Двадцать

По милости Божьей

Это правда, когда люди говорили, что во время околосмертного опыта время замирает. До этого гребаного бума время и пространство ползли так, словно все часы на этой Земле остановились, а все планеты Солнечной системы остановились на орбите.

Как только ее мысль закончилась, сказав Доминику, чтобы он шел на**, он обхватил ее сзади.

Мария успела лишь на секунду взглянуть на Лео, прежде чем бомба взорвалась, уверенная, что этот последний образ ее идеального младшего брата был для нее последним. Это был больной снимок, который сделал ее мозг, как будто это был чертовски ценный момент, который она хотела бы повесить на стену.

Всего через несколько секунд после взрыва бомбы она уже сто раз прокручивала этот момент в голове. Слыша этот мертвый звук отключающегося двигателя снова и снова, она никогда, ни за миллион лет, не поняла бы его, но каким-то образом, каким-то образом, мужские инстинкты знали, что это значит. Даже сейчас, зная, на что указывало отсутствие звука, для нее это звучало так же, как и в любой другой раз, когда машина глохла - и к ней не была прикреплена гребаная взрывчатка.

Пока она шла к заминированной машине по незнанию, Доминик и Лука оба шли к ней, чтобы спасти ее. Только тело Доминика защитило ее, потому что Лука был слишком далеко от нее. Но больнее всего было то, что у ее младшего брата не было ни единой души, чтобы спасти его.

— Лео! — Мария выкрикнула имя, которое было для нее самым дорогим, с такой болью, которую она никогда раньше не слышала в своем горле.

Видя, что он пытается защитить себя так же, как Доминик защищал ее, Лео медленно восстал из пепла, как феникс.

Каждая косточка, каждая мышца и сухожилие в ее теле расслабились, растворяясь в напряженном, твердом теле, которое все еще держало ее, когда Лео повернулся, показывая ей свой совершенно нетронутый профиль. Каким-то образом, по милости самого Бога, единственное, что она могла видеть, это пятно черной пыли на правой стороне его лица. К сожалению, ей не нужно было заглядывать в машину, чтобы увидеть, что ее костюму не повезло. Бедный Джерри.

Лицо Лео выглядело так, будто он увидел огромную, необъятную пустоту, когда он наконец повернулся, чтобы показать левую сторону лица, которая была поражена осколком, попавшим ему в глаз.

— Нет! — закричала Мария, ее крик эхом разнесся по всему Канзас-Сити.

Отпихнув мужчину, который пытался удержать ее, она побежала, поймав его драгоценное тело, прежде чем оно упало на землю. Она не отпустила его, крепко держа Лео, пока они оба рухнули на осколки, разбросанные по черному тротуару.

Посмотрев на него, она увидела, что он все еще в сознании и смотрит на нее испуганными темно-синими глазами.

— Ты у меня, — пообещала она ему дрожащим голосом, вытирая слезы, скатившиеся по его щеке. Из другой глазницы вытекала только кровь. — Все будет хорошо, — солгала Мария с храбрым лицом, которое предназначалось только для него.

Каждая прошедшая минута казалась вечностью в аду. Единственное, что выдавало ее ужас, который она пыталась скрыть от него, - это сильная дрожь, которая усилилась, когда он услышал приближение сирен.

Наблюдая, как медленно закрывается его глаз, когда наконец подъехала машина скорой помощи, она почувствовала, что ее собственные глаза горят, угрожая пролиться слезами, которые ее мозг никогда не позволял ей пролить.

Руки, тянувшие ее назад, позволили парамедикам добраться до него. Она позволила Доминику обнять себя, потому что не только онемела, но и не доверяла себе, чтобы не встать на пути парамедика.

Доминик крепко держал ее, пытаясь взять под контроль ее сильную дрожь, пока Скорая отъезжала.

— Мария, мне так жаль.

Мария отпихнула его от себя, отталкивая его назад, со всей силы ударяя по его груди. — Не смей делать вид, что тебе есть до меня дело, после того, как ты только что со мной разговаривал.

Он стоял, позволяя ей бить его, а слезы текли по ее щекам.

— Мария... — сочувственно позвал Лука, пытаясь успокоить ее.

Внезапно она остановилась.

— Ты притворяешься, что заботишься о Лео, это еще большая шутка, чем Доминик. Повернувшись лицом к брату, ее голос был таким же холодным, как и слезы, которые она яростно вытирала.

