Двадцать один

Моя фамилия не Карузо

Мария вцепилась в дверную ручку, когда Кейн отъезжал от больницы. Ей нужно было уехать как можно дальше от этих двух семей. Ярость билась в ней каждый день в течение недели, чтобы найти того, кто виноват в смерти Лео.

Обе семьи ощутили на себе болезненный удар Ван-Шота, но больше всех досталось Карузо. Утверждения Доминика о том, что никто из Лучано не виноват, стали на слух восприниматься членами семьи Карузо, за исключением Луки.

Мария до сих пор помнила, как дьявол пришел на похороны ее матери, притворяясь, что прислушивается к горю их отца.

Доминик пригласил ее на танец как раз перед тем моментом, когда Тодд был убит: было ли это просто совпадением? Или это был хитрый план, осуществленный одним из его приспешников, чтобы бросить тень сомнения в том, что это был кто-то другой?

А может, это была самая страшная мысль из всех... Карузо?

Карузо, пытающаяся занять трон своего отца…

Возможно, она упускала очевидное, и это был сам Лука. Лука не скрывал, что ненавидит их отца; он сам говорил ей об этом. Она просто подумала, что если он хочет это сделать, то он это сделает.

Не выспавшись, Мария потерла уставшие глаза, пытаясь собраться с мыслями, чтобы понять, кто виноват в том, что Лео оказался в больничном халате.

Кто бы ни подорвал внедорожник, он знал, что тот использовался для перевозки Лео и ее в школу и обратно. Итак, попала ли бомба в цель или промахнулась?

Если это был член семьи, то они не только пришли за ребенком Данте, но и нарушили одно из самых отвратительных семейных правил - не причинять вреда детям. Все, кто моложе восемнадцати лет, были вне закона, без исключений. Это было правило, введенное по приказу ее отца. До этого мафия всегда делала то, что должна была делать, лишая ребенка жизни, если это было необходимо, независимо от того, какой ценой доставалась его душа. Кем бы ни был Ван-Шот, он ничем не отличался от Люцифера и тоже будет наказан не иначе.

Мысль о лице брата вызвала в ней муки, которых она не испытывала раньше, даже когда умерла ее мать.

— Куда ты хочешь, чтобы я отвез тебя? — Тихий голос Кейна прорвался сквозь ее яростные мысли.

— Мне все равно, лишь бы не домой.

Откинув голову на подголовник, она смотрела, как дождь льет по окну, слушая, как дворники на лобовом стекле приходят в движение, такое же быстрое, как и ее ярость. Она закрыла глаза, желая, желая и молясь, чтобы последняя неделя ее жизни исчезла. Тогда она сможет запретить Лео приближаться к этой машине.

Рука на ее плече заставила ее поднять ресницы, чтобы увидеть Кейна, смотрящего на нее.

— Пойдем.

Она должна была остаться на месте, не выходить из машины и попросить его отвезти ее обратно домой... но она не стала этого делать. Мария нуждалась в нем сегодня так, как никогда ни в ком не нуждалась.

Кейн был нормальным.

Он не был Карузо.

Или Лучано.

Тем, кем Доминик никогда не станет.

Тем, кем никогда не станет Доминик, и тем, кем никогда не станет Мария.

Но на одну ночь... она могла бы им стать. Именно это заставило ее выйти из машины и войти в его квартиру.

Быть Карузо было смертным приговором. Либо это опускало тебя в землю, либо убивало такую часть души, что никакой особняк или Louis V не стоил того, что за него пришлось заплатить. Это точно не стоило глаз Лео.

— Вот. — Кейн осторожно подвел уставшую Марию к своему дивану. — Садись.

Мария опустилась на диван, осматривая его квартиру. Она была такой маленькой и уютной, и ее потрясло то, что она ей так понравилась. Самое лучшее в его квартире было то, что дрожь, от которой она страдала последнюю неделю, прошла... было ощущение, что она наконец-то начала согреваться. Даже холодная Мария не шла ни в какое сравнение с ледяной больничной палатой.

Подняв ноги на кушетку, она, как теплый котенок, свернулась калачиком на уродливом материале, погрузившись в толстую обивку.

— Мне нравится твой дом.

— Боюсь, он не сравнится с вашим, — сказал он, присаживаясь рядом с ней.

— Большие дома могут обмануть тебя, заставив думать, что это дом, когда это не так.

Перекинув руку через спинку дивана, он устроился поудобнее.

— Ну, тебе должна нравиться пара вещей в нем.

— Да, мой шкаф, — честно ответила она о своей любимой части музея, в котором жила. — И Лео, но сейчас его там нет.

— Как он? — Тон Кейна стал таким серьезным, что она почти почувствовала его собственный гнев.

— Не очень хорошо. — Ее прекрасного младшего брата коснулось уродство их семейного бизнеса. — Но он будет жить.

С ценой.

Рука, лежавшая на спинке дивана, опустилась, чтобы ласково убрать ее волосы за ухо.

— Я могу что-нибудь сделать?

— Да... — Мария вскинула свои изумрудные глаза на его золотые от его нежного прикосновения. Они лишь украдкой целовались тут и там и держались за руки на людях, но сейчас ей нужно было больше.

— Обними меня.

В ответ он поднял ее на колени своими большими руками.

Она прижалась к нему, стараясь быть ближе, как будто могла заползти в него и жить там до самой смерти.

— Не думаю, что мне когда-либо было так холодно.

