Глава 8

Ренцо

Гнев подобен раку. Он распространяется и уничтожает все на своем пути.

Я в четвертый раз бью битой по бедру этого ублюдка, и он воет от боли.

Выдав себя за покупателя, Дарио назначил встречу с этим парнем. Именно он продал информацию о Джулио в банке крови.

— Кому, блять, ты продал информацию? — кричу я, не в силах сдержать ярость, и бью битой по его пояснице.

— Пожалуйста, — умоляет он сквозь сопли и слезы. — Не убивайте меня.

Мы раздели его до нижнего белья, его тело покрыто синяками и кровью.

Охваченный белой дымкой гнева, я избиваю его до потери дыхания, а он хнычет у моих ног.

Мое тело вибрирует от разрушительных эмоций, а мой голос чертовски холоден, когда я спрашиваю: — Кому ты продал информацию?

— У меня есть только... электронное письмо, — хнычет он. — Я никогда... не видел этого человека.

— Открой нам это электронное письмо, — требую я.

Он поднимает голову и пытается отползти от меня на пару футов. — Оно у меня в телефоне.

Мой взгляд перебегает на Эмилио, который быстро роется в одежде мужчины. Найдя мобильный телефон, он приносит его мне.

Пароля нет, и, зайдя в электронную почту, я спрашиваю: — Какая почта?

— Та, которая от ноль-три-шесть-снап, — быстро отвечает он, и ужас дрожит в его голосе.

Найдя его, я пересылаю письмо Дарио с просьбой отследить его.

Я бросаю устройство обратно Эмилио, а затем смотрю на ублюдка на полу. С ненавистью, бушующей в моей груди, я снова и снова обрушиваю биту на ублюдка, пока не убеждаюсь, что он мертв.

Это еще один, Джулио. Я найду их всех.

Бросив биту на пол, я бормочу: — Уберите тут все.

Выйдя из комнаты, я спускаюсь по ступенькам и направляюсь в уборную, где мою руки и брызгаю водой на лицо. Когда мои глаза встречаются с моим отражением в зеркале, все, что я вижу, - это ярость, вырезанная на моих чертах. Дыхание тяжело слетает с губ, и я сосредоточиваюсь на том, чтобы замедлить его.

Вытерев руки, я иду в офис, где работает Элио. Он позаботился обо всем, пока я искал зацепки.

Когда я вхожу в офис, Элио уже звонит. Я присаживаюсь на диван и, достав из кармана телефон, набираю номер Дарио.

— Я только что увидел письмо, — отвечает он.

Я устало вздыхаю. — Оно должно вывести нас на того, кто организовал сделку с Дэвисом.

— Я дам тебе знать, когда что-нибудь узнаю.

— Спасибо, брат.

— Как ты? Держишься? — спрашивает он.

Никак, и я чертовски устал от того, что все постоянно спрашивают, как у меня дела.

Каждая зацепка, за которой я гоняюсь, не приносит ничего существенного, что мы могли бы использовать для поиска того, кто стоит за торговлей органами.

Джо, ублюдок, которого мы поймали в переулке, не смог добыть никакой информации, и после того, как его семьдесят два часа истекли, мне пришлось убить его.

— Я в порядке, — бормочу я, в моем тоне сквозит нетерпение.

— Я получил камеры, о которых ты просил. Хочешь заехать и забрать их?

— Буду через час.

Мы заканчиваем разговор, и я слушаю, как Элио договаривается с якудзой об условиях поставки Uzis.

Когда он наконец кладет трубку, то бормочет: — Чертовы ублюдки. Я устал от того, что они постоянно пытаются выторговать скидку.

Он выглядит изможденным.

— Ты справляешься с объемом работы? Я могу попросить Карло помочь.

Он качает головой. — Я справлюсь.

— Спасибо. — Мои слова заставили его взгляд переместиться на меня. — Без тебя я бы не справился.

Выпустив глубокий вздох, он кивает, прежде чем спросить: — Ты получил что-нибудь от этого ублюдка?

— Адрес электронной почты. Я отправил его Дарио.

Уголок рта Элио приподнимается. — Хорошо. — Его взгляд сужается на моем лице. — Что будешь делать с доктором и семьей Дэвис?

— Скоро разберусь с ними. — Поднявшись на ноги, я выхожу из кабинета и киваю Винченцо и Фабрицио, чтобы они знали, что мы направляемся к выходу.

Они заняты чисткой своих пистолетов и быстро собирают оружие, а затем бегут трусцой, чтобы догнать меня.

— Куда, босс? — спрашивает Винченцо.

— К Дарио.

Я забираюсь на заднее сиденье Бентли и снова достаю из кармана телефон. Найдя фотографию Скайлер Дэвис, я смотрю на нее.

Я не видел ее с тех пор, как оставил для нее сообщение в блокноте.

Как только я узнаю, какая группа стоит за торговлей органами, я убью доктора. Харлана и его дочь я оставлю напоследок.

Особенно дочь.

Честно говоря, я разрываюсь между тем, чтобы вырезать из нее эту чертову почку, пока она в сознании, или заставить ее страдать всю оставшуюся жизнь.

