Девятнадцать

Кем мы могли бы стать

Мария смотрела на себя в зеркало во весь рост, разглаживая белое твидовое платье с золотой строчкой. Прострочку украшали большие золотые пуговицы, которые дополняли ее прическу. Кроме того, короткое платье делало ее похожей на три ее любимые вещи: умную, сексуальную и богатую. Это был один из ее любимых дизайнеров.

Обув свои стройные ноги в туфли, она была готова к полудню, чтобы успеть на занятия.

Бросив последний, самодовольный взгляд на себя в зеркало, она через отражение увидела, как за ней открывается дверь спальни.

Подумав, что она сейчас грезит, она повернулась лицом к своей иллюзии.

— Что ты здесь делаешь?

Он вошел в ее детскую комнату, и осознание того, что она на самом деле не грезит, пришло только после того, как он закрыл за собой дверь.

Мария топала каблуками по роскошному ковру, не желая, чтобы он заходил дальше; она встретила его прежде, чем он успел ступить в ее комнату.

— Какого черта ты здесь делаешь, Доминик?

— Лука дал мне разрешение. — Его лесные глаза заверили ее, говоря ей, что он не такой уж и тупой, в конце концов.

Она не могла поверить в его дерзость - в то, что он думал, что ему нужно только разрешение ее старшего брата, чтобы вальсировать в ее комнату, как будто он был там раньше, как будто он, блядь, владел ею настолько, что преградил ей путь к двери.

— Тогда я закричу, если ты не уйдешь.

— Кричи, — осмелился Доминик, позволяя Луке спасти ее. — Но у тебя больше никогда не будет десяти минут наедине со мной, принцесса.

Даже в реальной жизни Лучано, должно быть, желал ей смерти... и ей стало интересно, что еще из ее сна было реальностью. Это удивление было единственной причиной, по которой она не открыла рот, чтобы закричать.

— Я не думал, что ты так поступишь. — Он шагнул ближе и почти улыбнулся.

Никогда в жизни не отступая ни от кого, она сделала один шаг назад, плотный ковер под ее каблуками заставил ее шататься, и ей пришлось сделать еще один шаг, и еще, пытаясь устоять не только на полу, но и в его присутствии.

Ей не понравился его взгляд. Такой же был у него, когда он приходил к ней домой перед свадьбой сестры.

— Чего ты хочешь?

— Увидеть тебя... Чтобы понять, правда ли это.

Если что правда? Она сузила на него глаза, пока добиралась до одной из стен, где наконец-то смогла успокоиться.

— Если бы ты действительно влюбилась. —— Ему было так же трудно произнести слово на букву «л», как и ей обычно. Зеленый цвет его глаз обжег ее кожу, когда он взглянул на легкий румянец на ее щеках.

— Полагаю, это правда.

— Я не знаю, что ты…

— Не надо. Не смей, — приказал Доминик ее молчанию. — Не смей играть со мной в чертовски глупую блондинку.

Яростные зеленые глаза Марии, беспомощно сверкавшие на него, смягчились от того, что он наконец-то увидел ее. Он выглядел разъяренным и печальным. Слишком серьезным, но сломленным. Как будто ему было больно. В нем было столько боли и гнева одновременно. Она заметила гнев только тогда, когда он пришел сюда по поводу Кэт. Теперь она поняла, что пропустила боль, когда он впервые вошел сюда все эти недели назад, и увидела грусть, когда он уходил. В отличие от нее и Луки, Доминик, казалось, чувствовал все…

Внимательно наблюдая за его переполненным болью лицом, Мария размышляла, какая из их судеб хуже: не чувствовать ничего? Или чувствовать все и сразу?

— Сколько свиданий прошло? Два? Три? — с любопытством спросил он, когда она ничего не ответила.

У нее не хватило духу сказать ему, что они уже были на четырех.

— Я говорила тебе, что произойдет, Доминик. — Она знала источник его чувств, которые он не мог скрыть. Ни за что на свете она бы не догадалась, что Доминик Лучано испытывает к ней столь сильные чувства - дочери и сестре мужчин, которые были источником всех его проблем. Фамилия, украшавшая ее первую, должна была заставить его отвращаться от самой мысли о ней, заставить его навеки заклясть фамилию Карузо. Однако она видела в его глазах полную противоположность, когда он смотрел на нее... Вот только она предупреждала его.

— Но ты запер дверь.

Она не знала, что вспыхнуло в его глазах от ее признания - боль или гнев, но и то, и другое сбило ее с дыхания, и она даже не поняла, что каким-то образом прижалась спиной к стене.

— Ты меня совсем не знаешь. — Он яростно произнес слова, в которых была такая печаль. Кулаком он слегка ударил по стене, ближайшей к двери рядом с ней, блокируя ее и не давая ей сбежать. Покачав головой, он бросил на нее жалостливый взгляд. — А ты совсем не та женщина, за которую я тебя принимал...

Тело Марии закричало:

— Почему? — Разочарование на лице Доминика было еще труднее принять, чем на лице Луки.

В его следующих словах не было печали, только гнев.

— … Нет, если ты выбрала Кейна Эванса.

Она должна была кричать о кровавом убийстве во всю мощь своих легких, набрасываясь на то, что мужчинам было дороже всего на свете, но услышав это имя из его уст, она ошеломленно спросила:

— Ты знаешь его?