Кейн улыбнулся.

— Ты говорила мне на прошлой неделе, что тебе не бывает холодно.

— Ну, я ошибалась.

— Все будет хорошо, — попытался он успокоить ее, позволяя кончикам пальцев слегка погладить руку, которую она положила ему на грудь.

Марии нравилось ощущать себя в его объятиях и чувствовать, как бьется его сердце в ее руках. Она попыталась проникнуть внутрь ямы, которую вырыла в нем, и сделала это глубже, создав место только для себя. Его свежий запах только притягивал ее еще глубже.

— Мария... — Кейн провел пальцем по ее мягкой руке, подбирая следующие слова. — Есть кое-что, что я должен сказать...

Внезапный писк ее мобильного телефона заставил их обоих замереть.

Мария достала свой мобильный телефон из пальто, которое все еще носила, и посмотрела на сообщение от Луки.

Возвращайся домой. Нам нужно поговорить.

— Что-то не так? — спросил Кейн.

— Ты имеешь в виду что-то другое? — Она нажала на кнопку, отключающую ее телефон. — Нет, просто Лука хочет, чтобы я вернулась домой и поговорила. Мы почти не разговаривали после аварии, и когда он хотел отправить меня домой с Неро, я сказала ему "нет". Наверное, он жалеет, что позволил мне уехать, и хочет сказать мне, каким телохранителем он собирается заменить Джерри. — Мария резко рассмеялась. — Бедняга не сможет и месяца. Я бью два раза на два. Оба моих телохранителя были убиты за короткий промежуток времени.

Во время их свидания, когда она оставила Джерри на дне лифта в отеле-небоскребе, она призналась, что он не был ее кузеном после постоянных вопросов Кейна.

Он сузил глаза.

— Это был убит ваш телохранитель? Мария, послушай меня...

Закрыв ему рот рукой, она не дала ему высказать свое беспокойство.

— Я в безопасности. По крайней мере, в эту минуту, и это все, что имеет значение. Я просто не хочу снова поссориться с Лукой или отцом, когда они скажут мне, что я не выйду из дома, пока не будет найден Ван-Шот.

— Ван-Шот? — Его тело напряглось, услышав это имя.

Из-за ее боли и того, что ей было так хорошо с ним, слова вырвались сами собой. — Человек, который пытается убить нас, по одному Карузо и Лучано за раз.

Лицо Кейна стало уставшим.

— Мария…

Ее бы пытали, если бы Лука узнал, что она разглашает семейные секреты. Доминик был бы прямо в очереди за ним.

— Пожалуйста... — умоляла она, отпихивая его и устало опуская голову ему на грудь. — Сейчас я не могу больше ни с чем справляться.

— Ты не знаешь, о чем просишь, Мария. —

Она подняла лицо от его груди и посмотрела на него. — Могу я задать тебе вопрос?

— Да, — хрипло сказал он.

— Ты видишь наше совместное будущее? Как нормальная пара?

— В тебе нет ничего нормального, Мария Карузо, — мягко признался он ей.

— Я могла бы быть такой. — В отчаянии она снова опустила голову ему на грудь, пытаясь заставить себя поверить в свои слова.

Кейн приподнял пальцами ее подбородок, заставив ее посмотреть на него.

— Тогда ты не была бы собой.

Собираясь слезть с его колен, она все же услышала слова, которые хотела услышать. Однако Кейн удержал ее на месте, не позволяя уйти.

— Это не значит, что я не вижу нашего совместного будущего. Я вижу его для нас слишком легко, вот в чем проблема.

Теперь это так.

Она снова расслабилась и улыбнулась ему.

— Я могу помочь тебе с оценкой работ, украсить твой дом…

Он засмеялся.

— Что не так с моим домом?

— Мы обсудим это в другой вечер. — Пытаться уговорить его сказать ей, что он влюбился в нее, когда она была в полусне, возможно, не самая лучшая идея. — Неважно. Здесь очень... уютно. И я уже говорила о тепле? — Она сдержала улыбку, продолжая прижиматься к нему.

Кейн вернулся к поглаживанию ее руки.

— Мария, с тобой будет много работы, не так ли?

— Да. — Она сонно зевнула, ничуть не жалея о нем и его будущем. — А теперь помолчи. Я хочу притвориться до конца ночи, всего на одну ночь, что моя фамилия не Карузо. Ты можешь сделать это для меня?

— А можно мне тоже притвориться кем-то другим? — Его шепот был слышен только потому, что проливной дождь внезапно прекратился.

— Да. — Она начала засыпать. — Кем ты хочешь быть?

— Мной. Только мной.

Подняв ее на руки, Кейн отнес ее в свою спальню. Поставив ее на ноги, он снял с нее пальто и туфли, положив их в сторону. Затем он развернул кровать и положил ее на мягкий матрас.

Положив ее на кровать, он укрыл их обоих, окутывая теплом и создавая видимость того, что они могут остаться так навсегда.

Вместо того чтобы поцеловать ее, как она ожидала от него, чтобы отправить их притворно идеальный мир в другое измерение, он обнял ее за шею, положив ее прекрасную голову себе на плечо. Они тихо лежали рядом друг с другом, не двигаясь, их дыхание замедлилось, эмоциональное потрясение последней недели ослабло, и она смогла сделать полный вдох, не наполненный печалью о Лео.

Мария ожидала, что он поцелует ее.

Но он не поцеловал.