— Повтори это еще раз, — сказал Ксавьер.

— Что?

— Первые три слова. Ты был прав.

Я закатила глаза, но не смогла сдержать улыбку.

— Ты невыносим.

— И все же ты здесь, со мной. Что это говорит о тебе? — поддразнил он. Ветерок трепал его волосы, взъерошивая черные пряди, пока мы шли по пляжу.

— Что я мазохистка.

— Я знал, что есть причина, по которой я люблю тебя.

Я рассмеялась, не в силах сохранять притворство, когда он выглядел таким расслабленным и счастливым, а я чувствовала себя такой расслабленной и счастливой.

Наша месячная поездка в Испанию подходила к концу. Ксавьер подарил мне билеты на прошлое Рождество, но мы ждали потепления перед поездкой.

Наша домработница заботилась о Фейсти, «Хранилище» наконец-то работало достаточно гладко, чтобы Ксавьер мог взять столько времени на отдых, а я оставила Kensington PR в надежных руках Джиллиан. В прошлом году я повысила ее до директора по офисным операциям с соответствующим повышением зарплаты, и я была полностью уверена в ее способности управлять кораблем, пока меня не было. Я по-прежнему нервно проверяла свою электронную почту, когда Ксавьер был в душе или ходил нам за напитками, но я больше не чувствовала необходимости контролировать все, что попадало в мой почтовый ящик.

В конце концов, я была в отпуске.

Итак, в течение последних трех с половиной недель мы с Ксавьером ели, спали и пили, проехав Мадрид, Севилью, Валенсию и Барселону, и в конце концов оказались в месте, с которого все началось: Майорке.

Этот остров стал первым поворотным пунктом в наших отношениях. Поскольку наш первый отпуск здесь оборвался, было уместно вернуться и завершить начатое.

— Что ты хочешь сделать сегодня вечером? — спросил Ксавьер, переплетая свои пальцы с моими. — Мы можем снова пойти на танцы или остаться дома.

— Давай останемся дома. Если я еще потанцую, у меня ноги отвалятся. — Последние три ночи мы каждый раз ходили в разные клубы, часто оставаясь там до восхода солнца, и мое тело было готово к суициду.

По крайней мере, мои танцевальные навыки улучшились благодаря Ксавьеру.

Мы погрузились в уютную тишину, когда солнце опустилось за горизонт, превратив небо в палитру мандаринов и лаванды. Облака, казалось, загорались по краям, и это зрелище отражалось в спокойном зеркале океана.

Я ждала знакомого укола грусти, но его так и не последовало. Оглядываясь назад, я не чувствовала ее уже давно, но до сих пор не замечала ее отсутствия.

— Пенни за твои мысли, — сказал Ксавьер. — Ты выглядишь так, будто удивлена чем-то.

Улыбка тронула мои губы. Он всегда так хорошо меня знал.

— Раньше я ненавидела закаты, — призналась я. — Мне казалось, что они наводят тоску. Закаты символизировали конец, и они напоминали мне, что все хорошее когда-нибудь заканчивается. Мне всегда становилось грустно, когда я их видела, но теперь... я не думаю, что они так уж плохи. — Я пожала плечами. — В любом случае, ночи мне нравятся больше, чем дни.

Ночи означали ужины дома, под люстрой, в которую мы влюбились во время нашей последней поездки в Париж. Они означали потрескивающие камины и разговоры в постели, которые легко затягивались, пока один из нас или оба не засыпали. Ночи — это любовь, тепло и лунный свет, мое убежище от всего мира.

Без закатов не было бы и ночей, и вот так моя десятилетиями копившаяся неприязнь к любимому явлению растворилась так же незаметно, как будто ее никогда и не было.

— Хорошо, — тихо сказал Ксавьер. — Мне тоже больше нравятся ночи.

В тот вечер, когда мы устроились на диване, чтобы посмотреть фильм, я не стала доставать блокнот с рецензиями.

Я просто хотела насладиться фильмом, и я наслаждалась. Знакомство в офисе, монтаж милых свиданий, герой, бегущий через аэропорт для своего грандиозного жеста, даже счастливый финал с домашней собакой и кольцом — все это мне понравилось.

Я не имела права осуждать чужие клише.

В конце концов, я была на романтическом отдыхе в Европе со своим давним бойфрендом, который начинал как клиент, которого я ненавидела, а потом мы постепенно полюбили друг друга — только я была слишком упряма, чтобы признать это, — и я почти потеряла его, пока не опомнилась и не помирилась с ним на вершине Эмпайр-стейт-билдинг.

Теперь мы жили вместе в таунхаусе с домашней рыбкой и кинотеатром на крыше, и нам было тошнотворно, отвратительно хорошо.

Кто сказал, что жить долго и счастливо – нереально?

 КОНЕЦ Дорогие наши читатели, спасибо вам, что читаете наши переводы, мы это ценим.Если у вас возникли вопросы или пожелания - свободно пишите на канал ECSTASYBOOKS