Глава три

Атлас

Я, наверное, выгребу немного дерьма за то, что рано закончил свой сет, но я не мог оставаться там и играть, зная, что эта женщина сидит здесь с таким несчастным лицом. Её волосы собраны в пучок, на ней чёрное платье с глубоким вырезом, обнажающим достаточно декольте, так что на него трудно не смотреть. Я смотрю вниз, затем снова ей в глаза. Они светло-зелёные с коричневыми вкраплениями. Нет сомнений, что она красива, но я сижу здесь не поэтому. Я здесь, потому что у меня слишком много раз был такой взгляд, чтобы оставить её в покое. Чёрт, последнее, что я ищу, это любовь. Я чертовски стар для этого. А даже если бы и не был, она слишком молода для меня. Я предполагаю, что ей где-то между двадцатью двумя и двадцатью шестью.

— Итак, что происходит? — я подсказываю ещё раз. До сих пор она хранила молчание.

Она щурит глаза:

— Мне не нужно рассказывать тебе все свои секреты. Кроме того, они всё равно не так уж и хороши. Сомневаюсь, что ты сочинишь по ним хотя бы одну песню.

Я смеюсь и делаю глоток пива:

— Значит, я хочу развеять твою печаль, чтобы написать песню? Ты так думаешь? Всё это время я создавал свои собственные проблемы в качестве вдохновения. Какого чёрта?

На её лице появляется улыбка, искренняя, которую ей трудно скрыть.

— Расскажи мне свой, и я поделюсь со своим. — Её тон сменился на тихую игривость, как будто солнечная часть её личности пытается преодолеть всю боль, которую она чувствует.

Я качаю головой:

— Просто некоторые разногласия с моим братом. Он вернулся в город после многолетнего отсутствия. И он хочет продать ранчо моих родителей. Ранчо, которым я управляю уже десять лет. Теперь он хочет обналичить и разделить выручку, как будто мы продаем мотоцикл. — Моя кровь снова начинает закипать, когда я думаю об этом. — Хотя это временно. Он придёт в себя, или я позабочусь об этом.

Она расширяет глаза, прежде чем посмотреть на свой бокал с вином, в котором две вишенки опустились на дно.

— Как можно убедиться, что кто-то придёт в себя?

Я отмахиваюсь от этой мысли.

— Ах, это всё разговоры. Я смогу найти где-нибудь пятьсот тысяч.

— Я думала, что у такой рок-звезды, как ты, есть куча денег.

— Я был рок-звездой десять лет назад. И хочешь верь, хочешь нет, но гитаристам платят не так уж и много. Особенно, когда они покидают группу за тридцать дней до масштабного мирового турне. — Я ненавижу себя за то, что сказал это вслух. Я должен был позволить ей думать, что я крутой. По правде говоря, мои коллеги по группе не разговаривали со мной уже много лет. Никто не обижался на мой уход из-за обстоятельств. Но после моего ухода говорить особо было не о чем. Они давали концерты на забитых стадионах, а я кормил цыплят. Я пожимаю плечами. — У меня есть кое-какие вещи на ранчо, которые я могу продать, если понадобится, но думаю, что он передумает, прежде чем до этого дойдет. — Я знаю, что говорю это сейчас, чтобы утешить себя, но это всё, что у меня есть. — А ты? Я вывернул все своё нутро. Твоя очередь.

Её брови поднимаются, она делает глубокий вдох, поджимает губы, а затем медленно выпускает воздух.

— Я не уверена, что моя история достойна песни, как твоя. Мне просто нужно написать пятьдесят тысяч слов к следующей субботе. Я не думаю, что у меня это получится.

— Что ты делаешь?

— Ой, извини… Я писательница. Романтика, худшая из всех, — смеётся она, вылавливая вишню из вина вилкой и отправляя набухший плод в рот, держа за хвостик.

Я прочищаю горло.

— Худшая? Я думаю, она лучшая, верно? Ты можешь писать любовные истории и всё такое слащавое дерьмо, которым увлекаются люди.