Я запомнил каждую прядку рыжих волос на ее голове, но все равно смотрю на фотографию.

Она выглядит уязвимой и слабой. Легче всего было бы свернуть ей шею, как веточку.

Я представляю, как мои пальцы обхватывают ее горло и сжимают до тех пор, пока по щекам не потекут слезы.

Она будет хныкать и молить о пощаде.

Она, блять, будет задыхаться, а я не проявлю никакой пощады.

— Босс? — говорит Винченцо, чтобы привлечь мое внимание.

Я так глубоко задумался, что не заметил, что мы уже у Дарио.

Толкнув дверь, я вылезаю из машины и иду к лифту. Зайдя внутрь, я вздыхаю и сканирую карту доступа в пентхаус.

У меня есть ключ от домов Дарио и Франко. Это на случай, если дело пойдет наперекосяк и нам нужно будет попасть внутрь.

Двери распахиваются, и, не увидев Дарио в гостиной, я направляюсь на кухню.

— Где ты? — спрашиваю я.

— Решил отлить.

Я открываю холодильник и беру бутылку воды. Когда я делаю глоток, Дарио спрашивает: — Куда ты, черт возьми, подевался?

Я глотаю воду и отвечаю: — Я на кухне.

Через несколько секунд он приходит с небольшой коробкой и ставит ее на остров посреди кухни.

— У меня четыре камеры. Убедитесь, что ничто не загораживает им обзор, иначе мы ни черта не увидим. — Он наклоняет голову. — Может, мне их посадить?

— Нет. Я сделаю это.

Я смотрю на камеры, лежащие на пузырчатой пленке. Они не больше пуговицы. Есть и двусторонние клейкие подушечки.

Взяв в руки лист, я спрашиваю: — Это сработает?

— Либо так, либо возьми клеевой пистолет. Но и эти сгодятся.

— Лучше бы они сработали, — бормочу я.

— Неблагодарная задница.

Уголок моего рта приподнимается, и Дарио улыбается так, будто только что произошло чудо.

— Нужно что-нибудь еще? — спрашивает он.

— Нет, насколько я могу судить. Я буду на связи. — Взяв коробку, я направляюсь к лифту.

— В эти выходные выступает моя балетная труппа. Хочешь прийти на представление?

Усмехаясь, я качаю головой. — Опера и балетные пачки - это по твоей части, брат. — Заходя в лифт, я качаю головой. — Ты единственный, кому нравится это дерьмо.

— Я единственный, у кого есть вкус, — кричит он, прежде чем двери закрываются.

Впервые за две недели на моем лице появляется настоящая улыбка, но она быстро исчезает, когда я думаю о том, как проникнуть в дом Харлана Дэвиса, чтобы установить камеры.

Я хочу видеть каждое движение Скайлер.

***

Воспользовавшись глушителем беспроводной сигнализации, который стоит слишком дорого, я вхожу в особняк через одно из окон.

Когда мои ноги коснулись плитки, я огляделся и обнаружил, что нахожусь в столовой.

Глаза уже привыкли к темноте, я двигаюсь к дверному проему и осматриваю открытое пространство фойе на предмет движения, а затем крадусь влево, где нахожу кухню.

Оглядевшись по сторонам, я решаю пристроить крошечную камеру возле вентиляционного отверстия, решив, что туда они не будут часто заглядывать.

Не издавая ни звука, я забираюсь на один из табуретов у острова, чтобы добраться до вентиляционного отверстия, и, закончив, быстро возвращаю табурет на место, а затем крадучись выхожу из кухни.

Минус одна камера. Осталось три.

Я нахожу гостиную и прячу камеру у телевизора, а поднимаясь наверх, прихожу в состояние повышенной готовности.

Не зная, какая спальня принадлежит Скайлер, я тщательно осматриваю комнаты, пока не нахожу ее.

Я бросаю взгляд на спящую женщину и быстро нахожу место у ее туалетного столика, чтобы спрятать камеру. Когда я поворачиваюсь, мой взгляд падает на кровать, где Скайлер откинула покрывало. Медленно я подхожу ближе и смотрю на ее правый бок, где задралась футболка.

Увидев повязку, я едва не издаю рык, и мне приходится бороться с желанием сорвать эту чертову повязку и голыми руками выковырять почку Джулио из ее тела.

— Придет твое время, и я проявлю к тебе ту же милость, что и к Джулио, когда они, блять, зарезали его, — шепчу я, в моем голосе звучит обещание мести.

Она вздрагивает и сонно бормочет: — А?

Выскользнув из ее спальни, я возвращаюсь к лестнице, где прячу последние камеры, прежде чем убраться из особняка.

Когда я возвращаюсь в Бентли, не будучи пойманным, я застаю Винченцо, грызущего ноготь на большом пальце.

Увидев меня, он жалуется: — Мое сердце не выдержит этого дерьма. В следующий раз пойду я.

— Поехали отсюда, — приказываю я, забираясь в машину.

Когда мы отъезжаем от особняка, уголок моего рта приподнимается.

Теперь я могу следить за каждым движением своей жертвы.