— Тебе лучше найти того, кто это с ним сделал, и убить его, пока твои люди не поумнели настолько, что поняли, что бугимен - это всего лишь миф.

* * *

Глядя на своего неполноценного младшего брата, накрытого белой простыней... если ее сердце еще не было черным, то теперь оно точно было мертвым.

Гудки мониторов были белым шумом: она так привыкла к ним после недели пребывания там, что уже не слышала их, а тем более не обращала внимания.

Оказалось, что тот последний образ ее идеального младшего брата... стал для нее последним. Осколок застрял в его левом глазу, лишив его зрения на всю жизнь. Он все еще выглядел почти идеальным, лежа там во сне: единственное, что напоминало ей об обратном, - это свежая белая марля и лента, закрывающая жалкую дыру под ним.

Жизнь до взрыва радикально изменилась... после.

Звонок мобильного телефона заставил ее схватить сумку, которую она принесла, когда только пришла.

Для нас обоих.

Вернувшись к больничной койке Лео, она наклонилась, чтобы поцеловать его в лоб, прежде чем ее каблуки стукнули по стерильной белой плитке, и она вышла из палаты.

Ее старший брат сидел за дверью на стуле в комнате ожидания.

— Ты уходишь?

— Да. Ты можешь пойти туда и посидеть с ним.

Лука потянулся в карман за телефоном.

— Я попрошу Неро заехать за тобой и отвезти домой.

— Нет. — Мария яростно произнесла слово, которое она так хотела сказать в течение многих лет. — Ты больше не будешь меня защищать.

Казалось, что его сине-зеленые глаза осмеливались заставить ее сказать это снова, но потом он вынул руку из кармана, пустую, и встал.

Она никогда не видела, чтобы кто-то победил бугимена, но она почувствовала его признанное поражение, когда он холодно прошел мимо нее.

Или он просто сдался.

В любом случае, Мария пережила достаточно костюмов, видела смерть слишком многих людей, а теперь еще и ее любимого брата, получившего удар чертовым острым предметом в глаз. Если Ван-Шот или кто-то еще там хотел ее, она молилась за скорый конец и желала удачи их задницам.

Ранение Лео стало для нее единственной соломинкой... С Марией Карузо было покончено. С костюмами, с семьей, со всем этим. С мужчинами, которые указывали ей, как жить, и ничего не давали взамен. Она могла бегать кругами вокруг солдат Карузо, и если они больше не могли видеть, на что она способна, то пошли они к черту.

Мария прошла через жуткую больницу, направляясь к входу, где она могла не только видеть, но и слышать проливной дождь через стеклянные двери. Погода в Канзас-Сити на этой неделе никак не могла определиться. Единственное, что было хорошо в том, что проливной дождь и солнечное небо сменяли друг друга, - это то, что цветы будут прекрасно расти.

Когда раздвижные стеклянные двери распахнулись, золотистые волосы Марии бешено закружились, обдав воздухом ее ангельское лицо. Ступив под тент, она не успела промокнуть... в отличие от него.

Ее зеленые глаза остановились на мужчине, который стоял на противоположной стороне навеса, мокрый от капель, словно он целую неделю стоял на том же месте и ждал, когда она уедет.

Когда темно-синий Dodge Charger остановился между ними, она внимательно следила за его лицом, не находя в нем ни малейшего удивления от того, что их разделяет машина.

Положив руку на ручку двери, она собиралась открыть ее, но не могла найти в себе силы сделать это.

— Ты так и не закончил рассказывать мне, откуда ты узнал, что я бессердечная, — крикнула Мария через машину и бушующий ураган, чтобы он ее услышал.

— Не садись в эту машину, принцесса, и я расскажу тебе, — с умоляющими глазами сказал Доминик.

Уставившись на сына дьявола, она начала распускать пальцы...

Звук опускающегося окна со стороны пассажира, а затем ее имя заставили Марию посмотреть на Кейна.

Стук сердца заставил ее схватиться за ручку двери и потянуть ее на себя.

Быстро сев в машину, Мария заставила себя держать лицо прямо.

Смотреть, как Лука разочаровывается, было достаточно для одного дня. Она не была уверена, что сможет справиться с сердечной болью Доминика после того, как видела это в последний раз.

Ее лицо было обращено вперед, но она упустила одну вещь...

Угрожающие взгляды, которые каждый из мужчин бросал на другого... оба обещали смерть.