Она чешет щеку и закатывает глаза в сторону, крутя между пальцами хвостик вишни.

— Да, настоящий кайф.

— Ну, чертовски саркастично. Почему ты выбрала это направление, если тебе не нравится?

— О, я люблю это читать. И когда я написала свои первые пару книг, то могла точно представить, что мне нужно, чтобы истории стали популярными. Они имели огромный успех. — Она испускает ещё один тяжелый вздох. — Но это четвёртая книга серии… и я уже не знаю, что сказать. Загородная жизнь сейчас очень популярна, и издатель хочет чего-то актуального, но… привет, — говорит она, указывая на себя и улыбаясь, — я житель Нью-Йорка. И не только это, но… ничего. Ага. Так что…

— Что? Нет… ты просто добралась до самого хорошего.

Она ухмыляется:

— Хорошего? Ты имеешь в виду то, что превращает мою жизнь в полное крушение поезда? Это нехорошо.

Я слегка наклоняюсь.

— Не для незнакомца, который тебя слушает… давай попробуем.

Её глаза закатываются, прежде чем снова сузиться на мне.

— Просто… Я пишу все эти любовные истории, но на самом деле никогда не была влюблена. А построить любовную линию и написать роман в сжатые сроки практически невозможно. Я имею в виду, что в какой-то момент ты просто больше не сможешь притворяться.

— Ну что ж, я старик по сравнению с тобой, и мне ещё предстоит найти любовь. Это…

— Вдохновляюще, — говорит она с пустым взглядом. Я думаю, что сарказм её второй язык, и мне это нравится.

— Я понимаю. Я написал много песен для Узников. Не то чтобы сегодня это как-то окупалось, но дело не в этом. Дело в том, что мне тоже ставили сроки, чтобы придумать величайший в мире хит, и я застопорился. Как будто слова невозможно было выдавить из меня. Это убивает творчество. Ты поэтому здесь? Пытаешься писать?

Она качает головой:

— Не-а. Я здесь, чтобы отдохнуть и пообщаться с друзьями, но похоже, что меня заперли в своей комнате, приковав цепью к ноутбуку. — Она кусает внутреннюю часть щеки. — Как ты справился с этим? Писательским кризисом?

— Мне нужно было выйти на природу, воссоединиться с чем-то вне себя.

— Может быть, я сяду у озера и посмотрю, что можно придумать. Кажется, это самое подходящее место, чтобы настроиться на хороший деревенский рома…

— Почему бы тебе не приехать на моё ранчо? Можно познакомиться с лошадьми, немного поработать на ферме. Я научу тебя некоторому жаргону. Это будет весело. Кроме того, я мог бы отвлечься от всего этого дерьма, происходящего с моим братом.

Она делает длинную паузу, смотрит в окно, а затем снова смотрит на меня, как будто искренне обдумывает это.

— Спасибо, но я не могу. Все мои друзья здесь, и я сомневаюсь, что смогу выполнить какую-либо работу, если пойду осматривать достопримечательности. Однако, спасибо.

Я киваю и выскальзываю из кабинки, мне нужно вернуться к игре, прежде чем кто-нибудь заметит, что я остановился.

— Если ты передумаешь, я тут каждый день и буду рад видеть тебя.

Она берет мою визитку со стола и улыбается, её губы слегка приподнимаются.

— Я так и не услышал твоего имени, — говорю я, протягивая руку, чтобы пожать ей руку.

— Кловер Томпсон. — Её рука скользит в мою, и внезапный прилив тепла распространяется по мне. — Я ценю это предложение.

Я киваю и поворачиваюсь обратно к сцене, хватая гитару, прежде чем сесть, чтобы начать новую песню, и все мои проблемы отходят на дальний план, и я наблюдаю, как Кловер Томпсон оглядывается на меня, прежде чем покинуть бар.

Возможно, я ещё не слишком стар, чтобы влюбиться.