— Я владелец Блу Парка, принцесса... Или ты забыла об этом, как только покинула мой никчемный дом? — Наблюдая, как она качает головой, он не стал дожидаться белой лжи, которая вот-вот должна была вырваться из ее уст. — Мы с Кейном учились в одной школе, и я знаю его настоящего. Я знаю его больше, чем ты когда-либо узнаешь.

Значит, это была правда. Если его мизинец не был достаточным доказательством, то теперь она знала. Кейн Эванс был таким же плохим, как он ей рассказывал.

— И что дальше? — Мария пыталась говорить с сарказмом, но она не была уверена, что это выходит именно так. — Ты хочешь сказать, что Доминик Лучано - лучший выбор?

Потянувшись вверх, он погладил ее лицо изогнутой рукой, используя переднюю часть пальцев и позволяя верхушкам ногтей слегка касаться ее идеальной кожи, в то время как его глаза танцевали по каждому дюйму ее лица. Казалось, он запоминал его, как во сне.

— Я знаю, что это так.

Мария никогда не совершала ошибок в своей жизни, так почему же ей казалось, что она могла их совершить? Единственное, что говорило об обратном, это то, что ее сердце еще не билось рядом с Домиником, а билось только рядом с Кейном. Однако все остальное тело говорило ей об этом.

Глядя на него, она даже не была уверена, что, если его губы притянутся для поцелуя, она остановит его. По правде говоря, она и не думала, что остановит. Она хотела знать, так ли он горяч на вкус, как пахнет, и так ли он целуется, как в ее мечтах.

Он убрал пальцы с ее кожи, чтобы перехватить прядь волос, прикрывавшую верхнюю часть ее груди. В отличие от Кейна, который наматывал на палец, Доминик растирал прядку между тремя пальцами. Он словно хотел узнать, каково это на ощупь и реально ли то, что он держит в руках.

— Ты преследуешь мои сны каждую ночь, Мария.

И снова ее тело хотело закричать: «Ты тоже»

Если ему было интересно, были ли ее волосы такими же в его снах, она хотела попросить его улыбнуться... хотела увидеть, превратятся ли ямочки на его щеках, когда он это сделает. Она ненавидела себя за то, что не обратила должного внимания, когда он улыбнулся ей; она могла представить его улыбающимся только в своих снах. Она чуть было не спросила, но тут же одумалась, понимая, что если увидит эти ямочки, то не будет счастлива, пока ее губы не коснутся их, пока ее язык не заполнит идеальные отверстия, созданные Люцифером.

Доминик наклонился к ней еще ниже, позволяя своему носу прошептаться по упругой коже ее шеи. Он не спеша глубоко вдыхал, вдыхая ее сладкий, ванильный аромат, в котором чувствовалась капля бурбона.

— Несколько недель я мечтал о тебе…

Она закрыла глаза, когда он наконец прильнул губами к ее губам. Она бы не стала ждать, если бы его рука не удерживала ее лицо на месте, ожидая, мучая ее до смерти - она была уверена - когда он прошептал своими губами по ее губам так легко, что она почти не почувствовала их.

— И ты даже не дала мне шанса показать тебе, какими мы можем быть. — Он снова приблизил свои губы к ее губам. — А теперь... — Она не знала, что это будет в последний раз, так как он отстранился и сделал шаг назад. — Ты никогда не узнаешь.

Глядя на смертельно серьезного Доминика, который был на шаг дальше, чем того хотело ее тело, она была уверена, что именно так чувствовал себя Тодд и все остальные мужчины под руководством ее отца, которые хотели ее.

В этой жизни только одно можно было сказать наверняка.

Расплата.

Была.

Стервой.

Опустившись на край кровати после того, как увидела спину уходящего Доминика, вошёл Лео. Ее мозг, тело и сердце были в беспорядке.

— Мария, ты в порядке? — спросил он, сузив на нее глаза так, как это всегда делал Лука.

— Да. — Прочистив горло, она наконец посмотрела с двери на Лео. — Почему ты не в школе?

— Я пропустил будильник сегодня утром и подумал, что смогу освободиться от пары уроков, а Джерри подбросит меня по дороге, чтобы отвезти тебя на учёбу.

— Хорошо. — Марии пришлось притворно улыбнуться. — Тогда мы лучше пойдем.

Лео посмотрел на дверь и пустой коридор. — Почему он...

— Не спрашивай.

— Хорошо. — Лео рассмеялся, тряхнув головой, отчего его светлые волосы рассыпались по лицу. Даже он знал, что Мария с каждым днем становится все более запутанной.

На этот раз, когда она встала с кровати, ей не пришлось притворяться, что она улыбается.

— Спасибо.

Схватив с кровати сумочку, они вышли за дверь и направились по коридору; она надеялась, что дала Доминику достаточно времени, чтобы он уже ушел. Однако ее надежды лопнули, когда она поднялась по ступенькам и увидела Доминика, разговаривающего с Лукой. Как она ни уговаривала себя не смотреть на него, ничего не могла с собой поделать.

Их жаркий шепот прекратился, как только они увидели ее, спускающуюся по ступенькам.

Дойдя до лестницы, ведущей в фойе, она откинула светлые волосы, которые он держал в своих пальцах всего несколько минут назад, за плечо.