будто я не понимаю. Как будто каждая часть меня не кричит, чтобы взять его лицо в свои руки и сказать ему, что мне жаль, что это не то, чего я хочу, и что, если бы я могла сделать другой выбор прямо сейчас, я бы сделала. Но на нас смотрят, и я не могу быть никем иным, кроме как принцессой Братвы, которой меня воспитали.

— Позже, — наконец говорит он, его голос грубый и низкий. — Но Марика... мы поговорим об этом.

Что-то в тоне его голоса вызывает во мне одновременно странное возбуждение и тревогу. Но у меня нет времени думать об этом. Он уже уходит, каждая линия его тела напряжена от явного гнева, а Лилиана ждет меня.

Я заставляю себя не смотреть на него, пока иду к ней, и это одна из самых трудных вещей, которые мне когда-либо приходилось делать - позволить ему вот так уйти и не думать об этом. Притвориться, что мне все равно, когда я чувствую себя больной от беспокойства из-за всего этого.

***

На следующий вечер, когда я готовлюсь к ужину с Николаем, Лилианой и Тео, мне становится ненамного легче от всей этой ситуации. Несмотря на то, что Адрик настаивал на том, что мы поговорим позже, он избегает меня с момента нашего неожиданного разговора на тротуаре, и это меня беспокоит. Мне не нравится мысль о том, что он может размышлять о том, как все исправить без моего участия, но я также боюсь искать его сама и пытаться объяснить что-то еще. Я не знаю, что сказать, чтобы стало лучше, и боюсь, что случайно сделаю все намного хуже.